Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)
Родители спокойно наблюдали за первой влюблённостью дочери, готовые вмешаться при первых тревожных симптомах. Они продолжали почитывать педагогическую литературу, из которой узнали, что первая любовь их ненаглядного чада протекала в классическом варианте. Они радовались отсутствию истерик, слёз, длительных одиноких прогулок бог весть где, неумеренного потребления косметики, приобщения к алкоголю и табаку, каких-либо серьёзных перемен в девочке вообще. Её влюблённость была почти безоблачной, безболезненной. Вот именно, что почти. Царапина таки осталась. Глубокая царапина. Самооценка Светланы незаметно для окружающих и для неё самой понизилась на целую ступеньку. Уверенность, которой и без того не хватало, потихоньку оставляла девочку. Последние два года Светлана неосознанно реализовывалась в учёбе. Одновременно она стала вырабатывать у себя такие манеры, которые позволяли бы ей с одной стороны держать окружающих на определённом расстоянии, а с другой - вызывать к себе уважение этих самых окружающих, не дающее беспричинно нападать.
Однако, уважение - не любовь. А с некоторых пор любви хотелось очень сильно. Родительской было явно недостаточно. Дружеская? Да, нужна. Та самая, которая к мужчине, о которой книги пишут? Необходима. Но здесь Светлане не везло. Вернее, она сама считала, что не везёт. Слишком высоко задирала планку требований к людям и не понимала этого. Нет, нет, с себя она требовала не меньше. Пожалуй, больше. Да только кого это интересовало?
Получилось, что школьные годы пронеслись для Светланы не слишком приятным сном. Вокруг толпились одни сплошные “не”. Очнулась от своего сна она уже в институте.
*
Поступила в институт Светлана без напряжения. По ласковой родительской подсказке. У неё не наблюдалось особых пристрастий, ни к чему определённому не тянулась душа. Зато легко давались иностранные языки. Учить их было даже приятно. Вот и приняли на семейном совете решение, что поступать надо на факультет, где дают английский язык. Но куда? В МГИМО? В “Мориса Тореза”? В университет? Без блата не пробиться. Лучше в педагогический. Это не значит, что потом придётся идти работать в школу учителем. С хорошим знанием языка не пропадёшь. Можно устроиться гидом-переводчиком, можно просто переводчиком, можно репетиторствовать. Никому и в голову не пришло, что средней руки специалистов хоть пруд пруди. Светлана согласилась со всеми доводами. Она и сама не знала, чего хочет. Согласилась. И поступила. И почувствовала подъём в душе. Ну, вот, начинается наконец жизнь. А то словно из-за пыльного стекла эту жизнь видела. Всё теперь будет по-другому, и она станет совершенно другой.
*
Первые же дни в институте показали, что жизнь-то вроде и началась, да Светлана другой не стала. Испытывая прежние, полудетские чувства, не смогла быстро перезнакомиться с одногруппниками. О “потоке” вообще говорить не стоило. Когда наконец решилась, то в сложившихся микрогруппках и микроколлективчиках ей места не нашлось. Кто не успел, тот опоздал. Насилуя свою натуру и намертво укоренившиеся привычки, она присоединялась к одной компании, потом к другой. Нигде при этом долго не задерживалась. В одной компании любимым развлечением было злословие, во второй - мода, в третьей приоритет отдавался разгульной жизни и пофигизму. Подобное претило её натуре. К тому же Светлана хорошо, добросовестно училась, тем самым отталкивая от себя ребят во время семестров и притягивая к сессии. Обидно становилось. Уж и списать дашь, и подскажешь на экзамене, и никакой тебе благодарности. Пока сессия идёт, слышишь:
- Светик, ты у нас умница. Ты классная девчонка.
Начинается новый семестр и те, кто совсем недавно заискивающе улыбался, теперь и здороваться переставали. Проходили мимо, не замечая. Будто Светлана пустое место. Она и чувствовала себя пустым местом. Только старалась этого никому не показывать. Всегда подтянутая, аккуратная, ровная, вежливая и приветливая со всеми. С немалым трудом выработанная манера поведения, от которой, видимо, многих студентов просто тошнило. Ибо почему иначе они обходили Светлану стороной? Так, во всяком случае, Светлана объясняла себе сложившееся положение дел. И вдруг ситуация изменилась. Не кардинально. Но некоторый крен в её устоявшемся положении наметился.
Однажды Светлане сказочно повезло. Дело было ещё на первом курсе, перед самым женским днём. В начале марта, то есть. Она стояла рядом с первой леди их группы Алиной Митрошиной энд её компани. Совершенно случайно там оказалась. И не собиралась долго задерживаться. Но к Алине подошли парни с предложением вместе отпраздновать международный женский день у кого-нибудь из “своих”. Поскольку Светлана стояла совсем близко, то парни посчитали верхом неприличия откровенно её проигнорировать. А может, пошутили. Или рассчитывали, что Светлана сама откажется? Она не отказалась. И получила первое приглашение на одну из вечеринок своей группы. Потом её стали часто приглашать. Из-за вдруг обнаружившихся у неё исключительных качеств: она почти не пила, мало ела, а деньги на выпивку и закуску сдавала по первой просьбе в требуемом количестве. Ещё она никогда не приезжала с пустыми руками. Фрукты, пирожные, домашние пирожки тащила в объёмной сумке. Просто мать-кормилица. И стол накрывала, и посуду мыла, и после убирала помещение. И помогала пьяным “в дугу” сокурсникам ловить “тачку”, чтобы добраться до дома. Короче, совершенно необходимое на любом междусобойчике лицо. Её стали в некотором роде ценить, но не любили по-прежнему, считали слегка придурковатой. А она просто хотела стать нужной, необходимой. Она и была необходимой. На студенческих попойках, на экзаменах. И всё. Больше нигде. Но тогда, на своей первой вечеринке Светлана не додумалась стать сестрой-хозяйкой или матерью-кормилицей. Тогда она сама напилась. Впервые в жизни. Она и спиртное-то пробовала впервые в жизни. Впоследствии пришло озарение, что подпоили её специально. Зачем? Бог его знает, зачем. Вместе посмеяться над ней. Или, чтобы она быстрей отключилась, не портила дурацко-примерным поведением клёвую компанию. Или хотелось посмотреть, что будет, если эту пай-девочку напоить? Впрочем, неважно. Главное, она напилась.
К ней подвалил Сашка Королёв. Не подошёл, а именно подвалил. Предложил стопку коньяку с шоколадкой. Отказываться было неудобно. С другой стороны, она тогда ещё не знала, что из себя представляет Сашка Королёв. Никто тогда этого не знал. Сашку воспринимали, как полубога. Его одежда, манеры, сленг казались по-настоящему стильными. Его необъятная информированность производила сногсшибательное впечатление. Все думали - Сашка случайно, за неведомые провинности попал из супер-элитной среды к простым смертным. Это к четвёртому курсу выяснилась королёвская несостоятельность. Блефовал, оказывается, человек. И Сашку перестали принимать всерьёз. Но на первом курсе он царил среди студентов во всём своём мишурном блеске.
