Мой невыносимый телохранитель - Лина Манило
Чёрт возьми, Тимур, какой же ты холодный. Айсберг в океане, честное слово. Неужели ты теперь всегда таким будешь? Окончательно закроешься, потому что вбил себе в голову тысячу табу?
— Элла, живее, — оборачивается, смотрит на меня, нахмурив тёмные брови, а я кажусь себе нашкодившей первоклашкой, забывшей дома сменную обувь. — Каждая минута на счету.
— Ты грубиян и ледышка, — бурчу, а Тимур усмехается.
— Налево.
Вот и всё. Больше я не достойна ни единого слова. Только Элла Протасова так просто не сдаётся. Берегись, Тимур Каиров!
Мы сворачиваем в один из переулков, шествуем по другой улице. Ждановская, читаю я на первой попавшейся табличке, но это мне ровным счётом ничего не говорит. Никогда здесь не была и не думала, что побываю когда-то.
— Здесь тебя точно никто искать не будет, — поясняет Тимур, наверное, прочитав что-то на моём лице. — Безопасное место.
— Как думаешь, когда это закончится? — спрашиваю, а Тимур вместо ответа нервно поводит плечами.
Молчит.
— Если даже ты ничего конкретного сказать не можешь, то дела плохи.
Сверкает в мою сторону чёрными глазищами, недовольный чем-то. А я наслаждаюсь эмоциями, на которые удалось его вывести. Так-то, Тимур! После нашего поцелуя, его горячих прикосновений никак не могу перестать о них думать. И хочу повторения. И добьюсь его, что бы мой холодный принц об этом не думал. Как бы не сопротивлялся.
Неужели для него это ничего не значило? Не верю.
Мы сворачиваем снова в какой-то переулок, минуем несколько улиц, петляем и кружим по сонному посёлку, пока не выходим на пологий холм. Мои ноги слегка побаливают, кроссовки натёрли пятки, но я мужественно терплю все лишения. Потому что, как бы не сопротивлялась на словах, жутко боюсь, что все угрозы моему отцу его враги выполнят.
— Зачем отец вообще решил баллотироваться в мэры? Хорошо же было, спокойно, а теперь… — бурчу, взбираясь вверх.
— Власть — сильный наркотик.
— Дай мне руку, — прошу, а Тимур тяжело вздыхает. — Пожалуйста. Я устала.
Кажется, он снова назовёт меня принцессой, смерит насмешливым взглядом, но к моему удивлению ничего этого не происходит. Его широкая ладонь протянута ко мне, я вкладываю в неё свою руку и обмираю от затаённого счастья. Я знаю, я дурочка. Но я люблю его.
— Пришли, — говорит Тимур и пытается разжать руку, но я цепляюсь в него, что тот клещ.
Ничего, Каиров, потерпишь. Я не заразная. И ты целовал меня, так что поздно назад сворачивать.
Но от всех этих мыслей меня отвлекает открывшийся перед глазами вид. Большой каменный дом за высоким забором, ярко-зелёная крыша, беседка, увитая гирляндами плюща, цветущий вдалеке сад и простор изумрудного поля вокруг. А чуть дальше лес и ни единой живой души на горизонте. Иллюзия свободы и безопасности.
— Какой красивый дом, — выдыхаю, не сумев сдержать эмоции, а Тимур хмыкает. Как-то очень самодовольно, но уже через мгновение на его лице снова эта ледяная маска.
— Пойдём, принцесса. Моей гостьей будешь.
Тимур распахивает створку калитки и пропускает меня внутрь.
— Я не потеряюсь и не сбегу.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Какой же ты… сухарь.
Тимур пропускает мою реплику мимо ушей, а я вхожу в просторный двор. Он ухоженный, с идеально подстриженным газоном, на который так и тянет прилечь. Чуть дальше по курсу кусты смородины. Они усыпаны яркими горошинам ягод, налитых и даже по виду сочных. Воздух пьянит свежестью, и я вдыхаю его полной грудью, ёжусь от прохладного ветерка. На голых бёдрах толпы мурашек, руки мёрзнут и я растираю предплечья ладонями, согреваюсь.
— В доме теплее, — снова угадывает мои мысли Тимур и указывает рукой в сторону дома.
— Это… это твой дом? — спрашиваю, а Тимур кивает.
— Фамильное гнездо Каировых. Очень безопасное место.
Тимур запирает ворота. Его жесты размеренные, плавные, в них ни капли лихорадки.
Каиров так близко сейчас, так невыносимо близко, и я не сдерживаюсь — касаюсь его предплечья. Под пальцами жар мужского тела, гладкая смуглая кожа. Тимур остаётся спокойным, только смотрит на меня испытующе. Давит тяжестью взгляда. Облизываю губы, вмиг пересохшие, и каждый миллиметр тела покрывается мурашками.
— Ты играешь с огнём, — заламывает бровь насмешливо.
— Он не жжётся.
— Сгоришь же к чертям, — на мгновение сбрасывает ледяную маску, обнажая свою горящую огнём суть. — Всё это глупости, Элла. Забудь. Ты ребёнок.
— Тебе так кажется, Тим. Я уже давно взрослая, просто ты этого видеть не хочешь. Боишься.
— Никогда не смей брать меня на слабо.
Подаюсь вперёд, но Тимур отступает. Обливает меня ледяным взглядом, втягивает носом воздух, и ноздри трепещут. Он же борется с собой! Я же вижу это. Мне не показалось!
И вот, когда мне верится, что он приблизится, снова станет таким, каким был в моей комнате, он отступает на шаг и пятится.
— Твой отец доверил мне свою любимую дочь.
Как вердикт. Как приговор. Неужели то, что случилось в комнате, больше никогда не повторится? Сейчас, когда смотрю в ледяные глаза Тимура, легко проверить, что всё мне приснилось. Не было этого. Показалось. Но губы покалывает, а на спине остались горячие метки его касаний.
— Я тебя поняла, Тимур Каиров. Поняла.
— Умница, — улыбается как-то устало и идёт к дому. Знает, что не сбегу. Куда я от него денусь?
— Располагайся. Не хоромы, но это лучший вариант.
Конечно, это не дом отца, не привычные мне стены и комфорт. Но это дом Тимура — мужчины, которым я брежу вот уже три года. И мне здесь…
— Нравится. Очень красивый дом.
— Маленькая лгунья, — усмехается и потирает пальцами идеально выбритый подбородок.
— Ты недоверчивый сухарь!
— Ты же говорила, что любишь меня. Терпи.
— Не издевайся.
Тимур растягивает губы в ленивой улыбке, закладывает руки в карманы и молчит. О чём-то думает, но у меня не получается “прочесть” его эмоции — лицо остаётся бесстрастным. Как бы хотелось залезть к нему в голову, понять, что в ней творится. Но больше всего хочется узнать, есть ли в
