Эмили. Отчаянная - De Ojos Verdes
Мимолетная радость от новости про поддержку сменилась тревожными звоночками, вибрирующими по всему телу.
— Твое поведение позавчера… Ты была неестественно груба. И зная тебя, Эми, я делаю вывод, что на это есть веская причина. Ты никогда не позволяла себе такой бестактности.
Эмили была рада тому, что тема не коснулась ее требования отдельного проживания. Она не смогла бы об этом говорить сейчас. Но прозвучавший вопрос выбил почву из-под ног. Что сказать сестре? Что за три с лишним года никак не смогла свыкнуться с тем, что мужчина, которого она полюбила так горячо и отчаянно, не воспринял всерьез чувства «малолетки», а теперь еще и женится?
— Я была такой уставшей и злой из-за задержки рейса, что не контролировала свой мозг… — слукавила девушка. — Обязательно извинюсь при случае. Переезд, точнее, — именно сбор вещей, — дался мне в этот раз тяжело.
Больше всего на свете хотелось броситься в родные объятия и рассказать правду. Пока Лали сканировала ее пытливым взглядом, Эмили силилась сдержаться, чтобы не расплакаться. Зря надеялась, что сможет контролировать эмоции после возвращения, всё намного сложнее.
— Хорошо, малышка. Ты уже решила, что будешь делать?
— Пойду в магистратуру, это точно.
Сестра одобрительно кивнула. Ощущалось, что она хочет поговорить по душам, но не решается. И девушка была благодарна за эту тактичность.
— Лали, — Эмили взяла ее ладонь, — когда я буду готова рассказать, поверь, что я приду именно к тебе. Сама. Но пока я не могу.
Та сжала ее пальцы, взор был обеспокоенным и ищущим.
Девушка любила родных до сумасшествия, но к старшей сестре относилась с особым трепетом, считая ее сосредоточением спокойствия и мудрости. А, может, дело в том, что она с детства всегда возилась с ней больше других? С Лали было легко что-то обсудить, ее умение слушать и слышать подкупало. И Эмили знала, что рано или поздно созреет до исповеди.
— Я прекрасно понимаю, что мое поведение кажется всем странным. Но есть вещи, которые я не в силах объяснить. Мне нужно уединение, я приду в норму. Со мной все хорошо.
Казалось, это сказано больше для нее самой, чем для встревоженной собеседницы. И очень хотелось верить, что так и есть. И мрак, царивший в душе, не поглотит ее. А, наоборот, она сможет его обуздать.
Лали ушла, и Эмили откинулась на подушки, прикрыв глаза.
Снова бежать, бежать и бежать. По-детски глупо, но хочется спрятаться от этих назойливых мыслей и чувств. Больше трех лет девушка никак не может найти себе места. Внутри все рвется каждый раз, когда задумывается о том, кто же она на самом деле? Будто рана, весьма некачественно зашитая недобросовестным хирургом. И швы расходятся, стоит только сделать неосторожное движение.
Если бы Эмили знала, как себе помочь… Ведь все специалисты, к которым успела обратиться за этот срок, твердили одно и тоже — ты должна сделать это сама. Принять, осознать, простить и жить дальше.
Но не получалось!
Не получалось ничего из этого лаконичного списка!
Только скрежетать зубами от непринятия, осуждения и дикой боли, что приносили эти жестокие истины.
У нее действительно больше нет ориентиров. Всё смешалось.
Глава 3
«Не бойтесь, я так запрячу своё горе в глубине сердца,
я сделаю его таким далеким, таким тайным,
что вам даже не придётся ему соболезновать».
А. Дюма «Граф Монте-Кристо»
— В каком смысле?.. Как это сосед?
Эмили застыла в потрясении, не зная, плакать ей или смеяться.
Они с сестрами наводили порядок в холостяцкой квартире Ваграма, в которой теперь должна была жить девушка. Родители были готовы свыкнуться с мыслью, что дочь будет не с ними, только при условии обеспечения некого надзора.
Никто из них даже не представлял себе, насколько опасно то, что было сделано. Ибо этот самый надзор — Марсель.
— Наивно полагать, что тебя пустят одну без присмотра, — вытирая окно, фыркнула Ивета. — Мы, может и современная по некоторым меркам армянская семья, но не до такой степени.
— Но я же жила в Москве… — слабый протест после пережитого шока.
— Ты там училась, Эми. И дядя всегда мог проконтролировать.
Эмили нахмурилась, отчетливо вспоминая ссоры с двоюродной сестрой, из-за которой в конечном итоге и съехала от родственников, три года прожив в съемной квартире. Да, мамин брат всегда был поблизости, и она чувствовала себя под опекой. Но кто сказал, что ей это нравилось?
— Значит, он живет двумя этажами выше? — осторожно поинтересовалась девушка. — Не в том загородном доме?
— За это время многое изменилось. Марсель снова вернулся к делам, и поэтому обязан быть в городе.
— Логично, что лучшие друзья имеют жилища по соседству, — Ивета остановилась, задумавшись. — Все же нам так будет спокойнее. Марсель хороший человек, надежный, да и поможет, если что понадобится.
Эмили отказывалась верить в происходящее. То есть, по закону подлости вселенского масштаба ей в «помощники» и «покровители» достался именно мужчина, по которому она так страдала?
— Чья была идея? — придав тону безразличности, девушка продолжила вытирать комод.
— Папа обсудил с Ваграмом, — проговорила Лали, задирая голову, чтобы дотянуться до дальней части люстры, которую тщательно отмывала.
— Ну, конечно, — выдохнула Эмили обреченно.
Несколькими часами позже, когда осталась одна, девушка сидела на широком подоконнике, рассматривая прохожих в темноте. Естественно, надеялась зацепить фигуру Марселя, но тщетно.
Интересно, а как отреагировал на возложенную миссию сам мужчина? Почувствовал ли раздражение, что придется возиться с той самой «малолеткой»? А, может, он пока и не в курсе? Или согласился, мысленно послав ко всем чертям, не собираясь с ней даже здороваться? Ведь Эмили действительно вела себя с ним по-скотски в тот день. И только они оба знали, какие причины подстегивали ее.
Раздраженно вздохнув, девушка слезла с подоконника, направившись в кухню. Усталость взяла свое, и она выпила снотворное, а потом улеглась спать. Главное — не думать о том, кто находится этажами выше.
Это слишком убийственно для ее расшатанной психики.
* * *
Лето было в самом разгаре, и пока все наслаждались солнечными ваннами, Эмили изнывала от жары, успевшая привыкнуть к московской погоде. Выполняя просьбу Иветы, девушка осторожно катила коляску с племянником по набережной, время от времени заглядывая под козырек. Она понимала, что ждать нечего, и изменений не будет, но все равно постоянно наклонялась, будто в ожидании чуда.
Сердце сжималось от боли. Такой он красивый, слов нет… Но абсолютно неподвижный и бесстрастный к этому миру. Как так получилось? Микроцефалия не такой частый диагноз, но у сестры с зятем
