Не бойся летать - Зоя Марецкая
Амелия закатила глаза.
— Короче, все понятно, у вашего мужа последняя стадия оборзения, простите за мой французский. Как же вы, Елизавета Андреевна, с ним десять лет прожили? Безумству храбрых поем мы песню. Не волнуйтесь, никакой суд не отдаст ему детей. Пока что нет оснований для беспокойства. И никакой адвокат ему в этом не поможет. Или у него на вас есть еще что-нибудь?
Лиза замялась. Ей было очень неловко и даже стыдно рассказывать такой холеной и уверенной в себе замужней женщине, как Артем ее таскал за волосы. Как будто это не он, а она сделала что-то плохое. Муж не только не извинился, но еще и переложил вину с больной головы на здоровую. Обвинил Лизу в том, что она его нарочно при детях спровоцировала. Вот так, кого-то на руках носят, бриллианты покупают. А кому-то ругательства да тычки от любимых мужей достаются. Любимых ли? Лиза сама уже запуталась в собственном отношении к мужу. Как только она заикнулась про развод, он как с цепи сорвался. Орал, не стесняясь присутствия тещи, что отсудит у нее детей. Да, Лиза привела с собой маму, чтобы та присутствовала при разговоре. Потому что боялась оставаться с Артемом один на один. Боялась, что даже дети его не остановят…
— Елизавета? — опять вклинилась в ее размышления адвокатесса.
Лиза собралась с духом. Так, нужно сосредоточиться и все рассказать.
— Перед Новым годом мы с мужем поссорились, и он на глазах у детей за волосы вытащил меня из спальни в коридор и там бросил на пол, — глухо сказала она, глядя в сторону. — Потом отказался извиняться и отказался уйти. У меня был шок. Я очень сильно испугалась. Поэтому сама ушла из дома. Детей оставила с ним. Неделю жила у двоюродной сестры, детям только звонила. Потом вернулась вместе со своей мамой. В ее присутствии сказала Артему, что подаю на развод, и чтобы он собирал свои вещи. Дело в том, что сейчас мы живем в двухкомнатной квартире моих родителей, а моя мама живет в нашей однушке, которую мы с мужем купили. После смерти моего папы три года назад мы поменялись квартирами.
— На снятие побоев, конечно, не ходили? — совсем другим, мягким голосом спросила Амелия Борисовна. Лиза, жалкая, уязвимая, красная от стыда, робко взглянула на адвокатессу. Холодное, величественное выражение на лице Амелии сменилось на человеческое, сочувственное.
— Разве это побои? Он просто протащил меня за волосы.
Амелия не сдержалась и неодобрительно покачала головой.
— Все равно нужно было сходить и взять справку. Что было дальше? Когда вы вернулись? Я надеюсь, ваша мама вышвырнула любимого зятька из своей квартиры?
Лизе было очень непросто рассказывать свою семейную трагедию постороннему человеку. Поэтому она выталкивала из себя слова буквально через силу.
— Он преподнес ситуацию моей маме так, что я специально спровоцировала его на ругань и рукоприкладство, а потом ушла из дома и бросила детей. Выставил меня легкомысленной и безответственной истеричкой, а себя жертвой. Запудрил маме мозги. А я просто не могла оставаться с ним в одной квартире, понимаете? Я боялась, что дети заснут, а он придет со мной отношения выяснять. Я и сейчас его боюсь. В последнее время он стал совсем бешеным. Раньше он таким не был. В общем, мама его не выгнала. Сказала мне, что все это ерунда, что это обычный кризис в отношениях, и чтобы я не валяла дурака и помирилась с мужем. Что он мне не изменял, что нас содержит, меня и детей любит. Понимаете, моя мама — человек старого воспитания. Для нее развод — это что-то страшное, немыслимое. Она сорок лет с моим отцом прожила. А я не хочу и не могу с мужем мириться. В общем, так и не поняли мы с мамой друг друга. Сейчас дети по-прежнему живут с мужем, а я все еще живу у сестры. Но каждый день хожу к детям, гуляю с ними, занимаюсь. Провожу время, одним словом. Как образцовая воскресная мама.
— Оху… зашибись, — не сдержалась великолепная Амелия Борисовна. — Еще раз прошу прощения за свой французский. А дети что вам говорят?
— Пока меня не было, муж внушил детям, что он меня не бил и не толкал, что я сама упала, — на глазах у Лизы выступили слезы. — Он умеет быть очень убедительным. Понимаете, я ведь всегда с ним мирно жила. Мы не какая-то там маргинальная семья, которая устраивает драки каждые выходные. Я старалась терпеть, лишний раз не обострять. Что-то спускала на тормозах, старалась сгладить. Дети не видели его агрессию. А теперь, получается, я во всем виновата. Он им сказал, что мама хочет развестись и найти им другого папу. Сказал им, что я поругалась с ним, ушла и их всех бросила. И что они теперь будут жить втроем, а я им не нужна, потому что предательница. Представляете? Они на его стороне. Дочка еще сомневается, расспрашивает меня, а младший талдычит, как заведенный, что будет жить с папой.
— Гандон ваш муж, — резко сказала адвокатесса. — Не плачьте. Вот, возьмите салфетки. Не волнуйтесь и не расстраивайтесь, дети останутся с вами. Слушайте, неужели некому за вас заступиться? Неужели нет какого-нибудь знакомого мужчины, родственника или просто знакомого, который был пришел и начистил вашему зарвавшемуся благоверному рыло?
— Никого нет, — хлюпала носом Лиза. — На работе у нас был женский коллектив. Есть, правда, дядюшка, старший мамин брат, но он живет далеко, за пятьсот километров, в деревне. Да и я не хочу никого впутывать. Поймите, это же такой позор!
— Позор, что мать двоих детей не может вернуться в свою собственную квартиру, так как опасается быть избитой, — мрачно возразила ей Амелия. — И позор, что мерзавец, который поднял руку на мать своих детей, чувствует себя абсолютно безнаказанным и даже смеет угрожать. Значит, так, дорогая моя Елизавета. Я берусь за ваше дело. Все будет хорошо, дети останутся с вами, уже поверьте мне. Сейчас мы с вами подпишем договор. Так как дело сложное, предоплата сто процентов. Вас устраивает сумма?
Амелия написала на бумажке «120 000» и показала ее Лизе. Та округлила глаза, но тут же решительно кивнула, соглашаясь.
— Я сама составлю исковое заявление и сдам его в канцелярию суда. Теперь по имуществу. Я так понимаю, квартира. Куплена в браке? На кого оформлена? Ипотека? Что еще общего? Машина?
Они
