Небесный сапфир (СИ) - Масягина Анастасия

— Заходи, — вздохнул дядя Олег. — Сейчас дам таблетки.

Яна не теряла времени даром. Она быстро натянула джинсы и теплый свитер, открыла окно, спрыгнула на покатый навес и по одному из столбов опоры спустилась во двор. В два прыжка она преодолела расстояние до калитки и бросилась в придорожное кафе, к матери.

Выходя она заметила, как от заносят носилки в скорую у соседского дома. Значит, отца тети Тани все же забрали в больницу. Больше на деревенских улицах в этот час ей никто не встретился.

Снег скрипел под ногами. Было холодно. Но Яну колотило так, что она, казалось, не замечала, что оказалась в декабре в свитере и джинсах. Девочка думала только о том, чтобы быстрее добежать да маминого кафе. Вместе они что-нибудь придумают. Ее нисколько не пугали угрозы Олега. Конечно, она обо всем расскажет маме. Это просто невозможно, скрыть такое.

В кафе «Удача» было почти пусто, лишь за дальним столиком потягивали пиво за неторопливой беседой да запоздалых посетителя. Судя по одежде — не местные.

Елена Ивановна смотрела телевизор за стойкой. Увидев в дверях заведения младшую дочь без верхней одежды, с растрепанными волосами и в домашних тапочках, она вскочила и бросилась к ней.

— Что там? Олег? Ему плохо с сердцем?

Она выглядела такой напуганной, что Яна, казалось, только сейчас осознала, насколько же мать любит этого мерзавца.

— Нет мама. Он жив и здоров.

Елена Ивановна пощупала ее руки, которые, разумеется, оказались ледяными. А потом, как в детстве нос.

— Так. Садись за столик, сейчас я горячего чая тебе принесу. Расскажешь, что такого страшного стряслось. Она ушла и вернулась с большой чашкой обжигающего ароматного чая и стопкой коньяка.

— Вот, выпей сначала. Как лекарство. Обязательно надо, чтобы не заболеть.

Яна выпила стопку и в самом деле вскоре почувствовала, что ей становится лучше, по телу разливается приятное тепло, а все произошедшее этой ночью кажется ей уже не таким ужасным. Ведь ей удалось избежать страшного. Сейчас она здесь, рядом с мамой.

Яна сделала большой глоток чая и рассказала маме все как было, без утайки.

— Может, он не хотел ничего плохого? — наивно спросила Елена Ивановна.

Вид у мамы был растерянный и напуганный. Было ясно, что она отчаянно не хочет верить в услышанное.

— А чего он по-твоему хотел? — спросила Яна и в упор посмотрела на нее каким-то новым, взрослым взглядом.

— Ну, проверить, например, спишь ли ты или опять допоздна читаешь.

— С чего бы? Он никогда не проверял! Так всегда делаешь ты. Но в любом случае, для этого достаточно просто заглянуть в комнату. Зачем одеяло стаскивать? Или он думал, что я читаю под одеялом с фонариком?

Яна говорила уверенно, а версия Елены Ивановны выглядела беспомощно. Так беспомощно, что Яне было ее жаль.

— Я уверена, что Олег не хотел ничего плохого, — продолжала бормотать мама. — Он ведь до тебя даже не дотронулся… Ты наверняка все не так поняла.

— Мама, ты серьезно?! А что бы ты сказала, если бы он сделал это со мной? Что я сама виновата? Ты… ты вообще кому веришь — ему или мне?

— Вы оба мне очень дороги, Яночка… Вы мои самые близкие, самые дорогие люди. Я просто не могу поверить в такое… прости…

Мама уронила голову на руки и заплакала. Яна вдруг подумала, как много появилось у нее новых морщин. Она будто вдвое постарела с тех пор, как погиб папа. Она просто пыталась жить. Так, как умела. С тем мужчиной, который захотел быть рядом.

Яна сделала еще несколько глотков чая и спокойно заговорила. Как бы то ни было, она должна себя обезопасить. Ей надо закончить десятый класс. Осталось всего полгода. Полгода, и она навсегда покинет деревню Сафоново. Уедет в Москву. Устроится кем угодно — маляром, уборщицей, лишь бы комнату дали. И будет пытаться поступить в консерваторию. Она станет певицей. Во что бы то ни стало.

— Мама… Я редко о чем-то прошу. Но сейчас мне необходимо, чтобы ты меня выслушала и поняла. С Олегом вдвоем дома я больше не останусь. Если ты продолжишь работать по ночам, я просто уйду из дома. Сяду в поезд или на попутку и ты меня никогда больше не увидишь. Мне не хотелось бы этого делать. Потому что всего полгода осталось до аттестата. Потом я уеду, буду жить самостоятельно. Но я буду благодарна тебе, за то, что ты помогла мне. Всего шесть месяцев. О большем я не прошу… Если ты после того, что случилось, примешь решение остаться с Олегом, я не стану осуждать. Это твое право. Ты взрослая и понимаешь, что делаешь. Надеюсь, понимаешь…

Елена Ивановна подняла на нее полные слез глаза и молча кивнула. Этой ночью Яна спала в кладовой кафе там, где время от времени отдыхали ночные официантки. Утром они вместе с мамой вернулись домой. Олег уже уехал в рейс. Дома было хорошо и тихо. Мама зашла вместе с Яной в ее комнату, будто желая своими глазами увидеть место несостоявшегося преступления. В дневном свете комната выглядела почти как обычно, уютной и знакомой. Вдруг Елена Ивановна заметила на полу возле кровати открытую бутылку пива. Того самого, которое так любил Олег. Должно быть, отчим забыл про эту "улику". Яна видела, как изменилось мамино лицо.

Она одним движением сгребла Яну в охапку, прижала к себе и долго н отпускала. Так они и стояли, обнявшись, посреди комнаты. Впервые за долгие годы мать и дочь были настолько близки.

Глава 2

Когда Олег вернулся из рейса, Елена Ивановна объявила, что разводится с ним. Отчим был похож на загнанного зверя. Он сверлил Яну красными от злости и ярости глазами, понимая, что она, несмотря на его угрозы, обо всем рассказала матери. Но Елена Ивановна не отходила от дочери ни на шаг.

Олег своего согласия на развод не дал, заявив, что у жены просто «крыша поехала» и он не собирается обращать внимание на эти глупости. Матери пришлось самой подавать заявление. Съезжать отчим тоже отказался.

— Мама, я боюсь… Я так боюсь, — говорила Яна. — Я с ним ночью больше вдвоем не останусь.

Матери ничего больше не оставалось, кроме как отказаться от ночных смен, которые оплачивались по двойному тарифу. Денег стало меньше, зато спалось спокойнее. Мама переехала теперь в ее комнату и они спали с не в одной кровати, как две подружки. В комнату Яны принесли теплые вещи. Чтобы, в случае чего, можно было убежать от Олега через окно.

Как-то раз, когда он отправился в гараж к приятелю, мама позвала Яну на чердак.

— Смотри. Вот эту доску снимаешь… Третья сверху, вторая от стены. Повтори.

— Третья сверху, вторая от стены, — послушно повторила Яна. — Здесь все наши деньги. Все, что осталось. Олег не знает про этот тайник. Если что, смело все забирай и езжай к Ане, поняла? Она, конечно, сама в приживалках живет, но тебе чем-нибудь да поможет. Сестра ведь. Поняла?

— Но мам… Как же ты… Давай ты с ним разведешься, а уж потом, когда ты будешь в безопасности, когда я получу аттестат…

— Надеюсь, все так и будет, — кивнула Елена Ивановна. — Но ты должна знать, где лежат наши деньги.

Яна тогда не поняла смысла ее слов. Зачем ей забирать у мамы деньги, да еще без ее ведома?

А через три недели мать, выходившую с работы, сбил на трассе грузовик. Яна была в школе, на уроках. В класс заглянула директор, Вероника Степановна. И всем было ясно, что что-то случилось, потому что просто так Вероника Степановна к ним не заглядывала.

— Синицына, на минутку, — попросила она.

Яна вышла.

— Не знаю, как сказать, тебе, Яночка. Но лучше, наверное, сразу. Твою маму сбила машина. По дороге в больницу Елена Ивановна скончалась. Мне очень жаль. Мы поможем, чем сможем, на похороны деньги соберем…

У Яны все поплыло перед глазами. Она не помнила, как Вероника Степановна отвела ее в свой кабинет и напоила валерьянкой.

— Тебе шестнадцать…

— Почти семнадцать, — зачем-то поправила Яна.

— Вот именно, что почти… До совершеннолетия больше года и ты круглая сирота, — грустно сказала директриса. — Главный вопрос, который сейчас предстоит решить, это опека. Кто-то должен оформить над тобой опеку, чтобы ты не попала в детский дом. Я взяла на себя смелость позвонить твоему отчиму. Олег Борисович чудесный человек. Несмотря на то, что они с твоей мамой были на грани развода, он готов оформить опеку…