Разжигая пламя на снегу (СИ) - Орлова Ника

Толкаю дверь, ведущую в санузел, прохожу внутрь и, увидев ванную, открываю краны. Сажусь на краешек и стараюсь сосредоточиться. Всегда считала, что из любой ситуации есть выход, а иногда и несколько. Вероятно, не всегда…Сколько я пробуду в этом доме и чем мне здесь заниматься без связи и интернета? Без одежды, даже шампуня нет в этой ванной комнате. Спасибо, хоть гель для душа и полотенца предусмотрели.

***

Просыпаюсь, когда солнце уже высоко. Отсутствие часов в комнате оставляет в догадках, который сейчас час. В любом другом месте такая прекрасная погода, после долгой московской зимы и весенней слякоти, подняла бы мне настроение с первых минут подъема. Сегодня я этого не ощущаю.

Ночью долго не спалось, мысли одна за другой крутились по кругу и в обратном порядке. Кто эти люди, что за дела с ними у дяди Севы? За что он им задолжал? Чем занимается этот Макс? Весь этот список дополнился переживаниями за здоровье, уже не молодого, родственника. Наверняка, он не предполагает, что я ночую не в подвале, а в комфортной спальне хозяйского дома. Мне становится дико жаль его, как только вспоминаю его смертельно бледное лицо, когда незваные гости решили увезти меня с собой.

Встаю, принимаю душ, привожу себя в порядок и спускаюсь вниз. У меня в планах поговорить со своим похитителем. Возможно, если станет со мной разговаривать, он внесет ясность в бесконечный поток моих вопросов.

Босиком спускаюсь по мраморным ступенькам вниз, мои туфли на невысоком каблуке никак нельзя назвать домашней удобной обувью. Решила оставить их для улицы. Светлые джинсы-бананы и футболка — мой скудный гардероб, дома уже полетели бы в корзину для грязного белья, но здесь пришлось надеть все снова. Мой страх улетучился еще вечером, в пенной воде огромной ванны. Я вдруг осознала, что мне ничего здесь не угрожает, по крайней мере, если дядя найдет эти чертовы деньги.

В гостиной пусто, прохожу к открытой двери кухни, заглядываю. Макс стоит на террасе спиной ко мне и разговаривает по телефону. В этом доме настолько идеально натерты стекла, что я вижу даже залом на его брюках, наверное, он только из-за стола. На барной стойке одиноко стоит пустая чашка из-под кофе. Мой желудок нервно урчит, намекая, что я ничего не ела со вчерашнего вечера.

Мужчина, не замечая меня, настоятельно отдает какие-то распоряжения, а я, пользуясь случаем, рассматриваю его во все глаза. Широкие плечи, атлетическая фигура, накачанные бугры мышц проявляются при каждом незначительном движении. Модная короткая стрижка, темные волосы уложены в художественный беспорядок, и потрясающий запах геля для душа и мужского парфюма, оставшийся после его выхода на террасу. Просто полный комплект. По памяти вспоминаю карие глаза, красивое лицо, легкую небритость и ямочку на подбородке. В других обстоятельствах, он, наверное, не оставил бы меня равнодушной.

Он отключается, разворачивается и заходит внутрь. Увидев меня, останавливается.

— Доброе утро, — сегодня мой голос спокоен, и я тоже.

— Доброе утро, — его тон, по-прежнему, раздраженный. Причем, он стал таким, как только я попала в поле зрения.

— Мы можем поговорить?

— У тебя десять минут, говори. Мне нужно ехать.

— Я прохожу к большому дивану, стоящему под стенкой напротив обеденного стола, сажусь и жду, когда оппонент сделает то же самое. Пусть я не в самом выгодном положении сейчас, но стоять перед ним на цыпочках тоже не буду.

Он понимает, слегка улыбается, сарказм пробегает по этой улыбке, и она исчезает. Садится на другую половину дивана, развернувшись ко мне, на расстоянии комфортном для личного пространства каждого из нас, и показывает, что готов слушать.

— Что у тебя произошло с моим дядей? Я никогда не видела ни тебя, ни твоих людей в его окружении.

— Разумовский не мой уровень, я работаю в другой сфере.

— Тогда за что он тебе должен деньги?

Некоторое время он размышляет, стоит ли меня посвящать, но все же говорит:

— Через его офшорную фирму мы пару раз обналичивали деньги. Все работало, претензий не было. Да и посоветовали мне его свои люди. У него есть человек, который привозит нал с Кипра, Панамы и Эмиратов, не декларируя его. С заказчика полагается процент. Не знаю, как они это проворачивают, но это их заботы. Неделю назад мы закинули ему на счет большую сумму, гораздо большую, чем первые два раза. Его человек должен был привезти валюту три дня назад, но он исчез. Из гостиницы уехал, а в аэропорт не прибыл. Подумай хорошо, не продавала ли ты в течение последней недели кому-нибудь путевку с Кипра, неважно в какую сторону. По просьбе Разумовского или просто по заказу какого-либо клиента?

С каждым словом сказанное прибивает меня все сильнее. Для меня эта информация — шок, я не то, что, вспомнить не могу, я не знаю, что вообще об этом всем думать. Этот мужчина хочет сказать, что турфирмы — прикрытие? Нал перевозили, используя какие-то схемы с путевками? Но я бы об этом узнала, хотя…

— Последние десять дней я отдыхала с подругой в Испании, меня не было в городе.

— А что у тебя глаза такие удивленные? Ты не знала про бизнес родного дядюшки?

— Нет. Всегда знала, что он владелец туристических агентств, — стараюсь звучать так, чтобы он понимал, что мое отношение к дяде Севе, в связи с этой информацией, не изменилось. Еще большой вопрос, говорит ли этот Макс правду.

— Вроде, не маленькая, а такая наивная, — улыбается он — ты что, не знаешь доходы своей организации? Ты же не миллионами там ворочаешь. А живете, — не бедствуете. Никогда не задумывалась, откуда деньги?

— Я не считаю чужие деньги, и в чужие дела не лезу, — бесит этот его снисходительный тон.

— А вот это здорово. И раз расставили все точки над «и», закроем эту тему. Ты ничего не знаешь и забываешь о нашем разговоре.

Он поднимается и собирается уйти.

— Зачем ты забрал мой телефон? — говорю уже в спину.

Он тормозит, поворачивается и смотрит на меня в упор, опускает глаза на босые ноги и снова вверх — грудь, глаза, губы, я сглатываю, так бесцеремонно меня еще не рассматривали.

— Как тебя зовут?

— Елизавета, — не понимаю, при чем здесь мое имя. Он вообще услышал вопрос?

— А попроще как?

— Лиза… подруга называет меня Элис.

Его губы растягиваются в улыбке.

— С претензией на аристократизм?

— Куда нам… — не удерживаюсь от сарказма.

— В холодильнике есть еда, не забывай есть, а то заработаешь истощение, дядюшка не узнает, когда вернешься, — бросает он, выходя.

А я злюсь, хочется догнать и придушить. Я еще не все спросила, я не узнала кто он, какую сумму должен дядя, миллион вопросов остались без ответов. И мне нужен мой телефон!

Глава 4

Макс

— Как прошла встреча с Разумовским?

— Ничего нового, что бы мы не знали, — Башир, расположившийся в кресле через стол в моем рабочем кабинете, одной рукой стряхивает пепел с сигареты в пепельницу, второй нервно стучит пальцами по столу.

— Что, вообще ничего? — спрашиваю разочарованно.

— Кроме той информации, которую он рассказал в первый раз, ничего стоящего.

— А сам что-нибудь нарыл?

— Юрий Плотников ни в один отель Лимасола не заезжал.

— Но его там видели.

— Видели…

— Значит, у него есть другой паспорт, с другим именем. Думаю, даже не один… Ищи, Башир! Иначе, будем ждать деньги до второго пришествия. Даже если я пущу эту старую лису по миру и заберу у него всю сумму, на это нужно время. Но это вопрос вторичный. Я не могу допустить, чтобы пошел слух, что меня можно кинуть. Чем быстрее его найдем, тем больше шансов, что информация не просочится.

— Через три часа у меня самолет, — Джамбаев смотрит на часы, тушит сигарету и поднимается — там на месте уже разберусь.

— Хорошо, держи меня в курсе.

— К продавцу съездишь с Асланом?

— Угу, на пятнадцать договорились.

— Постарайся быстрее найти сумму. Люди Джамала так и кружат вокруг продавца, боюсь перехватят.