Не оставляй меня, Малыш! - Татьяна Александровна Бочарова
Вскоре с кухни вкусно запахло кашей и убежавшим молоком. До комнаты, где трудилась Ася, доносилась отдаленная перебранка старухи и мальчика.
— А я говорю, съешь до последней ложки! Съешь, и все! — угрожающе рокотала Нинюся.
— Не бу-уду, — баском тянул Степка.
— А не будешь, станешь карликом. Во-от таким малюсеньким!
— Как тот, которого мы в цирке видели? — В голосе мальчика послышались оживление и интерес.
— Точь-в-точь таким, — довольно поддакнула Нинюся. Ася улыбнулась и достала из сумки сложенное вдвое полотенце.
Спор на кухне затих. Очевидно, Нинюсины аргументы убедили Степку, и он принялся-таки за нелюбимую кашу.
Ася подхватила с полу огромную стопку грязного белья и понесла в ванную. Мерно загудела нагруженная до предела стиральная машина.
— Мам! — в приоткрытую дверь просунулась загорелая Степкина мордашка, вся перемазанная кашей. — Можно погулять на велике?
— Можно, иди. — Ася прижала сына к себе, погладила теплую вихрастую макушку. — Только умойся сначала.
— Вот именно! — подхватила подоспевшая Нинюся. — Сладу нет с парнем. Хулиган растет!
Она цепко схватила упирающегося Степку за плечо и сунула его под кран.
— Ай! — заверещал тот. — Холодная! Пусти!
— Вот умою и пущу, — довольно проговорила Нинюся, стаскивая с крючка мохнатое полотенце. — Настасья, мы с ним на сквер пойдем, там места поболее. Будет где на велосипеде развернуться.
— Ладно, — согласилась Ася и глянула на часы. До выхода на работу оставалось немногим более двух часов. За это время она хотела разгрести еще пару узлов и сварить обед.
Степка и Нинюся ушли.
Еще час Ася честно занималась разборкой вещей, наслаждаясь наступившей в доме тишиной, затем сунулась на кухню. Там оказалась целая гора грязной посуды. У Нюнюси был особый талант использовать всю имеющуюся в наличии посуду одновременно.
Ася пожаловалась на Нюсю волнистому попугаю Кеше, резво скакавшему с жердочки на жердочку в своей клетке.
Она включила воду, взяла в руки губку, как вдруг раздался оглушительный звонок в дверь. Звонили так, будто на лестничной площадке, да и во всем доме бушевал пожар.
Ася со всех ног кинулась открывать, на бегу вытирая о фартук мокрые руки. Она щелкнула замком, распахнула дверь, и тут же на грудь ей упал рыдающий Степка. Нос его распух и кровил так, что и Асин халат, и фартук сразу стали ярко-алыми.
Позади маячило белое, похожее на недопеченный блин лицо Нинюси.
— Господи! Что случилось? — дрожащим голосом спросила Ася и тщетно попыталась оторвать от себя Степку, но тот лишь еще сильнее вцепился в ее халат.
— Уби-ился! — в голос завыла Нинюся, протискивая свое грузное тело в прихожую.
— Как — убился? Где?
— С велосипеда! Личиком прямо оземь! Ой, деточка-а! — Нинюся принялась мерно раскачиваться из стороны в сторону, подвывая Степкиному реву.
Несколько секунд Ася беспомощно смотрела на них обоих, затем решительно рванула сына за плечи.
— А ну-ка тихо! Тихо, я сказала! Замолчите оба!
Окрик возымел действие. Степка вздрогнул и затих, а с ним и старуха.
— Вот так. — Ася внимательно оглядела залитое слезами и кровью лицо мальчика. Видимых ран не было, однако кровь не останавливалась, все текла и текла из носа.
— Нинюся, быстро намочи полотенце в холодной воде!
— Ага. — Старуха тяжело протопала в ванную и вернулась, выполнив Асино приказание.
Полотенце приложили к Степкиному носу, а самого Степку усадили на широкую деревянную лавку возле вешалки. Он больше не плакал, лишь плечи его дергались в такт судорожным всхлипываниям. Ася осторожно присела рядом.
— Мамочка! — всхлипнул малыш.
— Что, милый?
— А я н-не… н-не умру?
— Да что ты! — Ася погладила его по мокрой щеке. — Бог с тобой. Сейчас кровь остановится, и все пройдет.
— Точно? — беспокойно спросил Степка.
— Точно. — Ася улыбнулась.
Он облегченно выдохнул и прикрыл глаза.
— Надо бы съездить в трамопункт, — вполголоса проговорила Ася. — Вдруг сотрясение мозга?
— Ой! — снова взвыла Нинюся.
Кровотечение тем временем почти прошло. Степка полулежал на лавке, голова его удобно устроилась у Аси на коленях.
— Где-нибудь больно? — Ася тихонько потормошила сына.
— Не-а. Я пить очень хочу.
— Сейчас принесу. — Ася потихоньку поднялась, пошла на кухню, налила в стакан соку.
Затем, слегка поколебавшись, достала с полки другой стакан, накапала туда тридцать капель валокордина, поставила оба стакана на поднос и принесла обратно в прихожую.
— Держите. — Ася протянула валокордин Нинюсе, а Степке сок. Тот выпил с жадностью, захлебываясь и шмыгая носом.
— Мам!
— Что, детка?
— А можно опять кататься?
Совсем уже было успокоившаяся Нинюся едва не выронила стакан.
— Ну что ты, Стёпочка, — Ася бережно отерла с его мордашки остатки крови и сок, — какое теперь катание! Тебе сейчас полежать надо. Ужасно, что нету времени показать тебя доктору. Ну да ладно, вечером папа вернется, посмотрит, все ли в порядке. Тебя лучше полежать в кроватке.
Степка скривил физиономию, собираясь вновь зареветь, однако раненый нос, очевидно, причинял ему некоторую боль. Так или иначе, но плакать он передумал, послушно встал с лавки и поплелся за Асей.
В светлой детской с яркими, солнечно-желтыми обоями Ася стянула с сына запачканную кровью рубашку, надела на него пижаму и уложила в постель.
— Мультики хочу, — капризно потребовал Степка.
Ася молча щелкнула пультом. На экране запрыгал Алладин.
Она искоса взглянула на большие настенные часы. Почти двенадцать. Ни о каком обеде не может быть и речи. Нужно было срочно приводить себя в порядок и пулей лететь в ДК. В четверть второго уже гости, а до этою нужно успеть размять девчонок, посмотреть, в каком состоянии зад, проверить фонограммы.
Ася выбежала из детской и едва не столкнулась с Нинюсей. Та с потерянным видом стояла возле самою порога, не решаясь зайти. Мертвенная бледность так и нс сошла с ее одутловатого липа, полные, сплошь в фиолетовых прожилках руки тряслись.
— Тебе плохо? — заволновалась Ася. — Может, нужно укол?
Нинюся молча помотала головой, беззвучно раззевая рот, точно выброшенная из воды рыба.
— Ну успокойся, — Ася обняла старуху за плечи, — все обошлось. Ты ни в чем не виновата. Сядь посиди, а лучше приляг. Я сейчас Сереже позвоню, чтобы пораньше освободился.
— Не надо… Сереже… — сквозь одышку проговорила Нинюся. — Сама я… недоглядела за дитем, теперь сама…
Глядя на Нинюсины страдания, Ася вдруг подумала, что даже близкий человек не переживал бы так сильно, как абсолютно чужая Степке Нинюся. Две его родные бабушки находятся в добром здравии, одна в Петербурге, другая под Саратовом. Обе регулярно приезжают в гости два раза в год, привозя с собой многочисленные гостинцы, но кажется, никто из них не любит мальчика так преданно и самозабвенно, как
