Поцелуй Первым | Король Столицы - Ольга Манилова

Двух других мужчин он представляет как бизнес консультантов по благотворительным активам. Те вышколенно кивают, беседуют, интересуются моей персоной.

Первоклассные консультанты, досадливо думаю я.

Они здесь с Кулаком.

Все у него подготовлено и продумано.

Бюджет спортивного комплекса — двадцать лямов. У меня сводит скулы, как только вспоминаю об этом.

Двадцать миллионов баксов, которые способны угробить площадку и дряхлое здание соседнего детского дома, на ремонт которого я вот только наскребла деньги.

Оглядываюсь в поисках самой важной персоны тут. Спросить мешает гордость, да и вообще, без беса разб…

Замечаю широкий разворот его плеч у подоконника поодаль, и снова едва не выпускаю бумаги из рук.

В глаза словно иголки вставили: не могу ни закрыть их, ни даже моргнуть.

Какой-то панический кульбит выделывает сердце, заскакивая на ребра, когда Кулак отталкивается от окна и направляется к нам.

Он совсем — с о в с е м — не такой, как его описывали.

… походка медвежья, но грузное тело словно каждый раз заново на подошвы приземляется…

… и впрямь нет половины уха, но линия подбородка необычная, будто двойной набор костей…

… волосы почти под ноль короткие, злые какие-то, но вдруг они — шелковистые на ощупь…

… и глаза черные и влажные, внимательные и подвижные, с предостерегающим блеском, словно вот-вот что-то в них вспыхнет…

Я едва не спотыкаюсь.

Хотя, что это я. На месте же я стою.

Внутри меня что-то спотыкается.

Он отпивает глоток кофе из закрытого бумажного стакана. Перебрасывается с другими короткими фразами, и только потом будто бы замечает меня.

Господи, это нормально таким высоким быть?

— Это Алиса Чернышевская, — представляет меня мэр несколько торжественным тоном, — она наша спасительница. Активистка. Помогает нашему городку уже не один год. Я думаю, что…

Никому не интересно, что думает Анатолий Иванович.

Все остальные следят за реакцией беса.

И тут я понимаю, глядя на их напряженные лица.

Кулак еще не в курсе, что я собираюсь уничтожить его планы на спортивный комплекс в Васильках.

Что же, время это исправить.

— С земельным участком — проблема, и серьезная, — перебиваю я мэра. — Спортивная инициатива — это прекрасно, но не тут. Массивная нагрузка на почву обвалит соседние здания.

Он смотрит в меня, замерев скалой. Напряженно, как во время прыжка застыл. И словно пораженный, что я умею разговаривать.

Кулак даже не изучает меня, а просто шпицей взгляда пронизывает мои глаза до дна. С трудом удерживаю спину ровной под интенсивностью контакта.

Слишком личного контакта.

Когда Кулак подошел, он разговаривал с другими, будто меня здесь и нет. Может, и правда не заметил. Или посчитал незначительной.

Контраст с пристальным вниманием сейчас заряжает мою кожу шоковыми импульсами. Заставляю себя поднять руку, завожу волосы за ухо, и моя ладонь… она горячит, как в лихорадке.

Кулаков отпивает еще один глоток кофе, но взгляда с меня не сводит.

Решаю, что все. Больше не буду глазеть на беса.

Вообще на прямой глазной контакт — запрет.

Мне нужно поставить свою позицию несдвигаемым блоком, и вот прямо сейчас.

— Не понимаю, почему при перерегистрации участка не указали непригодность к строительству. Потому что раньше указание на это было. Естественно, ничего строить вблизи границы с детским домом нельзя.

— Мы проясним детали по мере развития проекта, — охотно комментирует светловолосый консультант в серьезных очках. — Ведь архитектурная составляющая еще в разработке.

— Все будет под контролем, — добавляет второй.

Ага, ну-ну.

— Чьим? — мягко стелю, но голос все-таки рвется ввысь.

— Моим, — басит Кулак.

Принуждаю себя не смотреть на беса. Даже ладонью приходится удерживать другую руку, чтобы та не дернулась.

Игнорирую его участие в беседе напрочь и обращаюсь к консультантам. Даже поворачиваюсь к ним уважительно.

— Вы же — заинтересованные лица, поэтому контроль должен быть сторонним. Еще градостроительную службу проходить. Это одно. А еще есть общественное мнение. Это другое.

И общественное мнение обеспечу я.

Если он воображает, что получится отмыть свою дрянную репутацию очередным злодеянием… Еще и в несчастных Васильках, самом бедном пригороде столицы. В моих Васильках.

На благоустройство которых я потратила годы.

— Какое отношение ты имеешь к строительству в этом городе? — долбит Кулак каждым словом.

Не смотреть, не смотреть, не смотреть.

— Я занимаюсь ремонтом детского дома, и имею прямое отношение к земельному участку по соседству.

— Какое еще? — злобно давит он.

— Самое непосредственное. Я хорошо знаю участок и видела все документы. И вот посмотрите…

Показываю консультантам и крайне заинтересованному Егору Лину бумаги, собравшиеся у меня за несколько лет. Кулаков — далеко не первый, кто позарился на землю.

И станет следующим, кто от нее отступит после моего пинка.

— Участок идеально подходит для стадиона и комплекса, и вопрос решенный, — значительно повышает голос Кулаков. Но я недолго праздную победу от его срыва и несдержанности.

Стадиона?

Стадиона!

Поворачиваюсь к мэру, который не сообщил мне эту «незначительную» деталь, слишком резко.

— Если такой серьезный размах, однозначно есть потребность в общественном голосовании громады. Это изменит жизнь городка!

— Конечно-конечно, Алиса…

— Голосования? — выплевывает Кулак. — Зачем тебе этот участок?

У некоторых от безграничной власти и жадности мозги уже поплавились. Везде видят только выгоду и умысел. Ничего, от этих мозгов я не оставлю и слизи.

Внутри меня костер потрескивает раздражением и отчаянием. Кулаков… всегда собирается так наезжать на меня?

— Эта часть есть в местных законах. Реакреационные…

— И ты, прям, знаешь все законы.

— Конечно, знаю, — вспыхиваю и раздраженно отвожу руку куда-то. Но взгляд удерживаю в стороне.

Не стоит смотреть, как он бесится.

Хоть и хочется.

Очень хочется.

— У тебя одна сережка неправильная, от другой пары.

Он даже не говорит это противным, самодовольным голосом.

Кулаков констатирует факт, как подтверждение, что я — не компетентная и здесь не к месту. Нигде не к месту.

Бросаюсь пальцами к металлу быстрее, чем останавливаю себя мысленно. Действительно, перепутала сережки. А все из-за кого?

Из-за зажравшегося наглеца, что влез в мои Васильки.

Пришлось тогда из дому практически бежать к машине и заправляться по бешеной цене.

Мэр и рок-звезда пытаются понизить градус, но скорее ад замерзнет, чем я отступлю.

— Ты в Васильках живешь?

Судя по намеку на чистейший гнев в тоне, это бес ко мне обращается.

— Нет, — наконец-то выдавливаю. — Я