Бывшие. Я тебя отпускаю - Даша Черничная

Дочка придвигается ближе и шепчет мне на ухо:

— Папочка, ее зовут Инга Арамовна.

Детский шепот слишком громкий, и Инга все слышит, но отводит взгляд, делая вид, что оглохла.

— Спасибо, что привезла ее. Ты что-то хотела? — спрашиваю равнодушно, когда убегает Женька.

— Что? — переспрашивает Игна, недоумевая.

— Ты сказала, что хочешь поговорить с родителями Жени. Говори.

Разина переминается с ноги на ногу и окидывает взглядом коридор, по которому снуют туда-сюда медработники.

— Уверен, что здесь самое подходящее место?

— Абсолютно. Потому что я не знаю вернется ли Женя в вашу школу.

Инга дергается, будто я дал ей пощечину. Ну а чего ты ждала, дорогая? Я бы не хотел, чтобы женщина, слабая на передок, учила моего ребенка правильно рисовать солнышко.

Диссонанс какой-то выходит, понимаешь ли.

А школа хоть и частная, но далеко не единственная в нашем городе.

— У меня нет времени, Инга Арамовна, — давлю, делаю упор на ее имени. — Поэтому если есть что сказать — говори.

Разина прокашливается, выпрямляется. Перехватывает обеими руками сумочку и гасит все пламя в своем взгляде, превращает его в лед.

— Женя изображает на рисунках мать как черное абстрактное пятно. Я не знаю, что за проблемы с темой матери, но советую обратиться к детскому психологу, чтобы проработать это.

Н-на, Фадеев, тебе под дых. Думал, она будет играть честно? Хрен тебе. Ясно же, что Инга ведет свою линию мерзко и грязно. Всегда играла. И когда обманывала тебя — тоже. Через ее постель прошло столько мужиков, что эта дамочка разучилась иметь дело с нормальными людьми.

— Моя семья — не твоя забота, Инга Арамовна. Твоя задача какая? Яблоки рисовать? Вот и рисуй свои яблоки, а нос свой в дела моей дочери не суй.

— У нее может быть непроработанная травма… — сжимает пухлые губы недовольно.

А я сглатываю. Перед глазами, сука, картинки, как она становится на колени, открывает свой ротик и заглатывает меня на всю длину. Уверен, с таким опытом, как у нее, она может меня порадовать.

Когда мы были вместе, так и не успели это попробовать.

Может, предложить ей сейчас? За деньги? Выглядит она так, будто они ей не помешают.

Мотаю головой, выбрасывая из мыслей все эти картины, и концентрируюсь на действительности: Инга пытается залезть ко мне в душу через дочь.

— Не в твоей компетенции разбираться в этом. Моя семья для тебя табу. Знай свое место, Инга Арамовна.

— Мое дело — предупредить. Детская психика очень неустойчива, — настаивает.

Это моя психика сейчас очень неустойчива. Так что держись от меня подальше, Инга Арамовна.

— Ты намекаешь на то, что моя дочь больна на голову? — глаз начинает дергаться.

— Разве я сказала это? — Инга распахивает глаза.

— А разве нет? — выгибаю бровь.

Разина тяжело вздыхает:

— Очевидно, нормального разговора у нас не получится. Передавай Валентине Александровне мои пожелания скорейшего выздоровления.

Не дожидаясь моего ответа, разворачивается и уходит. А меня срывает нахрен от щупалец, которые она снова запускает под мою кожу.

Мне тогда потребовалось много времени, чтобы вытащить ее из себя. Она гребаная отрава, что изводила меня много лет.

— Разина! — рявкаю на нее, и та дергается, оборачиваясь: — Не лезь. К моей. Семье.

Она не удостаивает меня ответом. Молча разворачивается и уходит.

Глава 4

Инга

Бам!

Огромный том «Экономика предприятия» с грохотом приземляется на пол.

— Ш-ш-ш! — шипит на меня библиотекарша.

— Простите! — развожу руками.

— Ш-Ш-Ш!

Да господи!

Поднимаю учебник и сажусь обратно за парту. У меня тут можно Пизанскую башню соорудить из всех книг, которые я приволокла. Хватаюсь за голову.

Мне никогда не осилить эту долбаную курсовую. И помочь некому.

— Привет, — здоровается приятный голос.

Поднимаю голову. На меня смотрит высокий светловолосый парень в очках. Его губы растягиваются в столь потрясающей улыбке, что я теряюсь.

— Тебе нужна помощь? — поднимает брови и рассматривает меня с таким же интересом, как и я его.

От него веет теплом, спокойствием и уверенностью. Господи, ты услышал мои молитвы и послал мне спасителя?

— Привет, — улыбаюсь в ответ. — Ты понимаешь что-нибудь в экономике предприятия?

Парень опускает взгляд на бесчисленное количество книг на моем столе.

— Курсовая у Солдатова?

Вскидываю от удивления брови:

— Но как?..

— Старый хрыч обожает создавать проблемы студентам, — хмыкает.

— Ты спасешь меня?

— Нет. Но я помогу тебе спастись самой.

Уверенно придвигает стул и садится рядом.

— И ты вот так просто поможешь мне? — закусываю губу.

Мой отец… в общем, всем что-то нужно от меня. И этот туда же?

— Ты вот-вот грохнешься в обморок. А Стефания Марковна, — стреляет взглядом в библиотекаршу, — не переживет еще одной волны шума.

— Инга, — протягиваю руку, и парень пожимает ее в ответ.

Уверенно, но не причиняя дискомфорта.

— Никита. Начнем? — играем бровями.

— Инга Арамовна, — вырывает меня из воспоминаний голос начальницы, — на тебя поступила жалоба от одного из родителей.

— Алевтина Сергеевна, что вы такое говорите? — едва не роняю кисточки.

— Вот так, Инга Арамовна, — старая карга поджимает губы. — Родитель жалуется на превышение полномочий. Есть что сказать в ответ?

Рассказываю в общих чертах, что произошло, и показываю рисунки Жени.

— Что вы предлагаете? Пройти мимо?

Алевтина поправляет круглые очки на носу:

— Ты обозначила проблему? Все? Вот и не лезь больше.

И эта «не лезь». А девочке, возможно, нужна помощь.

— Иначе санкции. Поняла?

Киваю. Я тут новый сотрудник, на птичьих правах. Зарплата педагога по изобразительному искусству невелика. Иногда я рисую на заказ, но это было, еще когда мы жили в другом городе. А тут меня не знает никто и не рвется сотрудничать.

— Алевтина Сергеевна, я хотела попросить аванс пораньше. Мне очень нужны деньги.

Начальница закатывает глаза:

— Покажи того, кому они не нужны. Денег нет. Будут пятнадцатого. Наверное. Все, Разина, иди работай.

Проглатываю мерзкий ком в горле и иду работать. С нервным мандражом жду, когда придет группа, в