Разводные процедуры - Лика Ланц
Я задохнулась. Больно. Несправедливо. А главное… словно чужой человек стоит передо мной. Не Олег. Он точно никогда бы так не сказал. Но говорит же? Все эти годы я плохо его знала? Не сумела разглядеть вот эту суть, что сейчас скалится жуткой образиной сквозь его достаточно красивое лицо?..
— В любом случае, не стоило срывать на ребёнке зло. Не его вина, что ты забыл о дне нашей свадьбы.
— Вот только не начинай ещё хоть ты полоскать мне мозг! — повысил Олег голос. — Хватит! Я всё понял, всё услышал. Ты молодец, я говно, и поставим на этом точку!
— Никто тебе такое не говорил, — возразила я, стараясь говорить спокойно и не сорваться на крик. Слишком уж много всякого сейчас бурлило в душе. И я всё же пыталась придерживаться тактики, что очень многое можно решить переговорами, а не скандалом да взаимными упрёками.
— Говорил, не говорил… — ещё больше разозлился Олег, видимо, на моё напускное спокойствие. Кажется, его бесило любое слово, — не говорила, значит подумала, надулась, обиделась, оскорбилась. И, как ни крути, ты у нас святая, правильная, всё помнящая, а я вот осёл, дурак, козёл, не вспомнил, подарки не купил. А ведь такая значимая дата — тринадцать лет! Страшно подумать, а? Ландышевая, мать её, свадьба! Надо было исколесить весь город, чтобы тебе ландыши в зубах принести, да? И кружева не забыть купить. Что-то такое прекрасно-интимное, правда?
Я сделала шаг назад. Наверное, сейчас лучше промолчать, но мне всё же захотелось поставить точку в этом неудачно-безобразном вечере.
— Мне достаточно было бы просто твоей улыбки, Олег. И я бы ни за что не стала ругаться или пытаться тебя унизить, как сейчас только что сделал ты.
Я покинула поле боя, но боевые действия, судя по всему, не закончились, потому что я услышала, как Олег сдёрнул скатерть со стола, и всё, что там стояло, с грохотом упало на пол и разбилось.
Замечательно. У соседа точно будут завтра вполне обоснованные претензии попенять мне.
Глава 3
На грохот из комнаты вылетел сын.
— Мам, — кинулся ко мне Андрей.
— Всё в порядке, — прижала я его к себе, поцеловала в макушку и оттеснила назад в детскую.
Двенадцать ему. Вытянулся. Подросток. У нас и так уже некоторые проблемы вылезли в связи со взрослением, а тут ещё и это… Кажется, у нашего папы кризис среднего возраста наметился. Олегу тридцать восемь. Мне — тридцать два. Так что, наверное, нужно всё это учитывать.
Это я так себя успокаивала. Но внутри поселилась какая-то противная дрожь. Нет, я не боялась. Наверное, на эмоциях пережитого.
— Я ему не прощу! — бубнил сквозь стиснутые зубы Андрейка. — Он тебя не ударил, мам?
— Нет, что ты, сынок, даже не думай о таком. Это со стола что-то упало.
Да, «что-то». Мягко сказано. Как говорится, отличное завершение дня: на кухне проторчала весь вечер, теперь ещё и уборкой надо заняться. Не оставлять же всё это безобразие до утра. Так что ночка у меня предстояла та ещё.
— Да там, всё упало, мам, я же видел. Козёл!
— Не надо так на отца говорить, — посмотрела я на Андрея строго.
Тот только упрямо подбородок задрал и выдержал мой взгляд дерзко, не тушуясь. Оттого, что я запретила говорить плохие слова на отца вслух, ничего не изменилось: никто не мешал сыну награждать его эпитетами в собственной голове. Плохо. Очень плохо. Но читать нотации сейчас — бесполезно.
— А пойдём выгуляем Лайтика, — улыбнулась я Андрею. — Мы давно вместе не гуляли. Воздухом подышим, развеемся.
Наше любимое чадо крутилось у ног. А при слове «гулять», вообще с ума сошло. Юла. Уши вразлёт, умные глаза горят священным огнём.
Нам надо успокоиться. Прогулка — самое оно.
Сын всё ещё не отошёл, но согласился.
Мне же предстояло зайти в супружескую спальню, чтобы переодеться. В данный конкретный момент — подвиг для меня. Но когда я боялась трудностей?
Впрочем, мне повезло: в ванной комнате шумела вода. Муж смывал тяжесть сегодняшнего дня, оказавшегося не подъёмным для нас всех.
Спортивный костюм, удобные кроссовки, куртка. Неожиданно поняла, что сын меня почти в росте догнал. Надо же… Нельзя сказать, что я этого не замечала или не знала, но почувствовала остро только сейчас.
На улице хорошо. Подмораживает. Я с удовольствием вдохнула свежий воздух. Сын с Лайтиком вперёд убежали, а я, не спеша, шла следом и успокаивалась. Противная дрожь внутри наконец-то рассосалась. Ничего. Всё наладится. Как говорится, пришёл кризис, надо его пережить. Олег остынет, и мы ещё раз обо всём поговорим.
Задумавшись, я не сразу обратила внимание на то, что впереди стало слишком уж шумно: какие-то голоса, Лайтик наш лаем захлёбывается. Видимо, не судьба сегодняшнему вечеру закончиться спокойно.
Я рванула вперёд. Туда, где скрылись мой сын и пёс.
— А ну прекратите! — завизжала я, как сирена.
Очень эпичная картина: двое подростков постарше сцепились с моим сыном, а в стену вжалась фигурка. Застыла, руками голову прикрыла. Нет бы бежать. А рядом беснуется наш ушастый кокер-спаниель. Так себе защитник, конечно…
В общем, я смело ринулась в бой — разнимать.
— А ну пошли вон! — гаркнула уже во всю мощь лёгких и получила кулаком в лицо, аж звёзды зажглись перед глазами.
— Бежим! — пробасил кто-то из нападающих, и я в пылу страсти отвесила пинок убегающему. Лайтик кинулся вслед, хватая «героев» за ноги.
— Ещё раз я вас здесь увижу! — махала я руками. — Полицию вызову, хулиганьё!
— Мам, — тяжело дышал мой сын и пытался ухватить за плечи, удерживая. — Всё уже, успокойся.
И я наконец-то выдохнула.
— Что за жизнь, а? — произнесла я в никуда, глядя на сумрачное небо, где мне подмигивали редкие звёзды. Видимо, те, что ещё в глазах моих не разошлись до конца. Скула болела и пульсировала.
— Это Катя, мам, — держал сын за руку фигурку, что уже отлепилась от стены.
Девочка. Ну, что ж. Хоть не зря боролись.
— Катя — моя одноклассница. И соседка снизу, — пояснил сын. — А это мама моя, Милана.
— Здравствуйте, — прошелестело милое создание.
Она отличалась от Андрюшкиных сверстниц. Скромная какая-то. И коса до пояса, как в старину. Толстая такая, с пушистым кончиком. И глаза ясные-ясные, синие.
— Новенькая? — спросила, потому что точно никогда не видела эту девочку среди Андреевых одноклассниц.
— Да, — кивнула она, — только папе ничего не говорите, ладно?
Я хотела было сказать, что с чего бы мне с её отцом разговаривать — я знать не знаю, кто он. А потом будто
