В постели с ненавистным боссом (ЛП) - Пеннза Эми

Но моё внимание привлекли её волосы. Глубокие, насыщенного каштанового цвета, они отражали каждый луч солнца в комнате, окутывая её голову пламенем. Её джинсы и футболка едва ли были облегающими, но почти не скрывали её высокую, упругую грудь и соблазнительно округлые бёдра. Она была создана для порочных мыслей и спутанных простыней.

И её фартук был таким грязным, каким я его ещё никогда не видел.

Она проследила за моим взглядом, посмотрела вниз и вытерла мокрое пятно на своём животе.

— Ах, да, я снова непрофессиональна. Извините, — Виктория подняла голову, и по её янтарным глазам я понял, что она совсем не такая, как все.

Об улыбке не могло быть и речи, как и о поцелуе, поэтому я пригвоздил её взглядом, от которого у многих сотрудников наворачивались слёзы.

— Не так много людей пренебрегают моими приказами, мисс Бирн. Последствия, как правило, нежелательны.

— Это риск, на который я готова пойти, — она взглянула на букет. — Вы не против? Потому что мне действительно пора идти.

— Пока нет.

Слова сорвались с моих губ быстрее, чем планировалось, и я шагнул вперёд, чтобы исправить ошибку. Виктория наблюдала, а вокруг неё витала аура настороженности, пока я разглядывал розы. Я обошёл стол для совещаний, проводя пальцами по лепесткам. Композиция была великолепной: крупные цветы уравновешивались гроздьями более мелких, более плотно свернутых бутонов.

— Это Пинк Майолика (прим. перев. — разновидность роз), — тихо сказала она, её голос был почти хриплым.

— Мне они нравятся, — пробормотал я. — И эти крупные тоже.

— Вайт О'Хара (прим. перев. — разновидность роз).

Цветы были великолепны. Все триста штук.

— Вы хорошо поработали. Спасибо.

— Не за что.

Я поднял глаза и прикусил язык, прежде чем смог сказать ей, что из неё вышел бы плохой юрист — по крайней мере, по мнению моего отца. Её лицо было непроницаемо, тонкие черты выражали смесь шока и подозрительности.

Последнее было оправдано. За пять лет я ни разу не дал ей повода доверять мне. Или симпатизировать мне.

И я не мог начать сейчас.

В любом случае, не следовало.

Но затем шок и подозрения ослабли, сменившись чем-то более мягким. Меня окутал пьянящий аромат роз. Лучи послеполуденного солнца косо падали на стол, и их толстая полоса, словно барьер, разделяла нас. В ярко-желтом свете плясали пылинки, но я этого почти не замечал. Я был слишком занят, изучая великолепное создание по другую сторону.

Она снова заплела волосы в косу, блестящие каштановые локоны густыми прядями падали ей на плечи. Яркие локоны переплетались в замысловатый узор — одна из тех беспорядочных, но элегантных причёсок, которые я не смог бы придумать и за миллион лет. Но, вероятно, она делала это без особых усилий. Точно так же она расставляла сотни роз, беря их стебель за стеблем и превращая в произведение искусства.

— Мне пора, — промолвила она, но не двинулась с места.

И я ничего не сказал. Не дал ни одного из ожидаемых ответов.

Конечно. До свидания. Спасибо за беспокойство.

Я просто стоял там. Затем, когда у меня закружилась голова от аромата цветов и я встретился с ней взглядом, то подошёл ближе.

В моей голове прозвучал слабый сигнал тревоги.

«Ошибка», — прошептал он.

Я проигнорировал это.

Аромат роз стал сильнее.

Потому что он исходил от Виктории.

Я подошёл ещё ближе, пересекая полосу солнечного света, как смертный, преодолевающий барьер, чтобы попасть ко двору королевы фей.

Я решил, что на самом деле её глаза не были янтарными. Нет, они были как хорошее виски. Тёмно-золотистые, с красными вкраплениями вокруг зрачков. Когда я приблизился, Виктория запрокинула голову, и солнце осветило веснушки у неё на носу, превратив крошечные пятнышки в волшебную пыльцу. Её губы приоткрылись, и вожделение пронзило меня, как молния, обжигающе горячим и неистовым потоком разливаясь по моим венам.

Её рот преследовал меня годами, воспоминание о нём возникало, когда я меньше всего этого ожидал.

Губы, обожжённые пчелами.

Нелестное название для пухлых губок, которые выглядели как спелые ягоды и обещали быть такими же приятными на вкус.

Приятными и тёплыми. А мне было холодно так чертовски долго.

Теперь мы стояли лицом к лицу. Моя тень упала на неё, заслонив часть света. Виктория стояла на своём. Как всегда. Она ни разу не отступила, когда я рычал или пугал.

Потому что Виктория Бирн не боялась меня. И это было чертовски сексуально.

Не сводя взгляда с её губ, я опустил голову.

— Подожди, — тихая команда сопровождалась прикосновением маленькой ладони к центру моей груди.

Я застыл, моя голова была полна желания, и больше ничего. Большая часть моей крови и здравого смысла были направлены в другое место.

Виктория облизнула губы.

Пусть это будут все мои кровь и здравый смысл.

— Мистер Рот…

— Логан.

Её густые ресницы затрепетали, а на шее забился пульс.

— Логан. Мне нужно кое-что узнать.

— Что?

Что угодно.

Её взгляд метнулся к букету.

— Для кого эти цветы?

Как будто кто-то плеснул мне в лицо ледяной водой. Туман желания рассеялся, сменившись острой, как бритва, ясностью. Я отшатнулся, задев на ходу розы. Я развернулся, и розовые цветы заполнили моё поле зрения. О чём, чёрт возьми, я думал?

— Ты в порядке? — Виктория протянула руку.

Я отдёрнула её.

— Я в порядке.

Наши взгляды встретились.

— Тебе нужно уйти.

Её лицо побледнело… затем покраснело. Я смутил её.

Хорошо. Это было полезно.

— Иди, — повторил я и подошёл к окну, повернувшись к ней спиной. Не сводя взгляда с озера, я добавил: — На моём столе для тебя конверт.

Тишина затянулась, в тихой комнате повисло напряжение. Затем зашуршала ткань. Зашуршали бумаги. Снова ткань. Когда она заговорила, от двери донёсся её сердитый голос:

— Кем бы она ни была, надеюсь, она знает, что заслуживает лучшего, чем ты.

Я развернулся, не задумываясь.

— Ты ни черта не знаешь.

Виктория пошатнулась, как от удара, её плечи стукнулись о закрытую дверь.

— Убирайся, — выплюнул я.

Она убежала, не сказав больше ни слова, оставив меня наедине с тишиной и розами.

И сожалением.

Глава 3

Тори

Логан Рот был не просто боссом-мудаком. Он был засранцем, просто и ясно.

Я выбежала из его кабинета — мои сердитые шаги быстро пронесли меня мимо его высокомерного ассистента — и не останавливалась, пока не достигла лифтов. Двери открылись, как только я подошла.

Пустой. Слава богу.

Я нырнула внутрь и прижалась спиной к обшивке из искусственного дерева, с трудом сглотнув. Горло горело, но я не собиралась плакать. Только не из-за такого человека, как он.

Я сжала кулаки — и вспомнила, что держала конверт с его стола.

Это был последний платеж, который я от него получила, потому что в следующем году я точно не доставлю ему розы. В городе были десятки флористов. Он мог бы поиграть в доктора Джекила и мистера Хайда с кем-нибудь другим. Боже, я думала, он собирается поцеловать меня! Но он просто играл в игру. Заманил неряшливую продавщицу цветов в своё дорогое логово, заставил почувствовать себя желанной, а потом унизил и вышвырнул вон. Что же он за больной на голову урод?

«Богатей», — подумала я, и горячая слеза скатилась по моей щеке. У него было всё, что он хотел, и, вероятно, ему было скучно.

За исключением того, что он так разозлился, когда я спросила о розах. Возможно, Элли была права, и он оплакивал потерянную любовь…

Но этого не могло быть. Он смотрел на меня так, словно хотел проглотить целиком. Даже сейчас при воспоминании об этом внизу живота разливался жар.

Я отбросила эту мысль.

Мужчина, тоскующий по умершей подруге или невесте, не стал бы приставать к другой женщине с букетом поминальных цветов, чёрт возьми.