Юлия Шолох - Прятки
Одним из плюсов жизни с тетей также был Славик — один из моих детских друзей, проживающий этажом выше. С ним я скентовалась лет в 12, в очередной приезд к тетке, и получилось это только благодаря закрепленным во мне Костиком навыкам. Я гуляла во дворе и за деревянным домиком у качелей увидала сидящего на корточках мальчишку, видимо, он там от кого-то прятался. Подойдя ближе, я отставила ногу, подобно моему гуру-учителю и важно заявила:
— А у меня есть пистолет.
— И что? — величественно спросил мальчишка, но поднялся и штаны отряхнул.
Я молчала, так как не знала, чем еще можно его заинтересовать.
Мальчишка вытер рукавом нос и медленно засунул руки в карманы.
— Ну ладно, пошли лучше покажу, как я умею подтягиваться, — сказал.
Мы пошли к турнику, у которого и завязалась наша дружба. Заменить Костика он не смог, зато гостить у тети стало не так скучно. Конечно, в войну мы через годик играть перестали, зато у меня появился друг, который каждый приезд великодушно посвящал в то, какие мультфильмы нынче самые интересные, в какие игры сейчас играют и как прогулять школу, чтобы родители не узнали.
Когда я приехала к тете лет в четырнадцать, при встрече Славка (которому стукнуло шестнадцать) важно сообщил, что будет на мне учиться целоваться. Не скажу, что я была против, но все равно ничего не получилось — слишком сильно я начинала хихикать, когда его крепко сжатые кучкой губы приближались к моему лицу. В общем, целоваться он тогда так и не научился. Как и я. О чем, кстати, потом жалела.
Приехав поступать, я с удивлением узнала, что Славик остепенился и проживает совместно с одноклассницей (его родители переехали жить на дачу, махнув на единственного сына рукой). Ленка мне ужасно понравилась, потому что при ней Славик тушевался и много молчал, так что это знакомство терять не хотелось. Они оба, кстати, учились в строительном, что в пяти минутах езды на автобусе и узнав, куда поступила я, смотрели с восхищением, чем сильно меня рассмешили.
В общем-то, окружение меня вполне устраивало.
Оставалось только к нему привыкнуть и научиться отстаивать свои интересы.
Осень стояла теплая и солнечная. К институту, благодаря метро и автобусу (который всегда простаивал в пробках одинаковое количество времени), я подъезжала всегда в одно и тоже время. Мои институтские подружки (такие, как ни странно, появились почти сразу) метро терпеть не могли, а мне очень даже нравилось.
— Пройдет, когда полгода будешь тупо накатывать по одному и тому марштуру, — уверено и слегка томно заявляла Настя, держа между пальцами тонкую сигаретку, которую не сколько курила, сколько водила из стороны в сторону, стараясь, видимо, достичь максимальной изящности движений.
Я соглашалась, что так может случиться. Но это будет потом. Пока метро мне нравилось — и толпы людей, настолько разных, что большее разнообразие сложно представить. И горячий пряный дух из приоткрытого окна, и четкий стук колес. И конечно эскалатор, с детства ассоциирующийся со светлым будущим, к которому поднимаешься из глубокой темной ямы.
Вот и тем утром после дождливых выходных выглянуло солнышко. Я никуда не опаздывала, потому шла к корпусу неторопливо. От остановки, что прямо у ворот на территорию института, через узкий парк, потом по дорожке между стоянками, окружённой полосками газона. Одна из стоянок предназначалась для педагогического состава, а другая — платная, для студентов, которые могут себе позволить отвалить за место ежемесячно столько, сколько моя мама за полгода получает. Впрочем, обычно я равнодушна к чужим деньгам, но иногда, когда смотришь с каким видом какой-нибудь мелкий хлыщ вылезает из порше и эдак пренебрежительно дверцу захлопывает, а потом вспоминаешь, какая нищета в городках, подобных тому, где я выросла, как-то не по себе становиться от происходящего в нашей стране.
Но в общем, студенты академии оказались вполне нормальными людьми, по крайней мере большинство. В течении первой же недели все разбились примерно на три категории. Были и исключения — дети политиков и звезд экрана, которые появлялись раз в полгода, чтобы заехать в деканат и проставить в зачетке все, что там должно появляться каждый семестр. Об их личности мы знали только из списков и слухов — в нашем потоке оказалась дочь известной эстрадной певицы и сын основателя одной политической партии, о которой ходило много неуважительных сплетен. Таких ребят мы почти не видели, зато много о них слышали — большинство из них половину жизни проводили в ночных тусовках, а остаток — проходя курс реабилитации в элитных санаториях для наркоманов. Основная масса студентов состояла из ребят из очень обеспеченных семей, знакомых друг с другом по школе, по родителям или по общим местам отдыха и развлечений. Отдельным списком шла небольшая группа таких, как я, которых взяли за мозги (хотя бы частично). Хотя бюджетных мест должно было быть половина, я насчитала всего пятерых: я, плотная натуральная блондинка Настя, высокая Соня с чудными длинными волосами и узкой талией (жаль, подкачали бедра, размером больше подходящие для степной женщины, чем для городской жительницы), очень худой, коротко стриженный Игорь и серьезный Степан, в очках как водиться, но не обычных, круглых в черном ободке, а весьма изящных, которые он периодически поддевал пальцем и многозначительно смотрел поверх стекол. Степан был рассеян и сокурсниками (сокурсницами) совершено не интересовался, но мы нашли с ним общую тему для разговора — опрос при поступлении, который он так же проходил. Степан сразу же заявил, что нас взяли, чтобы демонстрировать на всяческих викторинах и выступлениях. По каким-то малообъяснимым признакам он сразу причислил меня к числу тех, на ком институт собирается выезжать все время нашей учебы, о чем и сообщил, но не радостно, а совершено равнодушно, словно ничего мирского его не волновало.
Не обошлось без групп. Самой многочисленной были квнщики. Как ни странно, веселились они крайне редко, так что застать вне репетиции на их лицах улыбку можно было разве что случайно. Была компания девчонок, в которую входили все выигравшие ежегодные институтские конкурсы красоты. Хотя нет, уточню — выигрывали всегда те, кто уже состоял в этой группе. Хулиганистых парней было целых две компании — одни более отвязные, знаменитые своими сумасшедшими вечеринками и изощрёнными розыгрышами, вторые — отличившиеся цинизмом и победами над женскими сердцами. Но следует отдать дань справедливости — несмотря на развлечения, все группы не забывали учиться, так как имели цели и интересы немного более серьезные, чем кокаин на завтрак и парочка танцовщиц на ужин (по крайней мере, временами).
