Любовь не обсуждается - Ася Невеличка
– Что же будет… Что же будет…
– Ничего не будет, – опустошенно ответила я. – Меня припугнули и уже забыли.
Глава 2. Ничего не будет
Ночью я не спала. Меня трясло от нервного озноба. К утру поднялась температура и я поняла, что, возможно, виноваты не только нервы.
– Гель, ты иди, я в комнате останусь. Мне что-то плохо.
– Не удивительно. Может таблеток каких купить?
– У меня что-то есть. Не переживай.
– А что с этим… С козлом?
Я поняла, что Гелька имеет в виду Стаса. Я успела ей вчера все рассказать, когда мы закрылись от всех любопытных в своей комнате.
– Ничего. Обойдется без извинений.
– Ты уверена?
Я ни в чем не была уверена. Даже события прошлой ночи сегодня казались каким-то кошмарным сном. Не могут же взрослые люди быть такими отмороженными, как и их сыночек? Или могут?
– Если они вчера были под кайфом, то сегодня им точно не до меня. Надеюсь, даже не вспомнят, – проговорила и отвернулась к стенке.
От слабости и температуры я почти моментально уснула, просыпаясь за день всего пару раз, чтобы попить воды и сбегать в туалет.
Вечером ни в какой клуб я не пошла, но с девяти часов села на подоконник и наблюдала за подъездами к общежитию, почти каждую секунду ожидая рева сирен и подъезжающие катафалки.
Но никого не дождалась. От сердца отлегло. Настолько отлегло, что на следующий день я встала здоровой.
– Может хотя бы к медсестре сходишь? – волновалась Гелька.
– Зачем? Со мной все в порядке!
Настроение улучшилось. Унизительные моменты забылись. И я готова была учиться дальше и жить обычной студенческой жизнью. Единственный урок я все же вынесла – никогда не пересекаться с мажором. Не знаю, что курит его семейка, но что-то очень токсичное. И мне таких знакомых не нужно.
Первая пара прошла без происшествий, а вот на перемене я чуть не навернулась с лестницы, когда гондон Стас поставил подножку.
– Ты дебил?! Хотя чего я спрашиваю, если знаю ответ!
– Ты ничего не забыла, детка? – нагло ухмыляясь, проговорил Стас.
Я знала, чего он хочет, зачем собрал своих дружков, чтобы мое унижение было максимально полным. Те уже приготовили свои дорогие смартфоны, чтобы тут же выложить мои извинения в сеть.
– Ах да… Я кое-что обещала твоему дяде, – проговорила я, сделав голос очень жалостливым и медленно направляясь к козлу и его блеющим приятелям.
– Ир, ты чего? – дернула меня за рукав Гелька, но я от нее отмахнулась.
– Стасик, за тебя так просил твой дядя… Так просил… Что я осознала, что ты с одного раза не понимаешь!
На последнем слове я рявкнула и выставила фак перед его вытянувшейся рожей.
Кто-то из парней его окружения прыснул, но все дисциплинированно снимали на телефоны.
Я развернулась и пошла своим путем, слушая истеричные вопли Стаса:
– Шлюха! Ты пожалеешь, соска! Но теперь одних извинений будет мало! У всех нас отсосешь!
В какой-то момент мне стало не по себе. Но я уже решила, что сообщу об инциденте ректору и попрошу исключить этого дебила из универа или не допускать его тупую семейку в общежитие.
Мысль была здравой, и Гелька меня поддержала. После третьей пары я поднялась в приемную.
– А, Нестерова, ты вовремя, – встретила меня секретарь нашего ректора. – Как раз тебя искать хотела иди. Заходи, он ждет.
Это было странно, ведь вряд ли ректор знал, что я собираюсь просить у него защиты. Но я вошла, поздоровалась и села на указанный стул.
– Я вынужден сообщить тебе об отчислении, – с места в карьер бросился ректор.
Сердце ухнула в пятки.
– Это как?
И тут ректор утратил всю свою представительность и развел руками, выдавая свою полную растерянность:
– Я не знаю как! Мне позвонили из министерства и сказали найти причину, чтобы исключить.
– Но…
– А если не найду, то снимут меня с должности. Я не знаю, с кем ты и где сцепилась, но очень советую тебе написать заявление самой. Если все утихнет, через год вернешься, попробуем восстановить тебя как после академического отпуска.
Я сидела как пришибленная, а ректор придвинул мне листы бумаги и ручку.
– Очень советую тебе исчезнуть и не пытаться перевестись в другие ВУЗы. Полагаю, учиться тебе тут не дадут.
– Мне некуда уезжать, – призналась я. – Мама с папой в командировке, квартиру сдали на год. Мы просто не рассчитывали, что может случится что-то подобное…
– Очень жаль, Нестерова, но из-за тебя никто не будет рисковать карьерой.
Он нервничал, я видела, но взять ручку и написать заявление не могла.
– Не буду писать. Ищите причину. И найдите очень убедительную, потому что я пойду жаловаться.
– Тебе мало нажитых врагов, – удивился ректор, – готова увеличить их количество? Я найду. Найду и выставлю тебя, но уже без права восстановиться!
Покидала я административный корпус еще более расстроенная и напуганная. Думала, что это дно. Но оказалось, мне есть куда скатываться.
У общежития перед входом стояли мои вещи. Наспех собранные две сумки и плачущая Гелька:
– Ира, что происходит? Почему тебя выселяют? Ир? Может, ну его, этого козла, попроси прощения и все закончится.
– Нет, Гелечка, ректору из министерства звонили! Все только начинается.
Еще никогда мои слова не были такими пророческими.
Но так просто я не ушла. Я поднялась к коменданту общежития и попросила предъявить мне что-то посерьезней заверения, что ей позвонил ректор и распорядился.
В ответ передо мной легла распечатанная бумага из почты, выписка из приказа о выселении из общежития всех не иногородних студентов.
– И что же, я оказалась единственной не иногородней?
Комендант пожала плечами, а потом схватила за руку и зашептала в ухо почти тоже самое, что до этого говорил ректор.
– Зря ты с Тобольским связалась. Мы плакали все, когда они в наш университет заявление подали! А ты с ним так… Помирись, деточка. Ведь они жить тебе не дадут в этом городе. Хоть бы вообще в покое оставили.
– Надо было спустить ему все издевательства? – в голосе прорезалась горечь.
Сзади стояла только Гелька, а уж она-то знала, почему я наехала на Стаса. Так что ничего такого в том, чтобы об этом узнала комендант, не было:
– Из-за него одна девчонка упала с лестницы и попала в больницу с сотрясением мозга. Другую прижали его дружки и изнасиловали. Он же не может пройти мимо, чтобы не засунуть руку в трусы! Знаете, на чем я его поймала? Он стоял в пролете и баловался зажигалкой! Проверял у всех ли девочек, эпилированы ноги.
