Подари мне семью (СИ) - Гранд Алекса

Принимаю стаканчик с водой из рук Жанны и жадно пью.

– Уволил?

– Повысил.

Сообщаю обреченно и невесело улыбаюсь, покидая приемную прежде, чем обалдевшая секретарша обретет дар речи и кинется меня расспрашивать.

С каменным лицом я отношу Але приказ и с такой же постной физиономией принимаю дела у Степановой. Слушаю бывшую начальницу вполуха, больше сосредоточиваясь на распирающих грудь эмоциях, и пропускаю момент, когда та замолкает и сердито на меня косится.

– Ну, что, довольна, Ильина? Уселась-таки на мое место?

– М?

– Не прикидывайся невинной овечкой. Лебедев недвусмысленно намекнул, что хочет работать с тобой, а мне лучше свалить в декрет. Поздравляю.

Уязвленно фыркает Степанова и грозно поднимает ладонь, не позволяя ничего объяснить. С грохотом бахает крышкой ноутбука, швыряет в сумку любимую кружку с Эйфелевой башней на пузатом боку и напоследок задевает меня плечом.

Я же окончательно перестаю врубаться в происходящее и даже не пытаюсь сложить воедино детали рассыпавшегося паззла.

На обед в кафетерий, расположенный на первом этаже, я не спускаюсь. Боюсь, что среди коллег уже поползли сплетни, поэтому трусливо прячусь в кабинете. На автомате раскладываю накопившиеся за две недели документы по папкам и отгораживаюсь от Али, обрывающей мне мобильный.

– Прости, у меня тут такой завал, за сегодня не разгребу. Давай завтра поговорим. Или послезавтра.

До самого вечера усердно тружусь и не замечаю, как постепенно пустеет этаж. Коллеги отправляются по домам. Кто-то стоит в многокилометровой пробке, кто-то пьет латте в ближайшей кофейне, а я отклеиваюсь от монитора, утыкаясь взглядом в трезвонящий телефон.

Никита.

– Алло.

– Кир, я уже уехал и забыл на столе договор с «Дельтой». Можешь забрать его и привезти?

– Куда?

– Ко мне домой. Сейчас пришлю адрес.

Лебедев отключается, а меня продолжает шарашить током. Суставы выкручивает. Пальцы леденеют от одной только мысли, что мне предстоит ступить на его территорию и, возможно, столкнуться с его женой.

Глава 3

Кира

– Ну, и чем ты живешь, господин начальник?

В святая святых нового шефа я захожу с некоторой опаской. В офисе все слишком Лебедевское. Громоздкий дубовый стол, массивное кресло на колесиках, большая черная кружка с надписью «босс».

Если днем мое внимание было всецело сосредоточено на Никите, то сейчас я могу неторопливо изучить укрывшиеся от глаз мелочи. Только не нахожу ничего личного.

Ни фотографии супруги или детей в рамке. Ни сувениров с Бали, или Мексики, или где они любят бывать. Ничего. Даже у меня в кабинете есть миниатюрные часы Орлой из Праги (там мы с Митей были прошлым летом) и расписанная красно-черными рисунками кружка «Из Питера с любовью» (там отдыхали родители пару лет назад).

Тряхнув головой, я выметаю из головы лишние мысли и вспоминаю, зачем пришла. Забираю злополучный контракт и неторопливо выскальзываю из чужого кабинета.

Стараюсь не думать. На автомате сдаю ключи на вахту, прикладываю пропуск к турникету, вываливаюсь на улицу.

Порывистый весенний ветер треплет выбившиеся из прически пряди, облизывает ноги, подталкивает к парковке.

– Это бизнес, Кира. Ничего личного.

Уговариваю себя, повторяя эту незатейливую мантру всю дорогу, пока стою в многокилометровой пробке и нервно стискиваю оплетку руля. Вписавшись в последний поворот, притормаживаю у резных металлических ворот элитного жилого комплекса и устало перевожу дыхание.

Охранник за стеклом будки с недоверием косится на мою хонду, явно считая, что ей место на свалке, но кнопку открытия все-таки нажимает, позволяя кованым створкам разъехаться и пропустить меня внутрь.

– Спасибо.

Киваю мужчине, как будто ему есть до меня дело, и плавно давлю на газ. Паркую машину рядом с пестрой клумбой, поправляю растрепанные пряди и иду к нужному подъезду, прижимая бумаги к груди.

Сердце набатом долбит в висках, ладони потеют.

Вбив нужный код на домофоне, я миную подозрительно подобравшегося консьержа и протискиваюсь в лифт, ощущая себя неудачливым воришкой, стащившим чужое.

С обострившейся тахикардией поднимаюсь на двадцатый этаж. На площадке всего две квартиры, и я заранее представляю размеры Лебедевских владений. Наверное, я смогу потеряться в его хоромах и буду блуждать пару часов до тех пор, пока он меня не найдет.

Кому-то по душе роскошь. Мне ближе скромность и простота.

– Добрый вечер.

Выдаю приветствие, ступая через порог предупредительно открытой для меня двери, и осекаюсь, удивленно хлопая ресницами.

В коридоре меня встречает не мой непосредственный начальник, а девчушка четырех-пяти лет. У нее волнистые темно-каштановые волосы, маленький курносый нос и большие серо-голубые глаза.

Не точная копия с оригинала, но она неуловимо похожа на Никиту. То ли наклоном головы, то ли скулами, то ли упрямым подбородком.

Дочка? Большая счастливая семья? Похвально.

– Здравствуйте. А как вас зовут? Вы со мной поиграете?

Не замечая моего ступора, широко улыбается кроха, а я не знаю, что ей сказать. Вглядываюсь в знакомые незнакомые черты и гадаю, что малышке досталось от матери.

За грудиной щемит и раскручивает вихри. В носу щиплет. И мне хочется засыпать Лебедева вопросами.

Как им живется с Дашей? Это второй ребенок? Ведь первому должно быть семь, как и моему Мите…

Гулко сглотнув, я душу глупый мазохистский порыв в зародыше и крепче стискиваю документы.

– Если не хотите играть, может, попьем чая? – настаивает малышка, но ее перебивает Лебедев, появляющийся в коридоре, словно черт из табакерки.

– Мариш, не пугай тетю Киру. Нам с ней поработать немного надо. Поиграешь пока в спальне, хорошо?

Застигнув меня врасплох, Никита одними губами шепчет «привет», подхватывает девчушку на руки и уносит вглубь квартиры.

Мне же приходится впопыхах латать дырявые щиты и прибегать к дыхательной гимнастике, надеясь, что проступивший румянец вскоре схлынет со щек.

– Пойдем?

Вернувшись, Лебедев трогает меня за запястье, и я едва не выпускаю из онемевших пальцев контракт. Скидываю в угол надоевшие туфли и растерянно интересуюсь.

– Куда?

– Перекусим что-нибудь. Выдернул тебя из офиса, вряд ли ты что-то успела перехватить.

Хочу заявить, что не голодна, но пустой желудок урчит так громко, что становится стыдно. Поэтому я молча следую за Никитой и с любопытством рассматриваю большую светлую кухню.

Она оформлена по последнему слову моды, только вот складывается впечатление, что здесь никто не готовит. Не стоит у плиты, не орудует миксером, не пользуется духовкой.

Быть может, Даша тоже работает допоздна, и Никита ее бережет, заказывая еду из ресторана? Наверное, он хороший муж…

– Извини. Не подумал купить что-то более существенное. А доставка будет ехать часа два по пробкам.

Указывая на хлеб, колбасу и сыр, неловко морщится Лебедев, я же проглатываю вертящиеся на языке комментарии о том, что ребенку негоже питаться всухомятку, и двигаюсь к нему, роняя.

– Все нормально. Я порежу.

Выдохнув с видимым облегчением, Никита забирает договор и вкладывает мне в руку нож.

Меня же от этого мимолетного контакта неминуемо простреливает током. Во рту пересыхает. Неугомонное сердце начинает судорожно трепыхаться.

«Хватит, Кира! Достаточно!».

Мысленно осекая себя, я переключаюсь на разделочную доску. Филигранно режу батон, кромсаю колбасу на тоненькие пласты и ругаюсь со внутренним голосом, который утверждает, что Лебедев будет сравнивать нас с Дарьей.

С какой стати?

– Кир, санкции за просрочку оплаты включили?

– Нет. Ждали окончания твоих с «Дельтой» переговоров.

– Добавь завтра. Одну десятую процента за каждый день.

– Хорошо.

Перебрасываемся короткими фразами, пока я заканчиваю с бутербродами и расставляю тарелки. Обсуждать с Никитой сухие пункты контракта не так трудно, как спорить об увольнении Павловой, Соколовой, Терентьевой. Хоть грядущее сокращение до сих пор сильно меня коробит, я не могу не признать, что Лебедев прав.