Трубадура - Дарья Волкова
Степан перевёл дыхание. Быстренько соображал, что бы еще добавить к беспардонной рекламе себя любимого? Добавлять оказалось ничего и не нужно.
– Хорошо, – кивнул Павел Корнеевич. – Почему бы, в самом деле, не сдать комнату хорошему человеку, особенно если ему надо? Все детали обсудите с моей внучкой. Турочка, я у себя – поработать надо. Степан Аркадьевич, до встречи. – Старый профессор с трудом поднялся со стула.
Неизвестно, кого эти слова старого профессора изумили больше. За столом после ухода Дурова стало на какое-то время тихо. Стёпа смотрел на Туру. Тура смотрела в чашку. А потом строго посмотрела ему в глаза.
– Ну, хороший человек… Ну ты… – покачала головой. – И откуда взялся только такой шустрый?
– Слушай… Ну правда, что такого-то? – Стёпа звякнул чашкой о блюдце. – Я реально буду только спать приходить. Не курю, не бухаю, девок водить не стану. Скорее всего, буду часто отсутствовать – много приходится ездить. Чего не так-то?
– Да всё так. – Она неожиданно усмехнулась. И лицо сразу преобразилось, став почти симпатичным. – Не поверишь, но я несколько лет деда уламывала сдать комнату. Потому что деньги очень нужны. А он всё никак, типа, я работаю, мне чужие мешать будут. Хотя какая там работа – ему уже восемьдесят четыре, там не работа, а так, придумывает себе занятие, но… – Она пожала плечами. – В общем, я махнула рукой на него. Без дедова согласия всё равно ничего не сделать, потому что квартира принадлежит ему, а он ни в какую. А тут раз – и вдруг всё поменялось! Не колдун ли ты часом, Степан Аркадьевич?
– Да не, не колдун. Я только учусь. – Он тоже улыбнулся. А как всё складывается удачно-то, а? – Замечательно придумал Павел Корнеевич, повезло мне. А комнату можно посмотреть? И сколько денег хотите?
– Если наелся – пошли.
Стёпа не наелся, но надо ковать железо, не отходя от кассы.
Комната оказалась небольшой. Но не в этом была проблема. Уличного света из грязного окна – с гулькин нос, потому что весь подоконник уставлен огромными, пыльными и подсыхающими растениями. Покрытым слоем пыли и выцветшим был и огромный абажур – в лучшие свои годы, наверное, жёлтый. Ободранное кресло в углу завалено каким-то тряпьём и книгами. Книги заполняли и всё остальное пространство комнаты, за исключением кровати. Кровать была узкой – это полбеды, но оказалась короткой – у Степана на это глаз намётан.
– Слушай, как-то тут….
– Я наведу порядок, – торопливо ответила Тура. – Пару дней мне дай – разгребу. Тут не жил никто чёрт знает сколько лет. Это комната Клары Корнеевны, сестры деда.
– Ага, хорошо. Значит, мне заселяться можно послезавтра.
– Только давай к вечеру, – вздохнула она.
Потом они практически без торга сошлись в цене. Потом Степан на правах почти жильца помог Туре убрать со стола. И попутно еще пару печений умять и чай допить.
– А ты на кого учишься? – Она аккуратно складывала чашки в раковину.
– Для галочки я учусь, – отмахнулся Стёпка. – Чтобы корочки были. На жизнь этим пока не заработаешь. А в перспективе с прицелом на тренерскую работу.
– А чем ты сейчас на жизнь зарабатываешь, хороший человек Степан Кузьменко? По карману ли тебе наша роскошная жилплощадь?
– Я либеро.
– Подгузниками торгуешь?
Стёпка поперхнулся очередной печенюшкой.
– При чем тут подгузники?
– Ну, – она невозмутимо пожала плечами и принялась тереть губкой чашки. – Такие подгузники есть. Фирмы «Либеро».
– Либеро – это защитник в волейболе, – отчеканил Стёпа. – Я – либеро волейбольного клуба «Питер-болл». Между прочим, очень хороший либеро, – добавил он почти с обидой.
Подгузники, тоже придумала! И это про него, Степана Кузьменко по кличке Коса, самого перспективного игрока клуба за прошлый год! Его, между прочим, у «Олимпиакоса» со Стёпкиной, практически, исторической родины за весьма несмешные деньги перекупили. Но это Стёпа не сказал вслух. Просто не успел. Потому что к их диалогу присоединилось третье лицо. И оно оказалось не профессором Дуровым.
Кадр второй. Клод Лелуш
В черно-белой картинке появляются цветные кадры. «Как у Клода Лелуша», – скажет знаток. Может, и так. А все-таки, справедливости ради – подобной мерзости у Лелуша не было.
Юноша был чудо как хорош. От самой макушки до пят. Смоляные – вот иначе и не скажешь – кудри. Глаза – что за дурацкие ассоциации лезут в голову, но снова иначе не скажешь – трепетной лани. Ровный прямой тонкий нос. Губы узковаты, но пусть. Зато всё остальное как по заказу. Рост – гренадерский, под два метра. Плечи широкие, спина как по линейке, талия почти девичья, узкая. Руки и грудь приятно радуют женский глаз эффектным рельефом. Попа – орех, спортивные штаны подчёркивают весьма определённо. И спереди мальчик одарён недурно, это штаны тоже не скрывают, а у Елены на такие вещи глаз-алмаз. В общем, весь так и дышит адреналином и тестостероном. Превосходный образчик молодого сильного самца. И откуда только такая прелесть и радость взялась на их облезлой кухне?
– Добрый вечер, – поздоровалась дама.
– Здравствуйте, – ответил Стёпа вежливо.
Судя по всему, это и была проанонсированная Елена Павловна. Выглядела она моложаво, если, конечно, это была мамаша Туры, но у женщин с определением возраста вообще всё сложно.
– Дурова Елена Павловна. – Она протянула Степану руку. Похоже, что на предмет поцелуя. – Для друзей просто Елена.
Протянутую руку Степан осторожно пожал. Самые кончики пальцев. Они были холодные. Взгляд, брошенный на Степана, тоже стал заметно прохладнее. Видимо, экзамен на хорошие манеры Стёпка провалил. И руку не поцеловал, и имя называть не торопился. Не знал даже почему, ведь профессору сообразил представиться, а тут вот смолчал.
– Тура, ты не представишь мне молодого человека?
Тура демонстративно протирала чашки полотенцем. Ответила не сразу.
– У молодого человека есть язык, сам, если захочет, назовёт своё имя. Может, он не хочет.
– Да я не хочу… В смысле, хочу… То есть… – Стёпа окончательно запутался и почёл за лучшее просто назваться. – Степан Кузьменко.
– Какое у вас редкое имя, – пропела Елена
