МОЯ. Я тебя присвою (СИ) - Айрин Лакс
— Ножки расслабь, — командует вполголоса.
Поднимаю взгляд в потолок, случайно ловлю на себе взгляд охранника.
Он откровенно пялится через зеркало заднего вида. Противно становится… Я чувствую себя куском мяса, брошенным для развлечения.
И не могу расслабиться.
Даже когда Зорин повторяет приказ.
Потом он перехватывает мой взгляд и бросает, чуть сощурившись:
— Тебе заняться нечем, пялишься? Выйди из машины!
— Притормозить? — уточняет водитель.
— Нет. Просто возьми ближе к обочине, а ты… — приказывает жестко. — Пошел!
Неужели это случится?!
Мороз по коже. Застываю напряженно, наблюдая, как охранник медлит.
— Я не шучу. Не сделаешь прямо сейчас. Придется тебя уволить по состоянию внезапно ухудшающегося здоровья.
После этой однозначной угрозы охранник спрыгивает на ходу.
Быстро покидает машину, выкатившись.
Водитель быстро закрывает дверь. Крик ужаса так и не успел вырваться, застрял у меня в горле.
— А теперь — расслабься, — приказывает мне Зорин и ведет пальцами высоко-высоко, до самых трусиков. — Ты разве не знаешь, что это платье не предполагает под собой никакого белья?
Глава 3
Таша
Вдох-выдох.
Сердце дрожит перепуганным зайцем.
По вискам потек холодный пот. Испарина над верхней губой.
Зорин прочерчивает линии темным взглядом: глаза-губы-грудь, снова мои глаза.
Его пальцы движутся ещё дальше и цепляют самый краешек тонкого белья.
Не сводит пристального взгляда, словно пытается заглянуть в самую душу.
Я опускаю дрожащие веки, зажмурившись.
— Смотри на меня! — требует немедленно.
Сердце вот-вот выскочит из груди, через глотку — оно бьется там комком и не дает дышать глубоко. Часто и быстро дышу, глотая жалкие крохи.
Перед глазами все размывается темным пятном — Зорин слишком близко. Кончики его пальцев чуть-чуть касаются промежности.
Я изо всех сил прижимаюсь спиной к сиденью, чтобы избежать контакта.
Не выходит.
Вверх-вниз-вверх.
Вот-вот умру!
— Сухая, — едва слышно констатирует факт Зорин и вынимает пальцы из моих трусиков. — Исправь это к следующему разу.
— Меня не заводит насилие. В присутствии посторонних.
Лицо мужчины мгновенно ожесточается, ладонь взметается вверх, сдавив горло сильными пальцами.
— Что ты знаешь о насилии, крошка? С тебя пылинки сдували!
Похлопав меня по щеке, мужчина садится, как ни в чем не бывало, снова достает телефон, звоня кому-то.
Я одергиваю платье как можно ниже, лицо пылает. Внутри такое ощущение, будто меня сейчас стошнит, но ничего не выходит.
Пустые позывы прокатываются по пищеводу и затухают внутри.
Осторожно смотрю в сторону Зорина.
Важный, деловой, спокойный.
Идеальный и, к большому сожалению, роскошный мужчина. Несмотря на то, что его сложно назвать эталонным красавцем, уверена, этот хищник притягивает взгляды.
Даже мачеха иногда задерживала взгляд, если попадаются в сети упоминания Зорина.
Если он хотел отомстить отцу, надо было похитить её и.… развлекаться именно с ней. Папа очень дорожил своей женой. Очень….
Она намного младше него, ей тридцать семь, она немного старше самого Зорина. Буквально на год-полтора. Может, чуть больше, точно не знаю.… Не соображу от страха! Паника все ещё держит меня в тисках. Но пытаюсь соображать здраво, смотрю, куда едем.
Водитель безразлично управляет автомобилем, ни разу не посмотрев на меня. Видимо, судьбу товарища он повторять не хочет.
— Воды?
Я не сразу понимаю, что Зорин обращается ко мне.
Более того, протягивает бутылку минеральной воды.
Осторожно киваю, он скручивает колпачок и сначала присасывается к горлышку сам, потом протягивает мне.
— А другой… бутылки нет?!
— Нет, — сощуривается недобро. — Бери, что даю, принцесса. Это теперь твоя основная работа — брать и давать. Больше ничего.
— С таким успехом вы могли бы купить себе девушку на одну ночь или навсегда. Уверена, вам бы хватило денег на подобные развлечения.
— Но купить дочку Данилова не предлагает ни один бордель. Бери.
Он повторяет приказ и внимательно смотрит, как я беру бутылку.
Вот только облизывать горлышко с его слюнями мне совсем не хочется. Я приподнимаю бутылку и запрокидываю голову, открыв рот.
Машина едет плавно, дороги ровные. Жидкость тонкой струйкой стекает в мой рот.
— Вот же.… — выдыхает Зорин.
Я перевожу взгляд на него. В нем сквозит недовольство и невольное восхищение.
Он зол, но улыбается.
Потрясающе, как ему это удается.
Рука дрогнула, немного воды проливается мимо, скользит по подбородку и шее, на грудь.
Мочит платье.
— Сто баллов за импровизацию, ноль баллов за подчинение. Сделаю скидку, что мы пока едем. Но как только ты переступишь порог моего дома, считай, что скидки закончились. Ты меня поняла?
— Да.
— Надо же. Умеешь, когда захочешь, Таша.
Мне не нравится, что он называет меня так, как обычно называют близкие, друзья, кто-то из семьи.
Но, кажется, мои интересы сейчас совсем не учитываются, можно и не надеяться.
* * *
Машина тормозит за воротами особняка. Стоит ли говорить, что он роскошный. У отца большой особняк, а у Зорина — просто гигантский. Целый дворец! Так старался переплюнуть папу, что отгрохал себе хоромы на сотни миллионов….
Бросаю вопросительный взгляд на Зорина. Он кивает небрежно.
— Сиди. Тебе принесут одежду и верхнюю обувь.
— Что? То есть не босиком?
— Тебе понравилось гулять босиком по снегу? — пожимает плечами. — Легко могу устроить снова. Но после того, как исполнишь то, о чем мы договорились. Потом будешь делать, что угодно, хоть жить в ледяном домике, но пока.… — делает паузу. — Будешь беречь себя. Поняла?
— Как с этим соседствует то, что я гуляла босиком по снегу? В одном платье! — возмущаюсь. — Я могу заболеть.
— Заболеешь — вылечу. Беру на себя ответственность. Я это умею. В отличие от Даниловых, — бросает колкую усмешку.
Мне, действительно, приносят теплые сапожки и шубку из дорогого меха.
Вот только эта роскошь не греет, чувствую себя лишней здесь, а ещё очень-очень грязной от того, что Зорин лапал меня в присутствии посторонних.
— Не хмурься, тебе не идет! — подстегивает и выбирается первым.
Он обходит машину, но я уже сама вытолкнула дверь и выбралась, ступив в рыхлый снег.
Зорин цепко ухватил меня за локоть.
— Без самодеятельности, Таша. Последнее предупреждение.
— Разве мы уже дошли до вашего дома? Правила касались, кажется, момента, когда я переступлю порог вашего дома.
— Ага. Значит, ты решила меньше чем за минуту хорошенько потрепать мои нервы.
Надо же! Он ещё не стар, а нервы совсем ни к черту? Непорядок… Или, напротив, очень хорошо? Скоро поймет, что вынуждать меня к чудовищным условиям будет себе дороже.
Или не стоит пока рисковать!
Будь на то моя воля, я бы бежала прочь.
Без
