Любовь под зонтом - Иринья Коняева

Глава 2

Борис выскочил из машины со скоростью света и тут же пиликнул сигналкой, закрывая двери. Удивлённые Настя с Мариной только переглянулись и расхохотались. Совсем заболтали бедного парня!

Сигнализация у брата орала душераздирающе, поэтому открывать двери изнутри Настя не стала. Маришке и малышу такие потрясения ни к чему.

— Открывай давай! — потребовала она громко, чтобы Борька услышал, но тот нарочито восторженно любовался природой и глубоко вдыхал «свежий лесной воздух» у трассы. — Или я буду всю обратную дорогу петь песни! — пригрозила Настя, и брат, состроив испуганную мордаху, снял машину с сигнализации.

— О нет! Только не это! — прижал руку к груди Боря, но тут же вышел из трагического образа и в своей обычной манере брякнул: — У меня в мозгу жужжит рой пчёл, заткнитесь хоть на пять минут, дайте в себя прийти.

— Мы не можем, ты же знаешь. Давай просто мы немного вперёд уйдём, — предложила компромисс Марина.

— Ну да, вы ведь так редко видитесь! — Боря закатил глаза, демонстрируя отношение к болтушкам. — Топайте. Только давайте осторожно, здесь скользко. Потерплю уж ваше бла–бла–бла.

Одногруппников, приехавших чуть раньше, они услышали издалека. Здесь, в каких–то ста километрах от Владивостока, ещё лежал снег. Влажный, тяжёлый, липкий. И компания молодых людей, конечно же, не смогла удержаться от игры в снежки. Белые холодные снаряды летали тут и там, попадая прицельно и случайно, разбиваясь о дутые пуховики, рассыпаясь ворохом серебряных блёсток.

Марина присоединилась к Алёнке и тут же защёлкала фотоаппаратом, а Настя достала телефон и включила видеозапись. Военные действия были в самом разгаре, и Боря, не представляясь, влился в один из воюющих лагерей.

Настроение зашкаливало, энергия била ключом, погода шептала. Тут и там слышались крики, смех, беззлобные шуточки. Вывалянные в снегу молодые люди, краснея здоровым румянцем, сверкая белозубыми улыбками, представляли очаровательную картину безоблачного счастья и радости жизни.

Марина с Настей вели фото — и видеорепортажи и носились ненамного меньше друзей, которые постоянно перемещались к неистоптанному снегу. Хоть «корреспондентов» и берегли, периодически шальной снаряд прилетал в их сторону, заставляя отскакивать или пригибаться.

— Всё, баста, карапузики! — объявил на весь лес командирским голосом Димка. — Сашка с Веткой уже раз пятый падают, да и вообще, вымотались уже многие. Давайте чайку выпьем да поедим.

Парень подошёл к Насте, приобнял её за талию, заглянул в счастливое лицо:

— Приветики. Чего так поздно приехали?

Маришка фотографировала заснеженную группу и на близкий голос Димки повернулась и машинально сделала снимок, потом увидела недовольного поведением парня Борьку и сфотографировала и его тоже, хихикая про себя.

Диму ситуация совершенно не смущала: он, не отпуская Настю, протянул свободную руку нахмуренному Борису и представился:

— Привет. Я Дмитрий. А ты, так понимаю, брат нашей Настюхи. Рад познакомиться.

Борис посмотрел на протянутую руку, на сестру, в открытое, доброжелательное лицо Димы — и ответил на приветствие. Маришка с Настей выдохнули с облегчением, а Димка засунул обиженную излишне крепким рукопожатием конечность в карман и там, незаметно для окружающих, сжимал и разжимал её, пока неприятные ощущения не пропали.

— Всё, мои красавицы, идёмте кушать. Вы взяли вкусненькое? — любопытствовал Димка. Реакция Бориса позабавила парня. Подмигнув Насте, он взял её за руку и повёл к импровизированному столу — огромному плоскому валуну, с которого просто смахнули снег и который сейчас заставляли различных форм и цветов пластиковыми боксами и термосами с чаем и кофе.

— Он и врезать может, — прошептала Настя.

— Не боись, не подерёмся, — ответил ей тихонечко одногруппник и хмыкнул.

— Я предупредила — потом, чур, не жаловаться. — Она выразительно поиграла бровями и кинула короткий взгляд на брата.

Однако Борис в их сторону даже не смотрел. Он помогал старосте, поскользнувшейся и плюхнувшейся в снег, встать на ноги и отряхнуться.

«Вот и отличненько. Наташка всё переживала, что со своим ростом не найдёт высокого парня — а вот он, почти готовенький. А сестрёнка подмогнёт, не оставит такое важное дело, как личная жизнь братца, без внимания», — коварно хихикала про себя Настя, выкладывая из походного рюкзака провиант и огромный двухлитровый термос — вишнёвый с цветочками, ещё советского производства.

Перекусив нехитрой снедью, компания отправилась дальше — исследовать пороги и небольшие водопады. Здесь, за городом, солнышко светило вовсю, но пока не припекало. Снег не стаял, река не вскрылась, но замёрзшие потоки воды выглядели восхитительно, и молодые люди бесконечно останавливались для фотосессий.

Настя поглядывала в сторону братца, увлечённого разговором с Натальей, и делилась с Маришкой наболевшим:

— Нет, ну ты посмотри на него. Столько крови мне выпил, столько нервов вымотал, а тут прямо обычный нормальный брат. Безразличный к делам сестры, я имею в виду. И Димка даже как его ни драконил, прижимаясь ко мне, тот и глазом не повёл.

— Да по вам с Димкой за километр видно, что вы не сладкая парочка Твикс, — возражала Марина. — Так что ещё не факт, что он образумился. Но вот то, что Натаха его заинтересовала, — это стопудово. Может, меньше будет тебе нотации читать и больше по свиданиям ходить.

— А ещё лучше: съедет к себе на квартиру, перевезёт туда Натку, и пусть занимаются друг другом, а про меня забудут, — воодушевлённо мечтала Настя. — Слушай, а она готовить умеет? Борюсику это важно, у него ж представление о женщинах на уровне первобытного общества.

— Не знаю. — Маришка пожала плечами и через пару секунд выдала: — Научится. Я же научилась.

На водопадах группа пробыла неожиданно долго. Все думали, что быстро замёрзнут, и даже не планировали заходить далеко в лес. В итоге гуляли до полного физического истощения, последнего глоточка чая и кусочка бутерброда.

К стоянке вышли усталые, голодные, но довольные. Водитель автобуса, пожилой усатый мужчина, завидев честную компанию, открыл только переднюю дверь, чтобы не выпускать тепло, и спрашивал поднимающихся по ступеням ребят: как погуляли, как отдохнули, не