Беги, детка, беги - Дон Бот
Мне бы хотелось никогда не входить в твой темный подвал.
— Как он сделал тебе предложение? — нетерпеливо спрашивает твоя мать, как только мы заходим на кухню. Райли следует за нами, целует меня и говорит маме, что он лучше пойдет поищет мистера Раша.
Я ополаскиваю тарелки, чтобы потом поставить их в посудомойку. У вас все так современно, все это мне незнакомо, и поначалу я изо всех сил старалась скрыть свое изумление. Для Райли во всем этом нет ничего особенного, все привычно. Он просто жизнелюбив, несмотря на то, что приходится жить с увечьем. Я всегда восхищалась им, все так делают. Уверена, ты это знаешь, Мейсон. Только не ты. Ты его ненавидишь, так же, как и меня. Солнечная душа Райли пленила меня в тот момент, когда я встретила его в Нью-Йорке на станции метро, упав прямо в его сильные объятия. Я не могла устоять перед ним. Ему и его положительной сияющей ауре. Он идеальный мужчина из книжки с картинками. С ним я чувствую себя в безопасности и знаю, что никогда ни в чем не буду нуждаться.
— Мы снова ездили на выходных в Нью-Йорк. Вы же знаете, как Райли любит этот город.
— Да, он влюбился в него еще в семилетнем возрасте. Он всегда был таким зрелым и умным. Еще тогда он знал, что в рано или поздно переедет туда. А ты ведь знаешь, какой он. Если вобьет себе что-то в голову, обязательно сделает это. — Совершенная противоположность тебе, Мейсон.
— Я знаю. — Через силу улыбаюсь, чувствуя себя дерьмово. Как всегда, когда ты рядом. У тебя есть этот дар, уничтожить меня одним своим взглядом, яростно стреляющим в мою сторону через обеденный стол, словно стрелами. Ты ненавидишь меня, я это знаю, и тебе нравится заставлять меня это чувствовать.
И я ненавижу себя за то, что не могу уйти от тебя. Потому что мы задеваем чувства человека, у которого такая чистая душа.
Господи, он не должен об этом узнать, и я буду препятствовать этому любыми способами.
И ты об этом знаешь.
— И что потом? — допытывается твоя мать. Она так возбуждена, будто это она получила второе предложение руки и сердца от твоего отца. Конечно же, не так мило, как это сделал Райли. Твой отец не милый. Он симпатичный и внушающий страх, но не милый. Ни в коем случае.
— Он сделал мне предложение на пароме. Перед всеми людьми. Это было так мило. — Правда в том, Мейсон, что я ненавижу внимание, и у меня не было другого выбора, кроме как сказать «да». Я ненавижу быть в центре внимания, если это не твое внимание.
— Это так романтично, — говорит Оливия Раш и включает посудомойку.
— Не знала, что вам нравится романтика, миссис Раш. Я имею в виду… — это вырывается из меня прежде, чем я могу остановиться. Черта, которую я проявляю у тебя как можно реже, потому что ты терпеть ее не можешь. С сомнением смотрю в сторону гостиной, где сейчас сидит Райли с отцом. — «Романтика» не было бы первым словом, которое пришло бы мне в голову, глядя на вашего мужа.
Проклятье, Мейсон. Почему я постоянно это делаю?
Она смотрит на меня так, будто у меня не все дома, и словно хочет крикнуть мне в лицо, что ее муж самый романтичный на свете.
— О, Господи, мне так жаль, миссис Раш, я совершенно не подумала. Дело в том, что у меня не всегда получается контролировать свой язык так же, как ничего не получается контролировать в своей жизни, — нервно запинаюсь я.
И вдруг — именно поэтому я и люблю твою семью — твоя мама начинает так искренне смеяться, хватаясь за живот, и золотисто-русые волосы падают ей на лицо. Она смеется так сильно, что морщинки вокруг ее ярко-зеленых глаз углубляются, когда она зажмуривается. Слава богу, это вырвалось у меня перед ней, а не перед твоим отцом. Тот еще дьявол!
Успокоившись, она качает головой и ставит вариться кофе. Она готовит его для твоего отца. Она всегда так делает после еды. Она такой тип женщины, как ты предпочитаешь, Мейсон: смиренна для своего мужа и борется за своего мужа. В ней есть огонь и уверенность в себе, и она чертовски впечатляет. Мне кажется, что твоя мама была примером для тебя, или вернее, что твой отец был твоим примером, и вот почему ты такой, какой есть… Но почему Райли не такой?
— Ах, — она вздыхает. — Ты такая же, как была я в твоем возрасте. Разница в том, что тогда у меня уже был трехлетний сын. Это сделало меня сильной и заставило повзрослеть за один день, — улыбнувшись, она смотрит на Райли, который, не замечая ее, тихо разговаривает с отцом. Вы построили себе красивый, просторный и современный дом, Мейсон. У твоих родителей есть вкус. Все то время, пока мы находимся на кухне, твой отец не отрывает взгляда от твоей матери. Почти так же, как ты смотришь на меня — проникновенно, забираясь прямо под кожу. Подобного я никогда не чувствовала, и, вообще-то, никогда не хотела чувствовать… Но это так.
— Оооох, бл*дь, Мейсон! — вдруг разносится по всему дому пронзительный крик — как от умирающей свиньи. Он доносится снизу, из твоего супер-пупер выстроенного подвала.
Все, кроме твоего отца, чью спину я могу видеть отсюда, вздрагивают.
— О, нет, — ругается Оливия. — Только не снова. Почему у этого мальчика нет манер?
Райли качает головой и поворачивается ко мне:
— Прости, детка, что тебе постоянно приходится это слышать. Это так неприлично. Мне кажется, он делает это нарочно. — Мне тоже кажется, что ты специально это делаешь, Мейсон. Я даже знаю это наверняка.
Единственный, кто вообще никак не реагирует — твой отец.
— Я выйду на свежий воздух, — быстро говорю я, желая убраться отсюда. Я не могу дышать, когда ты так поступаешь, Мейсон. Зачем ты это делаешь? Мой желудок сжимается, а сердце пускается вскачь.
— Мне пойти с тобой? — заботливо спрашивает Райли, потому что думает, что мне неудобно от того, что ты там внизу занимаешься сексом. Громко.
— Нет, все в порядке. Мне все равно нужно позвонить Клэр. — Клэр — моя подруга, но такие подробности из моей жизни тебя не
