Девочка из трущоб. Вернуть любовь (СИ) - Стрельцова Александра

Да, у меня была ревность, но, когда соседка по подъезду однажды выловила меня на улице и мягко объяснила, что моя мама просто обязана быть счастливой. Я старательно подавил в себе дикое чувство насколько смог в меру своего возраста. И как бы невзначай, поделился с мамой якобы «своей мечтой», что хотел бы такого отца, как Макар Валентинович.

Мама тогда расплакалась, правда я так и не понял, что стало причиной её рыданий. То ли она обрадовалась, что сможет жить с любимым мужчиной, то ли от того, что её сын рос без отца и мечтает о нём.

Если от мамы мне удавалось скрывать вспышки ревности, что часто накатывали на меня, то Макара Валентиновича это не скрылось. Мужчина не стал передо мной строить заботливого «отца», сразу продемонстрировал свой тяжёлый характер, что порой приводил к стычкам, и было это всё в отсутствие мамы, я просто боялся лишить её обретённого счастья. Вик родился через год после свадьбы мамы и отчима.

Чем взрослей я становился, тем больше требований было в мою сторону. Школу я закончил с золотой медалью, и всё благодаря отчиму, а точнее своре репетиторов, которых он нанял специально для меня. За что сейчас я очень благодарен ему. Университет мне дался легко, я как и Вик был под контролем главы семейства.

Подарки мне дарили, как и всем детям, но на отдельную квартиру и машину, мне пришлось работать.

- Чёрт, Дан! Я помню, что ты сам на неё заработал, но неужели она действительно дороже родного брата? К тому же разбивать я её не собираюсь! Мы почти все группой собираемся в Карелию на новый год поехать, нам одной тачки не хватает! Ну выручи брат! – смотрит умоляюще, - обещаю, тачка не пострадает!

- Какая Карелия, Вик?! Ты не забыл про свой арест? – не отвлекаясь от дороги, бросаю братцу.

- Я договорюсь с отцом, он отпустит, вот только тачку он точно не вернёт раньше срока, - качает головой.

- Ты с той серой мышью не смог договориться, зато с отцом собрался, - произношу насмешливо.

- Да с этой заразой даже ты бы не смог договориться! Был бы отшит, как все остальные! – рычит мелкий.

На его слова разразился громким хохотом.

- Вот тут ты ошибаешься братец, - продолжаю смеяться, - ещё не одна девушка не смогла меня, как ты выразился «отшить», нужно уметь правильно подобрать нужный ключик к прекрасному созданию, - подмигиваю насупленному братцу.

- Твой ключик заржавеет сразу, как только ты подойдёшь к этому «прекрасному» созданию, - продолжает упорствовать.

- Не заржавеет, - отмахиваюсь от Виктора, въезжая в открытые охраной ворота особняка.

- А спорим, что заржавеет? – произносит с вызовом в голосе, смотрит с прищуром.

Останавливаю машину, склоняю голову набок. Где-то на задворках сознания разум вопит, что не стоит поддаваться провокации, но вспыхнувший азарт к серой мыши, огнём обожог всё нутро.

- А давай, - даю согласие, - что ставим на кон, братец? – спрашиваю, хотя знаю, чего он потребует в случаи выигрыша.

Вот только победителем в этом споре буду я, а не Виктор.

Глава 2

КАТЯ

- Бабулечка, я правда заработала эти деньги, - упираюсь лбом в холодную стену университета, пытаюсь доказать, что я не воришка, и действительно заработала отправленную мною сумму денег ей на лекарство.

- Катенька, - тянет старушка умоляюще.

- Ба! – слегка повышаю голос, - я никогда не брала чужого! Ты это прекрасно знаешь, эти деньги я заработала….

- Как? Где ты их заработала? – перебивает не даёт договорить.

Что ж, придётся признаваться. Конечно, она этого не одобрит, даже отругает, но лучше так, чем она будет волноваться и придумывать откуда у меня такие деньги. Уже придумала, что я украла их! Очень обидно слышать такое практически от единственного родного человека.

Деньги на самом деле не большие, даже крошечные. Но это здесь в Москве, а в нашем захолустье десять тысяч рублей, весьма хорошая сумма. У бабушки пенсия меньше.

- Екатерина! – перешла моя взволнованная старушка на официальное обращение.

Всё! Сейчас плакать начнёт, и вспоминать как мы с ней жили на её крошечную пенсию, и никогда! Никогда ничего и нигде чужого не взяли, и в ножки никому не кланялись, помощи не просили.

- Ба, - ёжусь от холода.

Осенняя одежда давно не греет, сегодня даже пришлось в тапочках, в которых я на физкультуре занимаюсь прийти. Конец моим осенним, любимым и единственным ботиночкам пришёл вчера вечером. Их уже даже не склеить! На новые теперь денег нет, все отложенные я перевела сегодня утром бабули, когда узнала, что она попала в больницу с высоким давлением.

- Бабуль, я доклады пишу… за деньги, - наконец признаюсь.

- Ох! – доноситься сдавленное, - Катюшка, да как же так? Мы же с тобой про это говорили! Ну нельзя учиться за другого! Да и еще и деньги за это брать! – перешла к чтению нотации.

Можно! Ещё как можно, бабулечка! Кричу мысленно. Если ни я, то кто-нибудь другой получит эти деньги! Здесь таких много.

- Я против, чтобы ты этим занималась! – заявляет грозно.

Ну вот как ей сказать, что стипендии и тех денег, что она мне переводит со своей пенсии мне не хватает. Она не знает, как тяжело мне приходилось жить первые два курса. Не знает, что среди одногруппников у меня нет друзей. Да со мной два года никто не общался. Нет! В лицо не говорили, что я похожа на нищенку из трущоб в своих вещах, но я читала это в их взглядах.

В начале этого года всё изменилось. Ко мне подошла Вика – одногруппница и предложила подзаработать своими мозгами. Не знаю, что на меня тогда нашло, но я согласилась. Написала ей доклад, и получила свои первые заработанные денежки. Тысяча рублей, для Вики они нечто, а для меня неделю существования.

За два года я научилась экономить, я перестала с завистью смотреть на красивые наряды девочек, перестала пожирать голодным взглядом витрины кондитерских, перестала жалеть себя и винить бросивших меня при рождении родителей.

- Екатерина, ты почему молчишь? – выдернула меня из раздумий бабуля своим криком.

- Ба, ты только не волнуйся, покупай лекарство и лечись, - оторвала голову от стены университета, привалилась к ней плечом, вновь поёжилась.

- Как это не волнуйся? Катя! А если тебя поймают? А если за это отчислят? Что? Что тогда будет? – не на шутку разошлась Анастасия Павловна.

Я и сама этого боюсь! Боюсь, что кто-нибудь расскажет куратору или ещё хуже декану и тогда даже не представляю, что будет.

- Хорошо бабуль, я больше не буду заниматься этим, - зажмуриваю глаза, вру родному, самому дорогому человеку.

Эта лож во благо, успокаиваю себя мысленно. С каждым днём становиться всё холоднее, и мне катастрофически нужны тёплые вещи. Тёплые сапожки порвались ещё прошлой зимой. Моя зимняя куртка – пострадавшая от криворукого моляра, что красил двери каморки вахтёрши, и в момент, когда я проходила мимо - опрокинул её на меня.

Благо на голове был капюшон, иначе мои волосы были бы тоже зелёного цвета. Куртка пострадала знатно, капюшон, плечи и спина – всё это я не смогла оттереть. Три бутылки растворителя мне не помогли. Куртку пришлось выкинуть с болью на душе. И всё это произошло неделю назад. Конечно, бабуля не в курсе дела.

А этот моляр, вместо извинения сделал из меня крайнюю. Это я якобы задела его стремянку ногой, поэтому он не удержал равновесия и уронил трёх килограммовую жестяную банку полную краски.

Вахтёрша общежития, конечно, поверила маляру – родственнику. Ну не мог её племянник сам пошатнуться на стремянки, её обязательно кто-то задел, и этот кто-то – Я! Так как в это время проходила мимо. Спорить с этой женщиной – себе дороже! Может и пакость сделать. Поэтому мне никто не возместил ущерб – потери тёплой, да и вдобавок единственной вещи.

- Вот и умничка, - голос пожилой женщины вмиг изменился, - я так соскучилась, - доносится глубокий вдох, - когда же уж эти каникулы у тебя будут, - по голосу слышно, как сильно тоскует по мне бабушка.

- В конце декабря бабуль, - отвечаю ей.