Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

Когда я прочищаю горло, движение прекращается.

— У вас все в порядке? — спрашиваю я с расстояния менее двадцати футов.

Она застывает на месте, повернувшись ко мне спиной, и молчит, должно быть, не менее десяти секунд.

— Вы нарушаете границы частной собственности, — говорю я, подходя ближе и пытаясь понять, почему кто-то оказался здесь в такое время суток. Мои глаза уже более чем привыкли к недостатку света, особенно с учетом размера сегодняшней луны. Но когда она встает и поворачивается, я понимаю, что она не вторгалась на чужую территорию.

Фэй Кэллоуэй. Старшая дочь. Ее семье принадлежит все от края кукурузного поля до другого конца их фермы. Это я нарушил границы.

— Я уверена, что именно тебе здесь нечего делать, — говорит она так резко, что от моего добрососедского настроя не остается и следа.

Пряди ее диких светлых волос выбились из беспорядочного узла на макушке, а лицо испачкано чем-то темным. Макияж потек из-за слез? Или это грязь? Когда мой взгляд опускается ниже, я вижу ее мокрые руки и топ, с которых стекают струйки воды. Она совсем не похожа на застегнутую на все пуговицы выпускницу полицейской академии, которую я видел в местных новостях на прошлой неделе. От нее не осталось и следа. Эта версия вытирает руки о шорты, выпячивает грудь и вздергивает подбородок. Она пытается скрыть тот факт, что я застал ее врасплох, и чем бы она ни занималась, ей не нужны зрители.

Скрестив руки на груди, я жду, что она скажет.

Но она молчит и наблюдает за тем, как я подхожу ближе.

— Что ты делаешь здесь так поздно? — Формально мы, конечно, соседи, но я видел Фэй в городе только на праздники и во время каникул. Мы переехали в соседний дом вскоре после того, как она уехала учиться. Я не знал ее. Но это неважно. Я знаю людей. И здесь что-то не так. Когда она не отвечает, я спрашиваю:

— Ты ранена?

Положив руки на бедра, она откидывает голову назад и смотрит на небо, тихо посмеиваясь.

— А что? У тебя есть привычка бродить по ночам в поисках женщин, которых нужно спасти?

Ее насмешливый тон заставляет меня сдерживать улыбку.

— Этого не было в моем списке дел на сегодняшний вечер, так что нет. — Я выдыхаю, достаю телефон, включаю фонарик и направляю на нее. Я немного удивлен тем, что вижу, но это не шокирует меня, как это произошло бы с большинством людей. — У тебя все ноги в крови и грязи, — говорю я, направляя фонарик выше.

Она сжимает губы, пока пытается придумать объяснение, что произошло.

Я резко поднимаю и опускаю луч фонарика.

— Ты пропустила немного крови на шее. — Я касаюсь своего лица, чтобы показать ей, где именно. — И на щеке.

Она поднимает руку, чтобы заслониться от света, бьющего в глаза. Снова присев у ручья, она смачивает руки и стирает следы крови.

Мой брат Грант не так давно был полицейским. Он уважает правила и людей, которые их устанавливают, но мне нравится их нарушать, когда это необходимо. Иногда это приводит к неприятностям, а иногда и к кровопролитию. Я не берусь осуждать тех, кто поступает так же, но она — последний человек, которого я ожидал бы обнаружить в темноте, занимающейся чем-то явно сомнительным.

Я выключаю фонарик, но не свожу с нее глаз.

— Полагаю, это никак не связано с работой в полиции Фиаско?

Она вздрагивает и отшатывается. Ее подбородок опускается, как будто это замечание физически причинило ей боль. Вопрос в том, в беде ли она? Или она сама ее источник — покрытая кровью и грязью на краю кукурузного поля?

— Ты собираешься спросить, как она туда попала? Или просто планируешь пялиться на меня? — ухмыляясь спрашивает она, переместив свой вес и потянувшись к краю майки. Я с вызовом поднимаю бровь. Она пытается отвлечь меня, но меня не интересует то, что она задумала.

Я тихо смеюсь, прежде чем самонадеянно подойти ближе. Когда между нами остается всего несколько футов, мой взгляд опускается к ее ногам, грязным розовым кедам Converse и снова поднимается. Сейчас трудно представить ее в роли полицейского.

— Нет. Мне все равно, — бесстрастно говорю я. Я окидываю глазами ее тело, а затем встречаю пристальный взгляд. — И поверь мне, я не пялюсь.

Она придвигается ближе, и от ее близости по моим предплечьям бегут мурашки. Несмотря на то, что она изо всех сил старается держать себя в руках, расправляя плечи, выпрямляясь во весь рост и напуская на себя фальшивую браваду, она закусывает губу.

Я игнорирую все мелкие детали, которые замечаю в едва знакомой женщине. Я не смотрю на женщин — я не из тех, кто нарушает обещания. Но что, если это обещание уже нарушено? Отступая назад, я поднимаю левую руку и говорю:

— Я женат.

— Ты в этом уверен? — огрызается она.

Такого простого вопроса достаточно, чтобы я отреагировал. Нет, я в этом не уверен. Я сокращаю расстояние между нами и оказываюсь в ее пространстве, тесня ее.

Из ее горла вырывается сдавленный крик, она не ожидала, что я буду действовать так быстро. Но она не отступает. Более того, слегка наклоняется вперед, словно встречая мой гнев. Она ниже меня ростом, но не изящная и не хрупкая, и могла бы нанести удар, если бы знала как.

Но когда я смотрю вниз, то сразу же понимаю свою ошибку. Ее рука касается моей, когда она прочищает горло. Мне не следовало подходить к ней так близко. Здесь достаточно светло, чтобы я мог разглядеть маленькую родинку на ее щеке. И заметить, как ее взгляд скользит по моему лицу, а затем опускается к моим губам. Черт возьми. Гнев и сумбурные эмоции заставляют меня смотреть на девушку, которую я никогда не собирался рассматривать.

— Я задела тебя за живое? — продолжает тихо насмехаться она.

Слишком близко.

— Не надо, — предупреждаю я. Сегодня не та ночь, чтобы давить на меня. — Иди домой.

Во что бы она ни ввязалась, я не хочу в этом участвовать. Мне нужно убраться отсюда. Подальше от нее и от этой гребаной ситуации.

Я отворачиваюсь и направляюсь к лошади.

— Твой задний карман, — кричит она. Я останавливаюсь как вкопанный и оглядываюсь как раз в тот момент, когда она стягивает с себя грязную майку, оставаясь в одном бюстгальтере, который даже в темном поле не оставляет места для воображения. Я застигнут врасплох и, как гребаный извращенец, чувствую, что невозможно не любоваться изгибами ее тела и выпуклостью