Шаг к бездне - Катя Новак
— Меня зовут Анна Сергеевна Громова. Я аналитик внутренних расследований, — представилась она и протянула служебное удостоверение. — Понимаю, что у вас важные дела, но нам нужно поговорить. Есть… некоторые моменты, связанные с вашими действиями в сети.
— С какими ещё действиями? — Стрельцов приподнял бровь, позволяя понять, что не прочь сыграть в сарказм. — А, дайте-ка угадать. Вы ищете козла отпущения?
Анна немного растерялась от такой прямоты, однако ответила:
— Я ищу не козлов, а правду. И да, некоторые логи указывают на вашу учётную запись. Мне выдали мандат на проверку.
Он криво улыбнулся:
— Логи, значит. Хотел бы я увидеть в жизни того, кто придумывает эти названия — «логи», «метаданные». Слушайте, у меня полно задач, но, если надо, у вас есть пять минут, чтобы объяснить, почему я вдруг могу оказаться подозреваемым.
Он махнул ей, чтобы она следовала за ним, и двинулся по коридору, ведущему вглубь. Анна, стараясь держаться уверенно, пошла следом. Им пришлось пройти мимо нескольких закрытых дверей, за которыми, похоже, хранили оружие или снаряжение. Свет круглыми пятнами падал с потолка, высвечивая влажное покрытие стен — здесь явно не обошлось без инженерных недоработок, из-за которых протечки стали привычным делом.
Наконец Стрельцов остановился возле одной комнатушки и жестом предложил войти. Анна вошла и заметила старый стол, пару металлических стульев, ящик с тренировочными гранатами, от которых несло пороховой пылью. Запах, впрочем, быстро улетучился. Стрельцов прислонился к стене, скрестил руки на груди и спросил:
— Ну, слушаю вас, Анна Сергеевна. Только попрошу: поменьше канцелярщины, мне она утомительна.
— Хорошо, — ответила она. — Суть в том, что за последнюю неделю зафиксировано несколько несанкционированных входов в так называемую «красную зону». Логи показывают, что ваша учётная запись фигурировала там в критическое время, когда начали исчезать секретные файлы. Надо разобраться, кто это делал: вы лично или тот, кто подделал ваши удостоверяющие данные. Я попыталась установить, есть ли у вас вообще разрешение на посещение «красной зоны», но…
— Мне полагается ограниченный доступ, — перебил он, — когда я работаю над делами о терроризме или особо опасных преступниках. Но я пользуюсь этим доступом весьма редко. И я не помню, чтобы в последние дни туда заходил.
— Понимаете, в одном логе указан точный период: с 23:11 до 00:02, три ночи назад. Кто-то долго копался в сервере, имея ваш логин. Система «Сокол» тоже показала, что вы якобы находились в здании, но… я не увидела вашей фамилии в официальном списке пропусков. У меня пара версий: либо у вас дополнительный пропуск, либо кто-то очень хорошо инсценировал эту картину.
Он прищурил глаза:
— Три ночи назад я был в другом городе, на спецоперации. Есть свидетели. И если это правда, что логи показывают меня здесь, я бы сказал, что меня хотят подставить. Или увязать во что-то покрупнее. Не впервой пытаются. Да, в нашей структуре есть люди, которым я не по вкусу. Не удивлюсь, если всё это — игра.
Анна внимательно всмотрелась в его лицо. Её взгляд, натренированный на чтение малейших признаков лжи, не уловил очевидного вранья. Скорее наоборот, в голосе Стрельцова звучала досада и затаённая злость. Секунду она колебалась, стоит ли ему верить, но перед глазами тут же всплыли прочитанные о нём отчёты: отчаянный оперативник, неоднократно встававший поперёк дороги коррумпированным боссам и преступным группировкам. Допускала ли она, что его оппоненты решили одним махом дискредитировать его? Очень даже возможно.
— Ладно, — сказала Анна. — Тогда, прошу, подтвердите это документально. В идеале нужен отчёт о вашей командировке, показания свидетелей…
Стрельцов чуть склонил голову:
— Понимаете, оперативная работа не всегда оформляется красивыми бумажками. У меня были неофициальные переговоры и, как говорят «в верхах», конфиденциальный контакт с моим информатором. Но кое-какие косвенные доказательства предоставить можно. Насколько вы в этом разбираетесь?
— Достаточно. Давайте любые данные о перелёте, бронировании гостиницы, что угодно. Я сопоставлю геолокации. Если действительно окажется, что вы находились за сотни километров от здания, это аргумент в вашу пользу.
Он молча кивнул. В воздухе повисло короткое молчание, потом Стрельцов резко сменил тему:
— А вы-то, Анна Сергеевна, зачем взялись лично за моё дело? Разве у вас мало другой работы в отделе?
Она пожала плечами.
— Указание полковника Гончарова. Он считает, что это расследование слишком серьёзное, чтобы отдавать его на откуп молодым специалистам. Лично я предпочла бы сидеть в серверной и ломать коды, что я очень люблю, но мне велели идти к вам. Да и раз это касается крупных ставок, мне не всё равно, кто сливает сведения. Если пострадают люди, я…
Она запнулась, представив себе тех агентов, которые могли уже угодить в ловушку. Стрельцов не перебивал. Он смотрел на неё чуть более мягко, чем вначале, и под конец коротко кивнул, будто говоря: «Понимаю».
— Что ж, тогда договоримся так, — произнёс он. — Я передам вам всё, что могу, чтобы вы очистили моё имя. А сами обратите внимание на то, кому выгодно моё отстранение. Могу сказать, что есть несколько товарищей, которым я мешаю. Но не вздумайте залезть в чужие канцелярские документы, не предупредив меня, ясно? Хотелось бы, чтобы вы не нарывались на неприятности.
— Только если это поможет расследованию, — ответила она и вбила свой номер в аппарат Стрельцова, который тот молча протянул ей.
В этот миг дверь приоткрылась. В проёме возник невысокий оперативник с нашивками, он бросил короткую реплику:
— Кэп, наверху кипиш.
Увидев Анну, оперативник замолчал, но Стрельцов кивнул, чтобы он продолжал.
— Срочно собирают совещание. Похоже, «крот» продолжает сливать данные.
— Но я-то был здесь, — сказал Стрельцов и метнул на Анну быстрый взгляд, в котором теснились гнев и вина. Та лишь развела руками.
— Ещё два агента вне доступа: возможно, уже погибли.
Анна ощутила, как сжалось сердце. Стрельцов двинулся к двери, на бегу бросил через плечо:
— Придётся вам самой найти дорогу обратно. Встретимся позже. И аккуратнее. Здесь многие не так добропорядочны, как вы думаете.
Он скрылся за поворотом. Анна вышла следом в коридор, пытаясь справиться с чувством тревоги. «Если всё действительно настолько плохо, значит, кем бы ни был «крот», сейчас он в бешеном темпе уничтожает улики. И, возможно, меня тоже попытаются убрать, когда поймут, что я вышла на их след», — мелькнуло у неё в голове. Она слышала вдалеке гул голосов, обрывки реплик, кто-то в форме бежал, потрясая рацией. Воздух отдавал чем-то спертым, пропахшим потом адреналина. На стене замигала красная лампочка сигнала тревоги. Анна бросилась к лифту, однако тут же заметила,
