Бывшие. Запрети мне тебя любить - Александра Салиева
Сердце пропускает удар. Мне будто бетонная плита на голову рушится. От известия о том, что Рупасова-старшего нет поблизости, вопреки моей несносной мнительности, я абсолютно точно должна испытывать облегчение. Вот только почему-то сейчас со мной происходит совершенно иное.
Да и проклятый орган в моей грудной клетке никак не желает успокаиваться.
– Устала я что-то, – нахожусь с первым же предлогом, чтобы остаться ненадолго в одиночестве. – Пойду прилягу. Посплю немного. А ты подумай ещё раз. Тебе нельзя тут одной и дальше. Лучше бы ты со мной поехала, – добавляю через плечо, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
– Лучше бы ты тут осталась, – доносится мне вслед тихим сожалением.
Ничего не отвечаю ей. Учитывая природную упёртость матери, уже знаю, что она в любом случае не передумает… как и я.
Добравшись до своей комнаты, тут же достаю телефон и набираю мужу. Рома берёт трубку почти сразу, что довольно удивительно, учитывая степень его извечной занятости. Обычно всегда перезванивает сам. Намного позже.
– Она отказывается ехать, – говорю сходу. – Хочет, чтобы я осталась здесь хотя бы на день, – добавляю нехотя.
Абонент некоторое время молчит, а после удивляет меня ещё больше:
– Хорошо. Останешься только на день?
Если я хоть отчасти знаю Агеева, он бы никогда просто так не смирился со сменой намеченных ранее планов, тем более, что к переезду матери мы готовились основательно. Не такой он человек. У него всё расписано с поминутной точностью. Он даже отдыхает и то по расписанию. А это может значить только…
– Ты знал, что она не поедет со мной, да? – закипаю в одно мгновение, заканчивая мысленный итог вслух. – И ты правда хочешь, чтобы я тут осталась? С чего бы это?
Мужчина снова не спешит отвечать, тяжело вздыхая. Пауза затягивается надолго. Но, как только я собираюсь устроить новый допрос, он заговаривает вновь. Настолько мрачно и жёстко, что мне остаётся только и стоять дальше с открытым ртом.
– Мне Решение озвучить надо. Давай позже обсудим. Оставайся там. Я сам тебя заберу. Скорее всего, завтра, ближе к вечеру. Не езди больше одна по трассе. Это не безопасно. Лучше сходи, развейся куда-нибудь, у тебя же там друзья есть. Проведи время с ними, – даже не дожидаясь от меня малейшей реакции, он отключает вызов.
А я так и остаюсь в полнейшем недоумении на пороге своей комнаты, бездумно уставившись на цветочный орнамент бирюзового покрывала, устилающего двуспальную кровать. И очень пытаюсь понять, что это только что было.
– Да пошли вы все… – бормочу в итоге собственному телефону.
Бросаю гаджет на кушетку, установленную у изножья ложа из светлого дерева, а после иду в душ. Контрастный водный поток – явление не из приятных, но зато помогает успокоиться в какой-то мере.
Поскольку не намеревалась здесь оставаться, то и вещей не брала, поэтому приходится довольствоваться тем, что носила раньше. В смежной комнате, переоборудованной под гардеробную, все мои прежние вещи на месте. Даже разложены точно так, как я всё оставила. Только пыли нет нигде.
Переоблачившись в потёртые джинсы светло-голубого оттенка и ярко-жёлтую блузу, отмечаю про себя, что одежда сидит слишком просторно. Оказывается, я немного похудела.
Спускаюсь вниз, но мамы на кухне нет. Нахожу её в гостиной, в одном из кресел с закрытыми глазами. Судя по дыханию и тому, что никак не отреагировала на моё появление – спит.
Подбираю с дивана вязаный ею же когда-то плед и укрываю женщину. Стараясь не шуметь, возвращаюсь наверх. И сама засыпаю буквально в ближайшие минуты. Просто проваливаюсь в темноту, едва голова касается подушки. Видимо, дальняя дорога и правда сказалась на уровне моей усталости…
Глава 2
К тому времени, как я просыпаюсь, за окном сгущаются сумерки. Оказывается, проспала весь день. В доме царит полнейшая тишина. Мамы на первом этаже нет.
Нахожу её на веранде, сидящей в плетёном кресле. Помещение ярко освещено потолочной подсветкой и ограждено от улицы панорамными окнами, часть из которых распахнута настежь. Сентябрьский воздух, несмотря на позднее время, всё ещё хранит тепло, а ветерок дует лишь изредка, да и тот слабенький.
Женщина, нацепив очки, читает один из бульварных романов в историческом антураже. Ей, в отличие от меня, всегда нравилась подобная литература, а после похорон отца она вообще буквально запоем потребляет подобный жанр.
– Проснулась, – ласково улыбается мама при моём появлении.
Киваю в ответ, устраиваясь удобнее в соседнем кресле. Так мы и сидим некоторое время. Она продолжает читать. Я – смотреть на неё и думать о своём. Но воцарившееся молчание нисколько не тяготит, ведь мы обе не отличаемся многословием в последние годы.
– Ты бы друзей навестила что ли, – спустя примерно полчаса вновь заговаривает женщина. – Чего тут сидеть со мной, старой? Вон Ленка тебе точно обрадуется. Спрашивала о тебе недавно. Говорит, ты совсем редко звонить стала.
Невольно морщусь. Мне очень не нравится частое упоминание о собственном преклонном возрасте, то и дело срывающееся с уст матери.
– Мне и тут хорошо, – улыбаюсь
