Танцующие пылинки - Саманта Янг
— Привет, — поприветствовала я, уставившись с сочувствием на парочку.
Это было странно, но я не чувствовала, что имею с ними что-то общее, хотя мы все были бездомными. Я просто не могла представить себя такой же неухоженной, как эти двое.
— Как поживаешь, уличная девчонка? — Мэнди улыбнулась мне.
Ее зубы были гнилыми и грязными, и только недавно я перестала вздрагивать от их вида. Я покупала новую зубную щетку каждые полтора месяца. Обычную, не электрическую, но это лучше, чем ничего. Так же использовала одноразовую зубную нить. Я очень старалась сохранить зубы и десны здоровыми.
— Эй, у нее есть имя, ты же знаешь. — Хэм закатил глаза на свою женщину.
Я представилась им ложным именем: Сара.
— Уличная девчонка ей лучше подходит, — сказала Мэнди, понимающе улыбаясь мне.
Она видела меня насквозь. Я не думаю, что она смогла узнать меня, но уж точно понимала, что меня зовут не Сара; и от того, как она смотрела на меня, я внутренне сжималась. Тем не менее, Мэнди мне нравилась, потому что никогда не требовала правды.
— Ах, оставь девушку в покое, — сказал Хэм.
Хэм, сокращено от его фамилии Хэмильтон, был не первым наркоманом, которого я встречала, но однозначно самым печальным. Высокий, с татуировками, с дряблыми мышцами. Красивые зеленые глаза и лицо, которое было бы невероятно красивым, если бы не физические эффекты героина. Худой, высокий, с бледным цветом кожи, с зубами даже хуже, чем у Мэнди. Не только желтые и больные: левый клык сломан, а правый резец полностью отсутствовал. Они рассказали мне свои истории в первый раз, когда мы познакомились.
Мэнди сбежала из неблагополучной семьи. Дружок ее мамы регулярно подвергал ее сексуальному насилию, а ревнивая мать любила избивать ее, словно это была вина Мэнди. Я почувствовала тошноту, когда слушала, как она рассказывает свою историю. Она будто привыкла к этому. И частично мне было понятно ее безразличие.
Чтобы выжить на улицах, Мэнди пришла к проституции. У нее развилась сильная тревожность и депрессия, что добавилось к пережитому ужасному сексуальному опыту, и до встречи с Хэмом Мэнди задумывалась о самоубийстве.
В отличие от не местной Мэнди, Хэм был из района Глазго под названием Иброкс, который находился менее четверти часа от центра города. В пятнадцать он подсел на героин, и эта зависимость стоила ему семьи, большинства друзей и способности удержаться на работе.
Пристрастие Хэма не беспокоило Мэнди. По крайней мере, так она мне сказала. Мне было грустно за них обоих, не только из-за того, что они пережили и что спали на улицах. Мне было грустно, потому что уверена: Хэм любил Мэнди.
Еще в день знакомства, когда Хэм отлучился, чтобы поговорить с другим знакомым бездомным парнем, Мэнди сказала, что она с Хэмом только потому, что тот защищает ее от других мужчин. И еще он не обращает внимания на плохие дни, когда она особо страдает от своей неизлечимой тревоги.
«Так ты его не любишь?» — спросила я.
«Как друга», — ответила она.
Но было ясно, что Мэнди предлагает Хэму больше, чем просто дружбу за защиту, и мне хотелось плакать, потому что она все еще занималась проституцией… просто теперь немножко по-другому.
— Что-то случилось?
Я сразу приступила к делу, на самом деле не желая проводить много времени с ними, потому что эта пара была для меня слишком суровой холодной реальностью. Прежде чем кто-либо смог ответить, с неба упала первая тяжелая капля дождя.
— Черт! — Хэм посмотрел вверх. — Я так и знал.
— Ребята, вы собираетесь найти укрытие?
— Это просто безобидный дождь. Главная стирка у меня будет через несколько дней, — засмеялась Мэнди.
— Куда сама собралась? — спросил Хэм.
Я пожала плечами. Я никому не говорила, где разбила палатку.
— Собираюсь помыться, покушать.
Мэнди вдруг нахмурилась.
— Ты все еще сама по себе? Что мы тебе говорили об этом, уличная девчонка? Тебе нужен мужчина. Или женщины-напарницы.
Хэм посмотрел на меня с беспокойством.
— Может, останешься с нами? Мы тебя защитим.
Я знала, что он не имеет в виду ничего сексуального, но все равно содрогнулась от этой мысли. Они оба настаивали, что я уязвима перед нападением, будучи сама по себе. Бродяжничая по городу в течение нескольких месяцев, я видела довольно много бездомных пар или женщин, которые существовали небольшими стаями.
Но я была умнее всех. Я спала там, где никто не рискнул бы: далеко от центра города.
Мне не нужен никто другой, чтобы обезопасить себя.
— Я знаю, что выгляжу так, будто легкий ветерок может сбить меня с ног, но это всего лишь внешность. Вы же знаете, я могу надрать задницу. — Я улыбнулась, пытаясь успокоить их, делая шаг назад. — Я могу позаботиться о себе. Уверяю.
— Ты скоро попадешь в беду, уличная девчонка! — крикнула мне вслед Мэнди.
Ее слова прозвучали пророчески, из-за чего у меня по спине пробежала холодная дрожь.
«Ты ведешь себя глупо», — сказала я себе, избавляясь от этого чувства. Я была в порядке.
У меня не было их проблем. Я была умной, потому что, несмотря на мой возраст, у меня был жизненный опыт, к которому я могла прибегнуть.
Это была моя жизнь. Мне нравилось это. Я беспокоилась о вещах первой необходимости, и все прочее дерьмо уходило на задний план. Я буду оставаться умной до тех пор, пока не буду думать о том, кем я была.
ГЛАВА 2
На автобусе я проехала пятнадцать минут. Вышла на остановке в пяти минутах ходьбы от бассейна. Я пользовалась именно этим плавательным центром, потому что он был в десяти минутах ходьбы от нужной прачечной и в двадцати минутах ходьбы от того места, где я ночевала.
Каждую субботу за стойкой регистрации дежурила одна и та же администратор. Эта милая девушка любезно охраняла мою гитару, после того как я, оплатив входной билет, уходила «плавать». Сегодня она вручила мне билет с печальной улыбкой. Я поняла, что она догадывалась, что я здесь не для плаванья в бассейне. Тем не менее, она впустила меня.
Ее доброта немного уколола мою гордость, но я напомнила себе, что сейчас не время для гордости и побрела в женскую раздевалку. Там и тут на
