Маленький грязный секрет - Юлия Резник
– Ладно, не ворчи, – огрызнулся Иван Сергеевич.
– Я не ворчу.
– А что делаешь?
– Помогаю. Вы постойте секунду. Я сейчас, мигом, только покрывало с кровати уберу… – Покровский упал как подкошенный на неразобранную постель и, фыркнув, как огромный морж, засопел. – Ну… можно и так. Наверное… - буркнула я, с сомнением окинув взглядом кровать.
Глава 2
А потом я распахнула окно в надежде, что так свекор быстрей протрезвеет. И принялась стаскивать с Покровского обувь, благо он, как и я, выскочил в одних тапках. Причем разного цвета. В темно-синем я узнала сланец Игоря. Покрутила в руках. Разревелась. Посидела так, носом хлюпая, и в кухню пошла, чтобы и себе налить. Так, немножко, на дне бокала. Чтобы не до поросячьего визга, а лишь отогнать тоску. Эгоистичную, уже не по мужу даже. А по себе и своим мечтам несбывшимся. Выпила махом, как водку. Посидела, пялясь в темноту, но даже это, как и все в моей жизни, не продлилось долго – зажглась подсветка. Помню, как меня это изумляло поначалу. Нет, дикой я не была, знала, что в современных домах теперь только так и делают. Просто все эти приблуды для богатых совершенно не вязались с моей жизнью.
Но ничего-ничего. Скоро все вернется на круги своя. Я уже практически с этим смирилась. Дала объявление, дескать, сниму небольшой дом или флигель. Тот, что мне остался от бабушки, я продала под давлением Игоря. Он убеждал, и правильно, конечно, что без хозяина дом зиму не выстоит, а сдать такую рухлядь было невозможно. Вот с концами продать – это да, совсем другое дело. Места у нас были хорошие. Земля стоила дорого, и желающие прикупить лишних соток находились всегда. Так что деньги у меня были. Лежали нетронутыми на депозите. Вероятно, их бы даже хватило на первоначальный взнос по ипотеке. Но я пока не чувствовала в себе сил ввязываться в долги. Года не хватило, чтобы обрести самостоятельность, утраченную с замужеством. Чтобы платить кредит, нужно было снова браться за репетиторство, которое я с успехом забросила. А я все тянула с набором учеников, потому что и так уставала как пес в своей школе…
В этом месте я вспомнила, что вообще-то не просто так в доме свекра сидела. Нашла аптечку, достала из холодильника минералку. С похмелья еще рассол хорошо помогал, если не спутать его с маринадом, но рассола у Ивана Сергеевича как раз таки и не нашлось. Поставив все это дело на поднос, я вернулась в хозяйскую спальню. Опустила ношу на прикроватную тумбочку и, подумав – то ли окно закрыть, то ли накрыть свекра одеялом, остановилась все-таки на последнем.
Поскольку я понятия не имела, что и где здесь лежит, открыла наугад сначала ящик комода, ничего в нем не нашла, и потом только вспомнила о примыкающей к спальне гардеробной. Одеяло – большое и толстое, несмотря на легкость, нашлось на самой верхней полке. Чтобы достать, пришлось даже раскладывать стремянку, оставленную здесь же на такой случай. И что-то я не так, видно, сделала, лестница качнулась, и я, лишь чудом успев с нее соскочить, не грохнулась на пол. Чертыхаясь под нос, вернулась в комнату. Подошла к кровати. Иван Сергеевич лежал навзничь, раскинув руки. Хлопок рубашки натянулся на его огромных даже в расслабленном положении мышцах, и наверняка доставлял дискомфорт. Раздеть свекра я бы ни в жисть не смогла. Да просто тупо не подняла бы, а вот пуговички расстегнуть – можно было попробовать. Я наклонилась. В свете ночника лицо Покровского выглядело совсем черным. От горя? Да. Это у меня муж умер, а у него – единственный сын! Но еще и от того, что он с начала посевной по полям мотался, а сейчас уже уборочная заканчивалась. Я протянула руку и чуть не закричала, наткнувшись на его нездешний внимательный взгляд. Замерла, как мышь под веником, и тупо смотрела, как свекор заносит руку, обхватывает мою шею и… затаскивает на себя.
– Зачем снишься? – заплетающийся язык намекал на то, что Иван Сергеевич не только не протрезвел за то недолгое время, что ему удалось поспать, но как будто захмелел еще больше. Я испуганно завозилась. Привстала, отжавшись от рук. Кто же знал, что он сразу найдет применение такой позе и проведет вверх от живота к груди, волнуя, заставляя рот пересохнуть. – Зачем? – рыкнул. – Красивая такая… Ладная. Как куколка. Ну снись-снись… Сама виновата.
Я не поняла, правда… Не поняла, в какой момент его жесткие губы сжались вокруг груди. Именно груди. Потому что я почти плоская. И то, что он делал… Немыслимо, абсолютно скандально и одновременно с тем желанно почти до смерти.
– Нет, что вы делаете! Ива-а-ан Сергеевич!
И вроде же я отталкивать его должна, выдвигая все эти требования. А руки почему-то не слушались, а руки его, наоборот, притягивали. Еще сильней. До легкой боли, которая делала все происходящее как будто реальнее.
Да нет же! Этого просто не могло быть. Он же никогда ко мне ничего такого…
– Ведьма! – утонуло в звуке рвущейся на груди ткани. – Приворожила, да? День и ночь стоишь перед глазами, с ума сводишь. Су-у-ука.
Это я, наверное, сука, да? Это он меня оскорбляет? Ну а кого ж еще, если никого другого тут нет! И мне бы пощёчину ему дать… Ладно, хотя бы просто оттолкнуть, что с него взять – с пьяного?! Оттолкнуть и убежать к себе обиду зализывать. Так было бы точно правильнее поступить в этой ситуации, а не ерзать на нем без стыда и совести. Тем более что я уже давно его из головы выбросила, и не думала никогда, не мечтала о… О-о-о.
– Нет, нет, что вы делаете?!
Он покусывал меня, лизал, нюхал… И все так шумно, так натуралистично, что я лишалась последней воли. Понимая, что вряд ли выберусь целой из его лап, и позволяя себе. Опозориться, упасть ниже плинтуса… Да. Но получить хоть разочек, хоть капельку того запретного, что никогда не будет моим. Потому что протрезвеет. Может, даже не вспомнит. И даже если вспомнит, то что? В лучшем случае пожалеет, а в худшем… Об этом мне думать не хотелось. А вот его ощутить в себе – очень. Единственное, что меня еще хоть как-то останавливало, была мысль
