Коринн Майклс - Утешение

— Ли, я… — он останавливается и сглатывает. Я кладу свою руку на его, подавая знак, что не нуждаюсь в словах. Я знаю, что он чувствует. Боль потери очевидна в его глазах.

— Я знаю, — говорю я мягко. Он наклоняет голову и касается моей руки. Я кладу свою вторую руку ему на затылок и чувствую, как его трясет.

— Он был моим братом, — говорит Лиам, и еще одна слеза катится по моей щеке.

— Я… я… — мои заикающиеся слова, это все, что я могу вымолвить, пока он смотрит на меня.

Он ждет мгновение, глубоко вздыхает, выпрямляется и подходит к коробке. Изначально Лиам отказывался верить в смерть Аарона, так как слишком мало осталось от него для опознания. Он хотел верить, что его друг жив. Но я знала. Я почувствовала это однажды и пришла к необходимости принять это.

Я смотрю на свою дочь еще раз. Она лежит на руках своего дедушки, издавая непонятные детские звуки и абсолютно не осознавая, что никогда не сможет почувствовать любовь отца. Мне повезло, что в моей жизни есть мужчина, который качал меня и поддерживал, когда мне было больно. И сейчас он держит мою дочь. Если бы я могла вернуться назад во времени и попросить своего отца подержать меня, как маленькую девочку, и сказать, что все будет хорошо, я бы так и сделала. Она в полной безопасности, в то время как я чувствую себя брошенной на произвол судьбы.

Смотря на моряков, стоящих перед мемориалом, я закрываю глаза и пытаюсь разогнать мысли, которые терзают меня. Я потеряла его, в конце концов. Я вынесла годы беспокойства и страха, пока он выполнял свой долг, только чтобы получить обманчивое чувство безопасности, когда он покинул военно-морской флот. Теперь посмотрите, куда весь этот комфорт привел меня.

Наконец, последний жетон попадает в урну, и я поднимаю взгляд на Джексона, стоящего с опущенной головой. Чувство вины за то, что он отправил Аарона на смерть, неоспоримо, но я знаю, что Аарон не хотел, чтобы было по-другому. Он хотел погибнуть с честью и доблестью. Если бы умерли Марк или Джексон, он бы желал быть на их месте. Но сейчас я и моя дочь расплачиваемся за его выбор.

Оглядываясь вокруг, я замечаю других скорбящих о потере этого прекрасного человека. Я смотрю в толпу и замечаю лица его друзей и родственников. Его мать безудержно рыдает рядом с его отцом. Она тонет в своей боли, хороня своего единственного сына. Бывшие моряки, которые служили вместе с ним, и его друзья из «Коул Секьюрити» сидят, раздавленные горем потери.

Есть несколько людей, которых я не узнаю. Красивая блондинка стоит в стороне, вытирая глаза. Брюнетка — я предполагаю, Кэтрин — плачет в объятиях Джексона. Здесь так много народу, так много людей в форме. Это черное море скорби. Аарона любили, поэтому я не удивлена. Но никто не любил его больше, чем я.

Сегодня последний день, когда я позволю себе сожалеть; последний день, когда я буду плакать, потому что слезы ничего не меняют. Мне необходимо собрать все свои силы и держаться. У меня есть дочь, которая нуждается во мне, и я должна быть ей и матерью, и отцом.

Говорят… в один прекрасный день…. В один прекрасный день будет не так больно.

Вранье.

Никогда больше не будет хорошо, и прошлое никогда не перестанет ранить.

Я никогда не буду прежней. Женщина, которой я была раньше, умерла в ту минуту, когда к ней постучали в дверь. Я только оболочка женщины, которой когда-то была. Любящая, открытая, полная надежд женщина ушла. Надежда — та еще стерва, которую не волнует, что ты хочешь. Поэтому я полагаюсь на веру. Веру, что однажды я пройду через это и найду свое сердце снова.

Глава 2

Время проходит. Часы превращаются в дни, дни — в недели, месяцы проходят в тумане, но я продолжаю жить. Но живу ли я? Я дышу, встаю и одеваюсь, но я в оцепенении. Конечно, я улыбаюсь и надеваю маску «счастья», но это все иллюзия. Внутри я потеряна в пропасти скорби.

Прошло три месяца с похорон Аарона. Одно и то же дерьмо в разные дни. Моя дочь подрастает, и я ни с кем не могу поделиться этим. Хорошо, что она спит по ночам, поэтому я не в полном разладе. Первых трех месяцев было достаточно, чтобы довести меня до края, но в то же самое время только ради нее я продолжаю жить дальше.

Одиночество поглощает меня, но я никому не позволяю об этом знать.

— Нет, мама. Я в порядке, — говорю я раздраженно и, зажав телефон плечом, пытаюсь убедить ее в этом в миллионный раз. Если не она, то Марк звонит мне, чтобы проверить.

— Ли, ты не в порядке. Ты едва существуешь. Я собираюсь сесть в самолет, — упрекает она.

Это последнее, чего мне хочется. Она была со мной на протяжении месяца после рождения Арабеллы. Я думала, что сойду с ума. Ее ворчание и попытки заставить меня выйти из дома, ставили под вопрос разумность моего решения разрешить ей приезжать вообще.

— Господи, я в порядке. Я живу, и ты нужна отцу дома. Мы с Арабеллой в порядке, — лгу я.

Я прекратила рассказывать о своей жизни шесть месяцев назад. Очевидно, что есть определенный временной период скорби перед тем, как люди начинают говорить. Мои друзья до сих пор озабочены тем, что я на самом деле ничего не делаю. Я никуда не выхожу и отказываюсь возвращаться к своей работе репортера. Я не хочу быть в эфире и говорить с семьями, которые переживают трагедию. Я сама переживаю ее сейчас.

Мама издает короткий смешок.

— Лгунья.

— Я не лгу.

Хватаю радио-няню и направляюсь на террасу. Это лучшее, что есть в этом доме. Когда мы с Аароном нашли это место, я в него просто влюбилась. Оно возвращает меня обратно в Чисапикский залив (Примеч. Залив в Северной Америке в Атлантическом океане. Находится между штатом Виргиния и Мэриленд), поэтому здесь я провожу большую часть дня. Здесь я чувствую, что он рядом. Я могу почувствовать его в ветре. Это безумие, но когда я закрываю глаза, это похоже на его руки, касающиеся меня. Его дыхание скользит по моей шее, смахивает волосы с моего лица. Солнце согревает меня, и я могу притворяться. Могу позволить себе иллюзию, что он здесь. Что он просто уехал на задание и скоро вернется. Я держусь за это чувство так долго, как могу. Потому что лучше притвориться, чем встретиться с реальностью, в которой мой муж мертв.

— Конечно. Ты всегда в порядке. Ты чертова зомби, — ворчит она.

— Я получила работу, — говорю я, надеясь, что это ее отвлечет.

— И чем ты будешь заниматься? — спрашивает она скептически.

— Я собираюсь работать в «Коул Секьюрити», — я могу слышать ее неодобрение через телефон. Жаль, но меня совершенно не волнует, что она думает.

— О, звучит как замечательная мысль и прекрасный способ, чтобы начать двигаться дальше.