В тени - Кинсли Кинкейд
Вы можете сказать, что она нервничает, и ясно, что это я заставил ее так себя чувствовать.
Мне это чертовски нравится.
— Да, это было вкусно, спасибо, — не смотрю в глаза и обычно веду себя раздраженно и незаинтересованно, поэтому она не понимает, почему я на самом деле здесь.
Для нее.
Она остается стоять передо мной, держа тарелку еще мгновение, видно, что ей неловко из-за того, что она слишком подробно рассказала о Стиве. Наконец, отряхнувшись от этого, она уходит.
О, Эмерсон, ты застенчивая, не так ли?
Я осматриваю закусочную. Единственный клиент встает, чтобы уйти. Он оставляет пару купюр на столе и надевает куртку. Когда Эмерсон выходит из задней части здания, уходя, он говорит: — Пока, Брэд, увидимся завтра. Езжайте безопасно!
— Спасибо, Эмерсон, как всегда отличная еда. Будь в безопасности, возвращаясь домой.
— Спасибо, Брэд, я так и сделаю.
Да, Брэд, она это сделает. Я буду чертовски уверен в этом.
ЧЕТЫРЕ
КАРТЕР
Я уже давно пообедал и вышел из закусочной, сидя в арендованной машине на их стоянке. Солнце зашло, и стало чертовски холодно. Я проверяю свой телефон, а сейчас 21:55. Прежде чем прийти сюда, я взломал систему уличных камер, чтобы посмотреть, когда она уходит каждый вечер; всегда было ровно 10 вечера. Осталось подождать еще несколько минут. Меня это бесит, ей не следовало работать одной так поздно. Но я знаю, что ее единственный друг — ее коллега Хайди, которая обычно открывается после последней смены Эмерсона. Эм любит следить за тем, чтобы все было готово для Хайди; сердце у нее доброе и чистое, в отличие от моего. Ей ничего не стоит заботиться о других, а кто о ней заботится?
Я. Теперь это моя работа.
Погруженный в свои мысли, я почти скучаю по тому, как она выходит из закусочной и идет к своей машине. Это старый «фольксваген», проржавевший до чертиков, и когда она заводит двигатель, слышно, как он скрипит, как будто он может завестись в любой момент. Со мной эта херня не летает. Она получит новую, более надежную езду.
Я вижу, как она пристегивает ремень безопасности и выезжает со стоянки на главную дорогу, направляясь за город к своей хижине в лесу. Я даю ей несколько секунд форы, прежде чем завести машину и последовать за ней. Мне нужно держаться на расстоянии, чтобы она не заподозрила, что за ней кто-то следит. Я не хочу ее пугать.
Еще.
Я следую за ней десять миль по главной дороге, которая превращается в шоссе, как только выезжаешь из Вудсленда. Вокруг темно, если не считать лунного света и фар нашей машины. Темный, густой лес Орегона находится по обе стороны дороги. Вы не можете видеть ничего, кроме пары футов вглубь линии деревьев. Она включает правый поворотник и сворачивает на гравийную дорогу, идущую через густой лес, окружающий ее хижину. Я останавливаюсь на обочине, чтобы подождать несколько минут, прежде чем последовать за ней. У нее возникнут подозрения, если она увидит мою машину, с включенными фарами или нет, поскольку она единственная хижина на этой дороге. Через несколько минут я выключаю фары, медленно веду машину вперед, делая тот же поворот направо, что и она. Я не вижу никаких признаков ее задних фонарей, а это значит, что она уже должна быть припаркована и находится внутри своего дома. Ее дом находится слева от гравийной дороги, всего в паре миль отсюда.
Я решаю припарковать машину и заглушить ее перед поворотом налево к ее дому. Отстегнув ремень безопасности, я быстро открываю дверь машины и выхожу, надеясь, что она не увидит свет в салоне, прежде чем осторожно закрыть дверь. Я пробираюсь к ее подъездной дорожке, используя густую линию деревьев, чтобы скрыться. Здесь даже холоднее, чем когда я ждал ее возле закусочной в моей машине. Вы можете видеть свое дыхание каждый раз, когда выдыхаете, и я благодарен, что решил сегодня надеть толстую черную толстовку с капюшоном.
Подойдя ближе к ее хижине, я медленно маневрирую между деревьями и уклоняюсь от ветвей. В ее гостиной горит свет, и я прекрасно вижу, что происходит внутри, через ее окно. Похоже, она уже переоделась из униформы закусочной в тонкую длинную черную футболку и черные шорты с пушистыми розовыми носками, а ее великолепные каштановые волосы все еще собраны в хвост. Мой член дергается при виде нее.
Выхватывая телефон из кармана брюк, я открываю приложение камеры и проверяю, что вспышка выключена. Меня не поймают и не прославят как жуткого парня, который фотографирует горячих цыпочек в лесу. Я делаю несколько фотографий, как она разогревает еду в микроволновке. Должно быть, она принесла его домой из закусочной. Я снимаю еще парочку, когда она садится на диван в гостиной и включает телевизор. Ее место идеально подходит для нее. Кухня и гостиная находятся в одном и том же небольшом пространстве, а комната рядом с основной гостиной должна вести в ее спальню. У нее есть серый диван и журнальный столик из темного дерева, на котором она сейчас стоит, ставя на ноги тарелку с едой во время еды.
Прошло несколько часов. Я уверен, что мои яйца уже залезли внутрь меня. Здесь чертовски холодно. Но возможность наблюдать за ней в таком состоянии того стоит. Наконец она выключает телевизор и свет в гостиной. Я вижу ее силуэт, идущего в свою спальню, благодаря естественному лунному свету, сияющему сегодня вечером. Она включает свет в своей комнате и закрывает дверь. Это мой знак; пора идти. Я начинаю пробираться сквозь деревья к арендованному автомобилю, и тут я чувствую еще одну вибрацию в кармане.
Чертов Марко.
ПЯТЬ
ЭМЕРСОН
Прошло три дня. Три дня с тех пор, как я увидела того великолепного мужчину, который зашел в закусочную. Я не могу перестать думать о нем. Он был намного старше меня. Я могла это сказать по морщинам вокруг его глаз. Он
