Хорошая девочка. Версия 2.0 - Дора Шабанн
Понимая особенности психики подростков, к низвергшемуся на меня фонтану эмоций и впечатлений, я была готова. Для собственного спокойствия делила повествование на три, но все же основная мысль меня реально прибила. Аж какао пошло носом.
— Я ее люблю. По-настоящему. А ей плевать, — в глазах слезы и вселенская обида. — Ну, она разговаривает вежливо, конечно, но жестами всегда посылает, — Рус длинно выдыхает и отворачивается, незаметно, как ему кажется, стирая воротом со щек соленые капли.
Это бред, что мужчина не должен плакать. Они же тоже люди, со своими эмоциями и переживаниями. Пусть лучше он вот здесь и сейчас со мной поплачет, выпустит хоть часть своей тоски, чем наглотается какой-нибудь запрещенки. Или пойдет прыгнуть с крыши, с такими же, как он, несчастно влюбленными страдальцами.
Мальчик влюбился. Сильно. «Окончательно и бесповоротно». Навсегда.
Я понимаю, естественный процесс.
Когда-то это должно было произойти.
Мы все это знаем. В теории.
Но, ежкин кот, почему именно с моим осликом случилась «запретная любовь»? И вот сейчас, когда это совершенно не в кассу? Или с любовью всегда так?
Не было печали, твою же молекулу.
А мне скоро снова в Китай на два месяца.
Когда я уезжаю туда преподавать пару раз в год, Рус обычно обитает с биологической матерью и отчимом. Ноет, ругается и жалуется мне во всех соц.сетях и мессенджерах разом. Но жить с отцом вдвоем категорически отказывается.
Лера — вполне адекватная женщина, но у нее на руках двенадцатилетние близнецы и парализованная мать. А тут наша шестнадцатилетняя радость со своими задвигами, обидами, характером. И теперь еще с любовью такой неудачной.
Что он может натворить — только недоразвитый тик-ток знает, да ю-тюб в разделе «Катастрофы».
Ёжки-плошки, как же все не вовремя.
Сижу, улыбаюсь, глажу ребенка по плечу.
Вот и выросла моя радость. И не только до метра восьмидесяти семи (и в кого такой, если родители оба «метр с кепкой в прыжке»), но и до чувств сильных, болезненных, и таких неудобных. В первую очередь — для окружающих, м-да.
Хотя вспоминая свои влюбленности, могу сказать — это у всех так. Почти всегда.
— Все это непросто, милый. Больно, да. И обидно. Но я в свое время выжила, и ты справишься, — что за бред я несу?
Честно, не готова я оказалась к такому повороту. Не готова.
— Здесь уж самому выплывать, без вариантов. Помогу — чем смогу, ты знаешь — проговариваю то, что и так понятно. — Похоже, пришло твое время научиться не только пережевывать, но и переживать.
Да и прирасти мозгами хорошо бы. Но это вряд ли. Чувства с гормонами сейчас отшибут имеющееся, куда уж тут на обновление уповать.
Рус смотрит устало:
— Мам, пойдем на экскурсию. Лада Юрьевна расстроится, если нас не будет.
Сильно ослика штормит, раз он в общественном месте «мамкает». Бедная моя крошка.
— Пойдем, сына, пойдем. Надо же и мне иногда просвещаться на стороне.
Чуть повеселевшее чадо допивает и доедает, что осталось, натягивает куртку, заматывается в шарф. Да и я уже готова на выход.
Пора посмотреть поближе на эту «звезду».
Будь неладно РОНО, которое прислало сие юное дарование после Гос.Универа преподавать в наше захолустье.
Глава 4
Если понедельник тоже не задался
"Все в юности верят в простое и вечное:
влюбляемся сердцем, теряем покой…"
Анна Островская
Моя затея заранее была обречена на провал, но не попытаться я не могла.
Муж категорически отказался как-то участвовать в любовной эпопее Руса, о чем мне и сообщил в достаточно категоричных выражениях.
Было ожидаемо, но все равно неприятно.
Все страдания, как и сам их источник, то есть ребенок, остаются мне.
Штош.
Выходной просвистел мимо. Как стартовал в восемь ноль-ноль с англоговорящими китайцами, так и летел стрелой через тернии двух лекций, череды магазинов, сквозь уборку, готовку и приготовления к наступающей рабочей неделе.
Понедельник у меня был невыездной.
Хвала ему, потому что, разогнав своих мужиков: одного в офис, другого в школу, я врубила студиозусам презентацию с последующей самостоятельной работой и отпала-таки в ванну с пеной и аромамаслами.
Увы, наслаждаться долго не вышло, так как классный руководитель детки, давно и прочно возлюбивший меня за адекватность суждений и схожую профессию, выдернул из блаженного марева и настоятельно зазывал пообщаться лично. Прямо сегодня. Желательно сей же час.
Проклиная судьбу, упертых педагогов среднего образовательного звена и немножко погоду, слегка подсушилась и отправилась в школу.
Как всегда, особой радости от внепланового свидания с образовательным уклоном не испытывал никто. Ни директор, ни завуч, ни Рус, ни я. Только Всеволод Бенедиктович, наш классрук, был счастлив, потому как не упустил возможности и грыз мои уши еще два часа с лишним, после директорской пятиминутки.
Ходила я зря. Вопросы успеваемости и поведения ребенка можно было бы обсудить и решить не просто по телефону, но и вотсапом даже. Но нет. Не при нашем счастье.
Возвращались из школы в сердитом молчании. Хорошо еще, что оба сердились на Бенедикта, а то было бы и вовсе кисло.
Семейная рутина, педагогические «американские горки», вечные около-родственные заморочки — это все под конец года накрывает с головой. Очень утомительно. Хочется просто замереть. Застыть сусликом на пригорке. На мгновение выпасть из бесконечного обязательного хоровода и этой чертовой ритуальной круговерти.
Но пока нет.
Никак.
— Мам, ну почему мне нельзя ее любить, а? — ослик, взъерошенный с блестящими больными глазами, материализовался на кухне, где я в углу пыталась найти уединения. И покоя.
Нет-нет-нет.
Не сегодня.
— Сына, почему нельзя? Можно. Но для тебя это будет только возвышенная, платоническая любовь издалека. Как к произведению искусства или зарубежной киноактрисе, или к персонажу аниме.
— Как?
И глаза такие, большие. Стоит, старательно представляет обозначенное. Надо бы добавить образности:
— Ну вот как-то так. Вы как две параллельные прямые.
— Что, не пересечемся, да? А если… — вскидывает голову, взмахивая модной цветной челкой, за которую я знатно отхватила от мужа.
— Тогда ее посадят. Ты хочешь такой судьбы для девушки, которую, вроде как, любишь?
Давим. Давим опытом и авторитетом. «Подкуп. Шантаж. Угрозы» — наше все. У нас же в доме подросток.
— Нет, нет, ты что? — настоящая паника.
А ты как думал? В сказку попал? Да!
Страшно? Наслаждайся.
— Ничего. Пойми, так
