Деспот - Наталья Евгеньевна Шагаева
— Честно, я не знаю, какая у нее должность. Что-то вроде правой руки Юсупова. Говорят, у нее есть какой-то процент акций. Но это не точно. Она много здесь решает. Так что не хами ей.
— Да я и не сбиралась.
— Ты-то не собиралась, но Надежда Михайловна еще та сука.
Отец Ани – милейший человек. Он берет меня на должность почти без собеседования. С Аней мы дружим еще с института, он отлично знает про мой красный диплом и возможности. Но тут все сложнее, меня отправляют в приемную к секретарю Юсупова. Что-то типа практики и испытательного срока. Я не рассчитывала, что начну работу уже сегодня. Я не готова. Но выбора нет, не в моих интересах капризничать.
— Как замечательно, что так быстро нашли мне замену, — радуется девушка. — Скажи мне, что у тебя есть опыт и ты все знаешь и сможешь меня заменить, пожалуйста, — умоляет меня она. — Иначе я никогда отсюда не уйду.
— Опыт есть, но, к сожалению, не в такой компании, — скептически улыбаюсь. Мне кажется, я переоценила свои силы. Компания настолько масштабна, что мне уже кажется, что я не смогу. Это нервы и комплексы, а их нужно изживать из себя, иначе ничего не добьешься. — Но я справлюсь, — уверенно добавляю.
— Я Марина, — протягивает мне руку девушка, пожимаю. — А это твое место работы, — окидывает руками помещение.
Мое рабочее место – это большая приемная. В центре – полукруглая стеклянная стойка, за которой стол секретаря, позади – большое панорамное окно, с правой стороны – кожаные диваны и низкий столик для ожидания посетителей. Огромные часы с мерцающими электронными цифрами встроены в стену.
— Это кабинет Рустама Эдуардовича, — указывает на большую черную дверь. — А это вход на мини-кухню. Там чай, кофе и прочее, — улыбается Марина. — Так, выдохни. Пока Рустама Эдуардовича нет. Здесь только мы. Вот, — достаёт из встроенного шкафа какую-то папку, протягивая мне, — почитай должностные обязанности. И, пожалуйста, скажи, что тебе все понятно и ты справишься, — умоляюще складывает ладони Марина. — А то приходила до тебя девочка. Ресницы огромные, на губищи силикона не пожалела, юбка короткая, а как вести дневники встреч и принимать корреспонденцию не знает, — закатывает она глаза. — Пойду сделаю тебе кофе. Ты какой любишь?
— Капучино, если можно.
Марина кивает, скрываясь на кухне, а я читаю обязанности. В принципе все просто, но есть нюансы, которые нужно уточнить. Напрягает пункт, где секретарь должен быть готов ответить на любое требование со стороны руководителя в любое нерабочее время.
— Нерабочее время… — вздыхаю, продолжая читать дальше.
— Ну как? Есть вопросы? — Марина ставит передо мной чашку с капучино.
— Да в общем никаких трудностей, мне все понятно, но на всякий случай давай обменяемся номерами телефонов, если вдруг всё-таки возникнут трудности.
— Да, конечно, звони в любое время.
— И еще. Что значит: «готов ответить на любое требование со стороны руководителя в любое нерабочее время»? — поднимаю на нее глаза, отпивая кофе.
— Вот мы и подошли к главному, — усмехается Марина. — Если ты квалифицированный сотрудник, то все это несложно, — указывает на папку. — Главное – грамотно организовать рабочий процесс и расставить приоритеты. Но есть много ненаписанных нюансов.
— А вот здесь поподробнее, — внимательно смотрю на нее.
— Даже не знаю, с чего начать. У Рустама Эдуардовича много пунктиков, — шёпотом сообщает мне она, присаживаясь рядом.
— Уже страшно, — нервно улыбаюсь.
— Ну, во-первых, здесь везде камеры. Везде – даже в туалете.
— В туалете?
— Нет, ну в самих кабинках нет, наверное.
«Наверное» не вдохновляет.
— Дальше твоя одежда, — указывает глазами на меня.
— Что не так с моей одеждой?
— Все нормально, кроме сапог. Всегда носи сменные туфли.
— А, ну это само собой, просто я не думала, что сегодня придется работать.
— Никаких ярких и кричащих цветов – сдержанные нейтральные тона. Никаких откровенных нарядов, коротких юбок и обтягивающих брюк. Ничего провокационного и вычурного. Никакого тяжёлого или яркого макияжа и вольных причёсок. В общем все очень-очень консервативно.
— Принимается, даже приветствуется, — выдыхаю я.
— Да это еще не все, — отмахивается Марина. — Рабочее место Рустама Эдуардовича должно быть всегда почти стерильно, в семь утра приходит уборщица, ты сразу же после нее все проверяешь и, если плохо убрано, заставляешь переделывать. Только ничего не трогай у него на столе, даже если тебе кажется, что там хаос. Никогда ничего не трогай! — повторяет она.
— Да я не собиралась, — сжимаю губы.
— Ну я предупредила, если что, — хитро прищуривается.
Ладно. Видимо, это очень важно.
— Ни в коем случае нельзя ни с кем флиртовать, дружить, общаться неформально. Вежливая улыбка – максимум. Все. Ты должна быть невозмутимой.
— Да и это я тоже не собиралась.
— Ну, знаешь, девушку до меня уволили за то, что она смеялась над шуткой партнера и приняла от него цветы.
— Ясно, дальше.
— Дальше. Никого и никогда не пускай без предупреждения в кабинет к Рустаму Эдуардовичу. Никого – это значит никого. Будь то его заместитель Надежда Михайловна, его мать, брат или сын. Даже если это сам Господь Бог. Делай что хочешь: ложись грудью на дверь или дерись в честном бою. Он терпеть не может, когда в его кабинет входят без предупреждения. Я когда только поступила на работу, к нему пришёл сын и без спросу сразу в кабинет, я и рот не успела открыть. Получила выговор и штраф. Никаких личных разговоров по телефону в рабочее время. Даже если у тебя горит дом. Лучше вообще переведи телефон на беззвучный режим.
Просто киваю, переваривая. Слов у меня пока нет.
Ну а кто сказал, что будет легко?
