Здравствуй, Аннабелль - Мари Розенберг
— Разве ты не хотел так? Помню, писал классные статьи, их публиковали в местных газетах. Особенно мне нравилась про психические расстройства. Помнишь ее?
— Помню, — глухо ответил Уилл, усмехнувшись, — ее долго мусолили. А ты? Как живешь? Я-то ничего про тебя не знаю.
Морган ухмыльнулась. Она ждала этого вопроса от Уильяма.
— Я художница. Окончила академию искусств. Пишу картины в хорошие времена, в плохие — делаю эскизы или разрабатываю дизайн. Так и зарабатываю на жизнь.
— Всегда знал — экономиста из тебя не выйдет.
— Да уж, я далека от этого, — рассмеялась Аннабелль.
— Жалко родители не понимали.
— Родители? Ох, не знаю, Уилл, как бы сложилась жизнь, будь я сейчас экономистом, послушай я родителей тогда. Ну что об этом сейчас!
— Иногда думаю. Представляешь, осталась бы ты тут? Что бы сейчас было? Я то ведь тоже уехал строить карьеру. Родители не особо поддерживали меня, они, скорее, настаивали на том, чтобы я прижал задницу и оставался в Канаде, — сделав глоток, сказал Уильям.
Аннабелль широко улыбнулась.
— И вырвался! Посмотри, какой хороший специалист!
Аннабелль вспоминала горящий взгляд Уилла, когда он писал статьи и сдавал их в школьную редакцию. Он рассказывал про то, как мечтает работать в журнале о музыке, брать интервью у восходящих звезд, чтобы потом, спустя парочку лет, когда они заберутся на Олимп славы, говорить всем, что он «нащупал» в них талант давным-давно. Воттерс почти не расставался с музыкой в подростковом возрасте, и кажется, все его проблемы начались, когда он с ней разошелся.
— Вырвался, сейчас выгорел от кончиков волос до пят. А отец с матерью так и не заметили моих достижений. Ты не подумай, сейчас уже плевать, но еще пару лет назад я сильно расстраивался из-за этого, — признался Уильям, отвернувшись от подруги.
Чай постепенно остывал. Аннабелль даже не притронулась к нему. Она не на шутку обеспокоилась состоянием бывшего лучшего друга — никакого блеска в глазах, сплошная серость и разочарование. Полный бардак в доме тоже не показался хорошим знаком, ведь на творческий он не смахивал.
— Просто похвали себя, — заверила Уилла девушка, — ты так много смог! Всего добился. И дом хороший.
Воттерс обернулся к ней. Лицо его оказалось напряженным, между бровями пролегла складка — морщина.
— Добился. Только хотел писать о музыке, а пишу про политику.
— Может оно и к лучшему?
— Даже не знаю.
Еще войдя в комнату, девушка зацепила взглядом гитару, стоявшую в углу. В подростковом возрасте у Уильяма была целая коллекция из шестиструнных разных фирм. Он часами рассказывал про различия, но Аннабелль не запоминала ничегошеньки, потому что друг пытался запихнуть в ее голову слишком много информации.
— Сыграешь? Я вижу гитару, — сказала Аннабелль кивнув в сторону шестиструнной.
Уильям ухмыльнулся.
— Глазастая! Я не очень часто играю. Могу попробовать, но ничего не обещаю.
— С удовольствием послушаю!
Воттерс взял в руки гитару из темного дерева. Аннабелль уловила едва заметную неуверенность в его действиях — он повертел инструмент, будто пытаясь найти к нему подход. Неужели, Уильям забыл как играть? Парень начал настраивать ее, аккуратно поворачивая колки.
— Можешь закрыть глаза? — спросил Уилл, наконец.
— Зачем? Я смущаю ее? — пошутила Белль.
— Нет, меня смущаешь. Давно не играл для людей. Время от времени бренчу перед стенами.
Девушка послушно закрыла глаза и отвернулась. Уильям в это время настраивался и настраивал гитару — установив каподастр. Прошла еще минута, прежде чем комната налилась звуком. Его пальцы скользили по струнам, словно танцуя с ними в унисон, и вскоре звуки наполнили комнату. Память рук. Аннабелль, наконец, повернулась. Ее друг увлеченно играл знакомую до боли песню — Creep от Radiohead. В подростковом возрасте они постоянно слушали ее, болтаясь по городу. Для Аннабелль текст Creep едва ли не стал девизом по жизни, а уж про Уильяма…И представить страшно. В этот момент Аннабелль увидела другого Уильяма — человека, который мог просто наслаждаться музыкой, забыв обо всех заботах
— Но я изгой, я — чудак, какого черта делаю здесь? Мне здесь нет места*, — пропел парень тихо, — и не волнует — больно ли это, я бы хотел полный контроль, идеальное тело…
Голос Воттерса дрогнул на последних словах. Доиграв аккорд, парень провел рукой по струнам, и отложил гитару в сторону.
— Все так же хорошо играешь, — сказала Аннабелль, улыбнувшись.
Уилл смущенно опустил голову.
— Пару раз в неделю получается что-то. Спасибо! В Париже любил играть на улицах, особенно в небольших двориках. Сидишь, играешь, люди смотрят, слушают… И вокруг спокойно, птички поют.
Аннабелль не смогла сдержать улыбки. Она так давно не видела Уильяма таким лучезарным — его большие глаза заблестели, как в детстве, как в самые счастливые моменты.
— И долго ты в Париже прожил? — спросила она.
— Четыре года, — улыбнулся Воттерс, — там познакомился с Франсией. Я в Монреаль не так давно вернулся сам, буквально, три месяца назад.
— Зачем, раз так нравилось? С родителями все хорошо?
— Да, они в порядке. Вернулся, потому что меня купило одно крутое издание. Предложили гонорар намного больше, чем во французской газете. Хотел бы рассказать что-то более романтичное, но как есть — в Париж я успею вернуться, а заработать нужно сейчас. Скажешь, деньги — зло?
— Нет, не скажу. А Франсия? Легко согласилась на переезд?
— Она из Монреаля, училась в Сорбонне. Так что, просто вернулась домой после окончания универа, — почесав затылок, заметил Уильям.
— Ого, ты отхватил себе умняжку! Не собираетесь обратно?
Уильям покачал головой.
— Она — Эйнштейн в юбке. Мы договорились, если захочет вернуться в Париж, то вернётся. Доверяем друг другу.
— Правда? Ты пойдешь на такое? Хочешь мое мнение? Отношений на расстоянии не существует, — поморщив лоб, признала Аннабелль.
— Узнаю, если с ними столкнусь. А пока, мы живем в разных районах города, и вполне справляемся. Я не делал ей предложение, а она вроде как не хочет замуж пока. Это сложные решения.
«Не верю». Аннабель хотела было сказать, что Уильям не выглядит счастливым, но решила промолчать.
— А ты совсем не готов к таким кардинальным переменам?
— Пф, — фыркнул Уилл, — я обожаю жить один, поэтому женитьба подождет. При всей любви к Франсии — пока еще не насладился холостяцкой жизнью на сто процентов.
— Ни капельки не изменился в этом отношении, — усмехнулся девушка.
— Я и не изменюсь, Белль.
— Как ты сказал? Белль?
— Я тебя так постоянно звал. Не помнишь? —
