Жестокая болезнь - Триша Вольф
Позвонит в полицию? Сообщит о нем?
По моему опыту, привлекать власти не очень хорошая идея. Как будто полиция может что-то сделать. Таких людей, как Эриксон, никогда не осуждают. Нет реального преступления, не так ли? Если мужчина нападет на секс-работницу и побьет ее, кого будут судить: мужчину или проститутку?
В патриархальном мире, я знаю, что подумало бы большинство людей, которые осуждают, не выходя из своего коттеджа, или занимая хорошую должность. Секс-работница сама напросилась, попав в опасную ситуацию. Об этом довольно легко судить из безопасного положения, когда у вас в желудке еда, а по венам текут лекарства, назначенные врачом. Черт возьми, я уверена, если бы некоторые лицемеры не могли купить «Старбакс», они бы сосали член в подворотне в поисках дозы кофеина.
Вздыхаю в трубку. Я потеряла ход своих мыслей.
— Я не видела его ни с кем прошлой ночью, — наконец подтверждаю я. — Но он не покидал «Плазу» до сегодняшнего утра.
— Может быть, он просто… — она замолкает. — Не бери в голову.
— Ленора, ты передумала? — в моем тоне слышится нотка сочувствия. Я практиковалась в этом, записывая свой голос на телефон, а затем сравнивая его с диалогами в фильмах. Актеры — великие учителя.
Нет, я никого не принуждаю. Они находят меня по сарафанному радио. Я не рекламирую свои услуги. После того, как они связываются со мной, я все проверяю. Тщательно. Даю им время, чтобы эмоции поутихли. В большинстве случаев люди отступают. Успокоившись, они обычно решают одно из двух: а) консультация по вопросам брака или б) развод. Затем я направляю их к первоклассному адвокату.
Это действует в обоих направлениях. Джеффри Ломакс также присылает ко мне своих избранных, непримиримых клиентов.
— Нет, — говорит Ленора неожиданно храбрым голосом. — У меня нет никаких задних мыслей. Просто минутная слабость. Я готова. Пусть глотнет своего собственного лекарства.
Молодец, девчонка. Я жду несколько секунд, жду, что она не передумает, затем говорю:
— Хорошо. Внеси на счет вторую половину суммы, и я приступлю к следующему этапу, — я завершаю звонок.
Открываю банковское приложение и обновляю экран несколько раз, прежде чем сумма увеличивается. Пять тысяч. Недостаточно, чтобы уйти на пенсию в Коста-Рике, но все равно не гроши.
Я называю цену в зависимости от клиента. Важно, насколько они финансово устойчивы. Они не должны быть богатыми, но хоть как-то обеспеченными, чтобы позволить себе мои услуги, не влезая в долги.
Я делаю так, потому что это лучшая деловая практика в долгосрочной перспективе, а также потому, что у меня очень дорогой вкус. Мне нравятся красивые вещи: одежда, электроника, мой лофт на Манхэттене.
Я бесстыдная гедонистка3. Возможно, это передалось по наследству; моя мама — тоже гедонистка — воспитывала меня в приятном окружении. И, может быть, по наследству передалось отсутствие чувств, они окутаны плотной пеленой. Тонкие текстуры, удобная, красивая одежда, приятная на ощупь. Мне нравится чувствовать себя хорошо. Если чего-то хочу, я это получаю. Не понимаю, почему кто-то отказывает себе в том, что доставляет ему удовольствие.
Я не подчиняюсь своему идентификатору — принципу удовольствия мозга, — но редко говорю ему «нет». Поэтому мои клиенты должны быть в состоянии позволить себе мой дорогой вкус и хранить тайну.
Хранение тайны чрезвычайно важно.
На этапе проверки я обязательно откапываю какой-нибудь пикантный кусочек от каждого. Это еще одно требование. Каждый клиент имеет хотя бы один грязный секрет, который я могу придержать на случай, если у него вдруг возникнут угрызения совести, и он захочет обнародовать наше соглашение.
Что касается Леноры, то она вполне может быть обиженной женой, но она не невинная овечка. Она снимала деньги с личного счета своего мужа. Небольшие суммы, которые отправляла некой женщине в Денвер.
Эта женщина усыновила мальчика двенадцать лет назад.
Ни муж Леноры, ни ее подружки-светские львицы не знают о существовании этого ребенка.
Затем я учитываю цель — или предполагаемую жертву — сложность доступа и степень мести, которой хочет добиться клиент. Это уравнение дает мне приблизительную базовую величину, которая обычно составляет от пятнадцати до тридцати тысяч.
Я зарабатываю на достойную жизнь. Мне не обязательно пахать на своей обычной работе, но разумно иметь возможность подделать декларации, если налоговое управление постучится в дверь.
По правде говоря, мне, наверное, следовало прогнать Ленору. Во время нашей первой встречи в захудалом «Старбаксе» она показалась слабой, сломленной. Отчаянной. Гнева, который я обычно наблюдаю у клиентов, в ней не было. Вместо этого она умоляла помочь ей. Ее уязвимость меня не тронула. Что-то другое побудило меня принять участие в ее бедственном положении.
Стремление к защите?
Может быть, просто проверить?
Честно говоря, я сомневаюсь, что сочувствовала ее истории больше, чем любой другой, и все же в Леноре было нечто такое, что проникало мне под кожу.
Убираю блокнот и проверяю время. У Люси на дневной работе есть несколько важных дел, после этого я смогу должным образом подготовиться к выходным. Мне нужно будет получить доступ в офис Эриксона, а это потребует денег — больше, чем я беру с Леноры.
По дороге в свой офис я отправляю Рошель сообщение. Она важная шишка, чья работа помогает финансировать менее удачливых, нуждающихся в моих услугах. Рошель всегда нуждается в мести. Она кровожадная сучка.
Возможно, она единственный человек, которого я могла бы полюбить.
Единственное, в чем я уверена, — это в своей способности читать других. Не обязательно обладать огромным спектром эмоций, чтобы распознать нюансы.
Это похоже на тот момент на детской площадке с Кайлом. Я знала его место, и знала свое. Все было черно-белым. Наказание соответствовало преступлению.
Эриксон Дейвернс губит свою жену, медленно и преднамеренно, своими жестокими, бездушными действиями и пренебрежением. Система правосудия не сможет наказать его. Мир, в котором доминируют ему подобные, его не осудит. Я знаю его место в мире, и знаю свое.
Возмездие у меня в душе.
Телефон звонит, и я провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок.
— Рошель.
— Получила твое сообщение, милая, — говорит она. — Сколько у тебя свободного времени утром?
Она не тратит ни секунды на бесполезную болтовню. Я правда могла бы полюбить эту женщину.
— Еще часик. Что у тебя?
— Конкурентка, которая думает, что может скопировать мой бренд и украсть бизнес.
Рошель стремится к власти, и ей нравится наказывать. Очень. Конечно, я не совсем уверена, нарциссистка ли она или просто безумная. Возможно, ядовитая смесь того и другого, отчего игра в месть для нее более захватывающая. И она хочет
