Развод. Тот, кто меня предал (СИ) - Даша Черничная
Стараюсь не думать о том, как и на что буду жить дальше. Зарплата детского психолога небольшая, но, если экономить, должно хватить на съем скромного жилья и продукты. Пальто. Точно. Нужно купить теплое пальто, иначе я окоченею в октябре в тонком плаще.
А еще теплые вещи. Все мои теплые вещи остались в квартире Мирона. Бог с ними, наскребу денег, куплю новые. Мне не впервой одеваться на рынке, разберусь.
Возвращаюсь в спальню и кое-как засыпаю, но посреди ночи просыпаюсь от криков:
— Рита! Я знаю, ты слышишь меня! Нам надо поговорить!
Мой муж.
Как только я узнаю его голос, внутри больно рвется струна.
— Мирон, я сказал тебе — иди откуда пришел по добру по здорову, — гудит бас отца, — Рита поговорит с тобой, когда посчитает нужным.
Поверх теплой пижамы накидываю старый халат, который носила еще когда училась в университете, и выхожу в коридор. Жмурюсь от яркого света.
В дверях дома стоит Мирон. Непривычно видеть его таким — в спортивных штанах, с отросшей щетиной. Он, увидев меня, замирает и сканирует взглядом мою фигуру. Вижу, как он сцепляет сильнее зубы, желваки начинают ходить.
— Рит! — рвется ко мне, но мимо отца не так просто пройти.
Он у нас двухметровый бородатый медведь — хватает Мирона за плечи и не пускает в дом. Муж тоже немаленький, пытается вырваться, завязывается перепалка. Рядом суетится мама, причитает, заламывает руки.
— Пап, успокойся, прошу, — подхожу ближе.
Стараюсь вести себя сдержанно, но внутри все начинает дрожать:
— Я поговорю с ним. В конце концов, это придется сделать рано или поздно.
— Уверена? — отец хмурится.
Нет, я не уверена. Но знаю точно, что разговор неизбежен.
— Да. Мы поговорим на улице.
Отец выпускает Мирона, а тот в свою очередь недовольно проходится по мне взглядом, задерживаясь на босых ступнях. Я же надеваю кроссовки, в которых приехала, и мельком смотрю на себя в зеркало.
На голове одуван, на плечах застиранный розовый халат в цветочек, из-под него торчат фланелевые пижамные штаны, на босых ногах кроссовки.
Ну и жуть.
Прохожу мимо замершего на пороге Мирона и выхожу на улицу, вдыхаю полную грудь кислорода.
— Идем в машину, на улице холодно, — слышу позади себя нервное.
Не оборачиваясь, выхожу через калитку и сажусь в машину мужа. Рядом на водительское кресло опускается Мирон, заводит автомобиль и трогается.
Глава 3. Принятие
Просыпаюсь на заре. Даже не открывая глаз, знаю, что ее нет рядом.
Сажусь на кровати и тру глаза, озираясь по сторонам. Чемодана Риты нет. Выхожу в гостиную, следом на кухню. Никого. Ушла.
Блять.
Рвусь к своему телефону и смотрю на череду пропущенных звонков от Маринки. Какого хуя я связался с ней? Горячая она шлюшка, да-а. Еще в универе зажигали с ней не по-детски. Потом остепенились, она вышла замуж за Толяна — нашего общего друга, а я нашел себе Риту.
Сейчас же черт попутал, как с цепи сорвался.
Уже не первый месяц трахаемся с ней за спинами наших супругов. Ебемся, как очумелые кролики, по всем углам. Как в старые добрые времена вспоминаем прошлое.
Надо найти Риту, поговорить. Я давно хочу прекратить эту связь, потому что мне нужна жена. Нужна моя Рита. Я не отпущу ее никуда. Уйти захотела, взбрыкнула. Ну хорошо, перебесится малышка. И вернется.
Телефон в руках снова начинает звонить. Марина. Скидываю звонок и начинаю набирать Риту. Как и следовало ожидать, ее телефон выключен.
Где она может быть?
Внутри все трясется, рассыпается на части. Куда она могла деться? Башка квадратная, болит пиздец как. Иду в душ, врубаю ледяную воду и стою под ней. Тело немеет, от холода руку сводит судорогой. Сука.
Выхожу из душевой кабины и тянусь к своему полотенцу, но, передумав, беру полотенце Риты и вытираюсь им, в то же время вдыхаю ее запах. Попутно замечаю батарею баночек со средствами для волос.
У Ритки пушистая шевелюра, смешная, именно на нее я и повелся в свое время. Она так выделялась среди всего лоска, которым я был окружен, что потерял голову. А потом и от самой Ритки сошел с ума.
Какого же черта с нами произошло???
Беру ее шампунь в руки и нюхаю флакон, вдыхая родной запах.
В отличие от меня, Рита всегда не любила свои кудряшки и, сколько помню, пыталась от них избавиться. Я и забыл, как она выглядит с ними.
Она вернется. Точно вернется, она не может без этих баночек, берет с собой целый арсенал в любой отпуск. Побесится, отдохнет денек от меня, одумается и вернется.
Придурок. Отшвыриваю банку на полку, та падает, роняя весь ряд банок. Совсем чокнулся? Думаешь, вот прямо из-за баночек вернется?
Не простит она. Гордая. Всегда такой была. Сама из дыры, название которой хер выговоришь, а гонора — как в царской семье. За это тоже полюбил ее. За неприступность. За искренность, за глаза голубые, как небо чистое. За чистоту тоже полюбил.
Я, пережравший этого дерьма столько, что на сотню порнофильмов наберется, и она. Невинная, нетронутая. И такая моя.
За бескорыстность тоже полюбил. Когда от меня семья отвернулась, она лишь смущенно улыбнулась, прижалась так крепко, что горы ради нее свернуть захотелось, и сказала:
«Мне нужен только ты, а не то, что у тебя в кошельке. Прорвемся».
И я знал тогда — прорвусь. Костьми лягу ради нее, но прорвусь. Так и вышло. Потом отец одумался и принял наш союз, поддержал мой бизнес.
Захожу на кухню, варю себе кофе и наливаю целенаправленно в ее чашку с веточкой лаванды. Цежу медленно, параллельно пытаясь дозвониться Ритке, но все безрезультатно.
Снова входящий от Марины. Заебала.
— Чего тебе? — говорю грубо.
Договорились же не звонить друг другу, какого хера?
— Она ушла, да? — Марина нервничает, будто это не от меня жена ушла, а от нее.
— Тебе какое дело? — спрашиваю зло.
Слышу, как голос дрожит, как она истерично всхлипывает и орет в трубку:
— Если она скажет Толику о нас — я убью ее!
— Заткнись! — моментально перехожу на крик, когда слышу угрозу в адрес своей жены. — Попробуй только пальцем тронуть ее, тебе конец.
— Мир! — визжит девка. — Сделай что-нибудь! Толик не должен
