Лжец, лжец - Т. Л. Мартин
Она все еще смотрела на меня, когда я встретилась с ее зелеными глазами.
Одна бровь выгнулась к линии ее рубиново-красных волос, как будто она только и ждала, что я сказала бы что-нибудь неподобающее.
Кто я такая, чтобы разочаровывать?
Подмигнув, я прошептала:
— Скажи папочке, что я скучаю по нему.
Ее челюсть упала на пол. Лицо белое как полотно.
И вот так просто, этот дерьмовый день почти того стоил.
Если бы вы собрали всех самых богатых снобов Восточного побережья, кормили их с серебряной ложечки сорок восемь часов подряд, затем собрали мешки их пахнущего розами дерьма и сделали из этого школу, вы бы получили высшую школу Каспиан Преп.
Другими словами, я вписывалась в обстановку, как фен в ванну.
Ссутулившись на стуле, я черной ручкой рисовала старый набросок лилии в своем блокноте, пока мистер Доу бубнил о разделении труда. Я заставила себя слушать ради своей оценки, но чем дольше его скрипучий голос резал мне уши, тем резче становились движения моей ручки. Я ненавидела его голос. Я ненавидела блестящую лысину у него на затылке. Я ненавидела выпирающий живот, нависающий над ремнем. Все в нем грозило вызвать у меня тошноту, вот почему, когда прозвенел звонок, я первая ученица, которая поднялась со своего места, запихнула свое барахло в рюкзак и прямиком направилась к выходу.
Я была в одном жалком шаге от порога, когда услышала это.
— Мисс Резерфорд.
Мои глаза закрылись, ноги остановились, когда студенты толкались вокруг меня.
— Мисс Резерфорд, — на этот раз резче.
Этот гребаный придурок.
Я заскрипела зубами, но в конце концов развернулась, когда последний студент вышел из класса.
Мистер Доу прислонился спиной к краю своего стола, сложив руки на своем массивном, выпирающем животе.
— Наказание. В три часа.
Я сжала лямку своего рюкзака, перекинутого через плечо.
Он бросил взгляд на мой стол.
— На территории школы запрещено курить, не говоря уже о мусоре.
Я неохотно проследила за его взглядом на использованную сигарету под моим стулом, и горечь затуманила мой взор, когда я снова посмотрела на него.
— Я не курю.
Он, конечно, невозмутим, потому что уже знал это.
Он пожал плечами.
— Улики говорят об обратном. Увидимся в три, — он отвернулся и стал рыться в бумагах на своем столе.
Гнев закипал во мне, когда я заставила себя тоже отвернуться.
— Как бы мне ни нравилось твое общество днем, — его голос ударил мне в спину, заставляя остановиться, — мне больно видеть, как ты растрачиваешь свою жизнь впустую.
Я сжала губы, оставаясь на месте, даже когда запах его тяжелого одеколона приблизился.
Затем его слова зазвучали прямо у меня за спиной, проверяя мой рвотный рефлекс.
— Помни, что я тебе сказал, Ева. Я мог бы сделать все намного проще для тебя.
Мой желудок свело, когда он вдохнул, нюхая меня.
— Ты должна воспринимать это как комплимент, понимаешь? Тот факт, что я все еще так хорошо помню твои прикосновения спустя столько времени.
Выражение моего лица стало пустым, когда я смотрела в коридор, наблюдая, как студенты проходили мимо один за другим. Если есть за что быть благодарной прямо сейчас, так это за выражение их чистого, блаженного неведения. Они понятия не имели о разговоре, происходящем всего в нескольких футах от них.
— Вспомните, что я сказала вам, мистер Доу, — закипала я. — Я бы скорее сорвалась с обрыва, чем согласилась бы с тобой на это.
Аромат его одеколона исчез, когда он отступил, и я воспользовалась этой возможностью, чтобы вдохнуть и выдохнуть. Я привыкла к холодным, острым углам оружия, надежно спрятанного между моей тазовой костью и тугим поясом джинсов.
Мой пульс участился, когда я вышла из класса.
Неважно, что моя прежняя жизнь закончилась в четырнадцать лет, когда я стала богатой; тени того года, что я провела на улицах, всегда нашли бы меня. Мистер Доу, возможно, смог бы не обращать внимания на эту часть моей жизни, но нет худа без добра. По крайней мере, он потерял бы свою драгоценную работу, если я рассказала бы, как ему нравилось тратить деньги на тринадцатилетних девочек. Забудьте о его работе — он заслуживал тюрьмы. Может быть, мы оба заслуживали. Не то чтобы я отказывалась от денег. Тем не менее, на занятиях я позволяла себе мечтать об этом, губя его. Но я должна была быть готова разрушить свое собственное будущее в процессе, а об этом не могло быть и речи.
Проходя мимо класса биологии, на углу повернула направо. Я почувствовала его прежде, чем увидела.
Воздух загудел от электричества. Статические разряды покалывали мою кожу.
Толпа студентов отошла на задний план, когда мы встретились взглядами, каждый из нас подошел с противоположных концов зала. Мы приближались друг к другу. Ниспадающие на глаза цвета виски, его темно-каштановые волосы растрепаны после футбольной тренировки. Время замедлилось с каждым шагом, и я хотела бы нажать на паузу и заморозить этот момент навсегда. Только я и виски. Его напарник, Зак, тявкнул рядом с ним, но Истон удержал мой взгляд.
Максимум пять секунд.
Вот как долго это длилось. И все же, в эти секунды чистая теплота его взгляда разрушила ледяную стену, которую я возводила годами. То, как он смотрел на меня, поглощало все. Ощущалось тяжестью на моей коже. Это секрет, мгновение во времени, которое принадлежал только нам. Наши руки соприкоснулись, когда мы проходили мимо друг друга, и простое соприкосновение отдавалось во мне, как сердцебиение.
В другой жизни он мог бы сделать больше, чем просто смотреть.
В другой жизни мы могли бы даже поговорить.
Но это реальность, а реальность — это шлюха.
Мы с Истоном настолько не равны, что даже не жили на одной планете. Все знали, что респектабельные мальчики встречались с респектабельными девушками, а респектабельные девочки не получали предложений от своих учителей. У респектабельных девушек не было такой репутации, которую я изо всех сил старалась заслужить за последние три года.
Но в основном респектабельные девушки не фантазировали о своем брате.
Ева
Я заканчивала завязывать бретельки своего укороченного топа
