Измена. Право на семью - Арина Арская
Я касаюсь влажной щеки, в изумлении растираю в пальцах слезы, которых не заметила. Расплакалась?
— Свободна, если больше нечего сказать, — Валерий возвращается в кресло и раздраженно ослабляет галстук.
— Да был бы смысл тебе что-то говорить, — разворачиваюсь и шагаю прочь.
— Что тебе не хватает? — догоняет меня злой голос Валерия у двери.
Оглядываюсь, и он смеривает меня уничижительным взором:
— Ответь на вопрос, будь добра — его голос вибрирует черным гневом.
— Хотя бы элементарного уважения.
— Уважения? — повышает голос и встает. Неожиданно бьет кулаком по столу, и я вздрагиваю. — А ты меня уважаешь?
— Это не я тебе изменяю и не тебе пишут мои любовники про то, где твоя гордость! — возвращаюсь к столу и поддаюсь с оскалом неприязни в его сторону. — Держи своих потаскух на коротком поводке, милый, если не планируешь обрадовать меня разводом. Я не хочу быть в глазах других терпилой. Если она написала мне, то может пойти и дальше в борьбе за любимого.
— Я решу этот вопрос, — сжимает кулаки, обходит стол размашистым шагом и идет мимо.
— Ты сильно ее не тирань…
Замирает у двери и оглядывается. Сколько в нем ярости, эмоций и жизни. Я его таким еще не видела.
— И не забудь о резинке, — с трудом выдерживаю его взгляд. — А то ты сейчас на взводе, милый.
— Закрой свою пасть… — хрипло и прерывисто выдыхает.
— И что ты сделаешь?
— Заткну твой рот и отымею на этом столе. Без резинки, Вика, — скрипит зубами, — с презрением и отвращением, но дети не возникают из воздуха, увы.
Шарюсь рукой по столу и стискиваю ручку. Он не посмеет. Меня окатывает холодный ужас перед бледными супругом, чьи глаза горят угольками ненависти.
— У тебя одна задача, Вика. Быть хорошей женой, а хорошие жены ведут себя тихо, — прерывисто шепчет. — Ты все уяснила? Мое терпение на исходе, Вика. Не можешь держать себя в руках, так я тебя воспитаю. Помнишь слова своего дяди на нашей свадьбе?
Не дожидаясь от меня ответа, выходит и хлопает дверью. Я помню слова дяди. Они въелись в мой мозг и теперь сочатся гноем.
“Идеальную жену можно воспитать, Валера. Все в твоих руках”
Глава 3. Это какое-то безумие
Валерий прекрасно проживет без наследства и бизнеса, который он ведет вместе с отцом, однако я понимаю его нежелание его терять в случае недовольства папули. Кто ж в здравом уме откажется от миллиардов, кучи недвижки, сети строительных компаний в крупных городах? Ко всему прочему, и мой дядя сделал его своим партнером, а он у нас владеет крупными карьерами известняка, асбеста и гранита.
Мои истерики на фоне всего этого — глупые капризы. Валерий вместе с отцом и моим дядей ворочают большими деньгами, а я тут топаю ножкой и требую развода, потому что меня не любит и не уважает муж.
— Это глупо, что вы вцепились в наш брак когтями, — говорю я дяде, который расселся на диване в нашей гостиной, как король.
— Я хочу, чтобы мое дело в итоге перешло в руки моим потомкам, потомкам моего отца и деда, которому не повезло с двумя сыновьями, Вика. У одного бесплодие, второй идиот, — дядя улыбается. — И я его хочу преумножить, расширить и утвердить. Валерий толковый мужик, но он не моей крови, а ты да. Ты родишь мне внуков. Да, твой отец не занимался твоим воспитанием и вложил в твою хорошенькую голову много глупостей. И это меня невероятно печалит.
— Он мне изменяет. У него есть любовница.
— Какая досада, — пренебрежительно цыкает.
— Пока вы приумножаете капитал, мне рожать и терпеть? — вскидываю бровь.
— Я не думаю, что тебе делать трагедию из-за измен Валерия, — дядя недобро щурится. — Ты с ним поговорила? Сказала, чтобы он свои гулянки скрывал тщательнее?
— Да.
— Я еще сам с ним побеседую, — дядя закидывает ногу на ногу и покачивает носком туфли. — Тебе не стоит беспокоиться об этом, Вика. Лучше расскажи, как твое здоровье?
— Ты спрашиваешь, когда тебе ждать новых потомков?
— Дети — это счастье и семья должна быть большой.
— Тебе-то откуда знать, что дети — это счастье? Раз такое счастье, что ж не усыновил никого?
— И в довесок получить сомнительные гены? — удивленно вскидывает бровь.
— Так и у меня с ними беда, — невесело усмехаюсь. — Отец у меня был идиотом, по твоим словам.
— Но он не был алкоголиком, наркоманом, игроманом и по-своему был успешен, — скалится в улыбке. — И он ведь стал даже дирижером, а это подразумевает под собой, что в нем была жилка руководителя. И, кстати, раз зашел разговор об изменах…
— Остановись, — дрожащим шепотом отвечаю я. — Это неправда. Мать все это придумала. Ясно? Придумала, чтобы в который раз его очернить в моих глазах.
— Как часто он бывал дома? Как часто ты его видела и как часто ты с ним проводила время? — дядя похож на крокодила сейчас.
— Прекрати…
— Он крутил роман с молоденькой скрипачкой, Вика.
— Это ложь! — я вскакиваю на ноги. — Вы все его ненавидели!
— Это он всех ненавидел, — дядя поднимает взгляд. — Обидчивый, эгоистичный и капризный идиот. И сейчас я в тебе вижу его отражение. Тоже был всем вечно недоволен, искал себя, был не таким, как все, и что в итоге? Наглотался таблеток в номере отеля с предсмертной запиской, что его никто не понимает, и он устал от этого уродливого мира, в котором все лжецы и негодяи. А сам? Сам не был лжецом?! — дядя встает. — Да, Вика, не было у него разрыва аневризмы! Если твой отец и был идеальным папочкой, то только в твоих фантазиях. Твоя мать не была с ним счастливой!
— Зато сейчас счастлива, да? Продала свою дочь и довольна, — в тихой истерике смеюсь я. — Куда ты в этот раз ее отправил? На Бали?
— Да.
— Вы, что, любовники? — меня неожиданно пронзает страшная догадка.
Дядя развелся с третьей женой через год смерти моего отца и больше не женился, хотя вряд ли его можно
