На расстоянии - Анастасия Стрижак
— Саш, давай сразу проясним. — начала Эля отставив стакан. — Мы перестали с тобой общаться по твоей инициативе, и я тебя понимаю. Ты не хотела знать Артёма, и всё что с ним связанно. Понимаю, как больно было видеть напоминания о нём. Но я рада, что вы смогли пройти через трудности. Рада, что вы снова поженитесь. — Эля улыбнулась всматриваясь в темные глаза девушки, которые выражали теплоту и понимание. — И конечно, я счастлива, что снова смогу считать тебя своим другом. Поэтому давай не будем оглядываться на прошлое, и продолжим общение, словно ничего не было. Меня тяготит это напряжение… — с мягкостью в голосе закончила она.
— Я полностью согласна с тобой. Мне тебя очень не хватало, Эль. — Саша улыбнулась и сверкнула своими выразительными глазами. Было что-то в этой девушке, что заставляло Элеонору словно оживать и, не поддаваться хандре, которая у неё случалась довольно часто. Возможно, её глаза, которые просто светились, когда она радовалась, или такой оптимистичный внешний вид и подход к любым делам и невзгодам. Жизнерадостная девушка помогала Элеоноре не застревать в себе и своём внутреннем копании, и это вытягивало её из недр своих нескончаемых самоанализов.
— Как вы? Расскажи. — спросила Элеонора всё ещё улыбаясь.
— Всё хорошо. Мы хотим купить новый дом, планируем свадьбу… опять. — Саша улыбнулась и покачала головой. — В общем жизнь наладилась, и мне уже не хочется лезть в петлю. — пошутила она.
— Артём не достоин тебя, и уж тем более, чтобы ты по нему так убивалась. — озвучила своё неизменное мнение Эля.
— Хорошо, что он этого не слышит. — Саша широко улыбнулась. А Элеонора тихо рассмеялась.
— Он больше не сможет грозить мне увольнением. — подметила она и отпила уже остывший кофе. Александра закивала — соглашаясь.
— А ты? — замялась девушка, явно испытывая неудобство. — Как у тебя? Есть кто-то?
Элеонора тяжело вздохнула снова вспомнив о том, насколько она одиноко себя порой чувствует. Нет, она любила быть одной, жить так, как ей того хотелось и не быть кому-то обязанной. Прошло немало лет после её развода, и обрывки воспоминаний, когда она заботилась о ком-то, старалась для кого-то, получала ласку и твердое плечо — согревали её, и одновременно причиняли боль. Но потом память возвращала её туда, где она испытала боль предательства и унижения, и прошлые чувства сразу же проходили и она ощущала себя как никогда счастливо и беззаботно. Больше она не позволит себе такого. Не позволит, чтобы ей манипулировали, каждодневно покрывали толстыми слоями лжи, затуманивали разум и притупляли зрение. Она смогла очиститься от всей грязи, которую наложил на неё бывший. И теперь она мыслит здраво, видит четко и, не даст обвести себя вокруг пальца. Потому что она закрыла своё раненое сердце от окружающих, заперла душу на стольной замок и выбросила ключ. И не намеренна искать его, когда на горизонте появляется кандидат на отношения. Ей это больше не нужно. Одна ночь, и она прощается не оставив ничего, чтобы можно было её найти, кроме шлейфа своих духов на подушке. А порой она месяцами не ходит на свидания, и вечера проводит на работе или дома — уткнувшись в книгу или какой-нибудь сериал. Быть может, если бы она снова полюбила и испытала взаимность — она бы чувствовала себя намного счастливей, и отчаянность и тоска не захлестывали её временами. Но всё же, жить преданной своим принципам, правилам, и держать свои чувства в узде — придают ей некой трезвости и уверенности. Но место на сердце, которое не переставало кровоточить всё еще изводило её. И это было желание иметь детей. Несмотря на то, что она работала чуть ли не сутками и ей это нравилось, острое желание иметь ребенка перевешивало удовольствие от беззаботной жизни. Ей до дрожжи хотелось ощутить материнские чувства, испытать неподвластную никаким ненастьям материнскую любовь и, получить взамен без корыстную любовь своего ребенка. Но это были лишь мечты, которые в принципе в двадцать первом веке можно было бы исполнить без присутствия мужчины. Но к несчастью, сама Элеонора даже искусственно не могла иметь детей, ибо за несколько внематочных беременностей, в то время, когда она была замужем — она лишилась обеих маточных труб. А хроническое заболевание — эндометриоз: лишило её пару лет назад матки. «Поломанная женщина» — так она себя называла. Лишившись того ценного, что могло подарить ей малыша, она словно запрограммированный робот отдавала всю себя каждодневной работе, практически перестав чувствовать своё женское начало. Такие мысли приносили ей разрывающую боль, и только вспомнив об этом — в уголках глаз сражу же собиралась влага.
— Нет, Саш, у меня никого нет. — ответила она опустив глаза, но затем её губы растянулись в легкой улыбке. — Но я подумываю на счет усыновления.
— Серьезно? — Саша округлила глаза, улыбаясь. — Это здорово! Правда. Мы поддержим тебя в твоем решение, если ты конечно окончательно этого захочешь. — девушка накрыла своей ладонью руку Элеоноры.
— Спасибо. — мягко ответила она, радуясь, что получила поддержку.
— Но разве, не нужно иметь полноценную семью, чтобы была возможность усыновить ребенка? — спросила Саша, на губах которой померкла улыбка. Элеонора прерывисто выдохнула снова опустив взор и покачала головой.
— Не знаю… я не узнавала. Это просто ещё мысли. Как точно решу, и пойму, что действительно готова, начну всё подробно узнавать. — с толикой обреченности ответила она. Саша промолчала, лишь сильней сжав ладонь подруги.
Их откровения прервал громкий стук в дверь, от чего Эля дернулась. Через несколько секунд в кабинет ворвалась официантка Катя. Вид девушки испугал Элеонору и она встала из-за стола. Официантка со слезами на глазах тяжело дышала и утирала влагу с щек.
— Что случилось? — спросила Элеонора, отодвигая мысли о детях как можно дальше, и концентрируясь на девушке. Катя протяженно выдохнула и запинаясь заговорила.
— Шестой стол… это просто ужас. Они психи какие-то! Стали приставать, заставляли сесть к ним за стол. Грозились, что могут сделать так, чтобы меня вышвырнули из клуба, если не буду делать так как они хотят…
— Стоп. — Эля перебила
