И сплетаются нити судьбы... - Ульяна Подавалова-Петухова
— Я не прячу себя в четырех стенах. Весь мир — мой дом!
Девушка отвела глаза от жгучего красавца.
«Цыган! Ни дома, ни кола ни двора. Перекати поле. Все они побирушки, шарлатаны, вруны и, страшнее того, — воры! С ними нельзя иметь дело»,—так думала Светлана, стараясь не встречаться глазами с парнем.
— Тебя, случайно, не Светой зовут? — спросил он.
Она вздрогнула:
— Откуда узнал?
— Моя бабка хорошо гадает, далеко видит, — не унимался цыган. — Вот и мне досталась толика ее дара. Да и имя тебе другое не подойдет. Беленькая ты, красивая, будто свет солнечный!
Он замолчал, но глаз не опускал. Она же тоже не могла отвести взгляд от блестящих угольков его взора.
— А меня Яшей зовут, — представился он. — Еще называют Цыганом, или Черным. Так куда ты шла?
Как прошел тот первый день их знакомства, она с трудом потом могла вспомнить. Он заворожил ее речами. Вдвоем собирали ягоды, и он пел, а она с замирающим сердцем слушала этот дивный голос. А когда уже приехали девушки, он всё равно был рядом со Светой, и она вдруг ощутила себя красивой. Именно такой, как описывал ее Яша: красивая и светлая, как солнечный день.
Вечером с полными ведрами ягоды девушки уехали, а он остался. Подружки пытались разговорить Свету, но та будто не сидела рядом, а была далеко. Рядом с чернооким парнем.
Ночью она лежала без сна. Бледная луна бесцеремонно заглядывала в окно, освещая комнату. Занавески подрагивали от ветра, а в траве стрекотали цикады. Душа же была в смятении. Неужели это оно? Оно, то самое чувство, о котором она только слышала и еще ни разу не испытывала сама?
А по селу гуляли парни с девчатами: было слышно, как лают собаки — будто эстафету передают со двора во двор. Сейчас дойдут и до Светиного дома. Лайма сурово залаяла, потом недовольно заворчала и замолчала. За окном девушкиной спальни послышался шелест кустов, затем хрустнула ветка сирени, и раздался легкий стук в окно. Света замерла на кровати: уж не показалось ли ей? Стук повторился, но теперь уже более уверенно и настойчиво. Она с отчаянно колотящимся сердцем спрыгнула с постели и, подскочив к окну, распахнула его настежь. Глянула вниз и опешила: там за окном стоял ее черноглазый Яша. Он легко, как кошка, запрыгнул на подоконник и через миг уже стоял перед ней с горшком герани в руках.
— Свет, чего это там у тебя? — сонно пробормотала Полина Яковлевна из другой комнаты. Света прижала палец к губам и отобрала цветок у Яши.
— Да это Мурка в сад выпрыгнула, — ответила она, — спи, мама.
Потом прошла на цыпочках по комнате, вышла в коридор, и Яша услышал ее голос:
— Я дверь твою закрою, а то эта зараза еще тебя поднимет. Ты спи, мама. Спокойной ночи.
Вновь послышались ее шаги, и Света, плотно закрыв дверь, кинулась на Яшу.
— Ты зачем пришел? Уходи сейчас же! — зачастила она шепотом.
А тот улыбался, и белые зубы блестели на черном лице. Света смотрела на него и чувствовала, как гнев ее покидает. Он взял ее за руку, ладонь у него была горячей, и у девушки не было сил даже вырвать руку.
— Уходи, — прошептала она, а сама вдруг испугалась, что он действительно может уйти.
Яша же взял и другую руку, сжав холодные пальцы. И Света будто лишилась воли. Она завороженно смотрела в его глаза, а сердце испуганной птицей билось в груди, отдаваясь в висках. Вдруг Яша вздрогнул, будто вспомнил что-то, сунул руку за пазуху и вынул букет полевых цветов.
— Это тебе, — тихо сказал он.
Девушка растерянно смотрела на него, а руки сами взяли цветы и машинально поднесли к лицу. Света вдохнула их аромат и различила среди запахов разнообразных цветов один едва уловимый. Он показался ей знакомым, и она поняла, что так пахнет волей, свободой, ветром. И Яша, этот черноглазый цыган, пахнет так же: полем и ветром. Она вновь подняла на него глаза. Он уже сидел на подоконнике, и его ноги свисали по другую сторону. Света бросилась к нему, но Яша спрыгнул на землю. Девушка высунулась из окна, и вдруг перед ней возникло знакомое и уже любимое лицо цыгана. Оно было так близко, что дыхание парня касалось ее щеки. Он, уцепившись за подоконник, приподнялся на руках и коснулся горячими губами губ Светы — девушка просто не успела отпрянуть. Она лишь охнула, шарахнувшись в комнату.
— Люблю тебя, — сказал тихо Яша, — приду завтра.
С этими словами он и был таков, лишь ноги мелькнули в воздухе, когда он перепрыгивал через забор, а потом быстро зашагал прочь, сунув руки в карманы брюк.
Глава 3.
Стоит ли говорить, что Света весь день ждала вечера? Она всё посматривала на солнце и хотела, чтобы оно поскорей скрылось за горизонт.
— Ты чего? — в который раз спрашивала Полина Яковлевна у дочери, видя ее отсутствующий взгляд.
Девушка всякий раз вздрагивала от этого вопроса и рассеяно отвечала:
— Ничего, жара ужасная…
Мать смотрела на нее и молчала, но сердце ей говорило, что не всё так просто.
Наступивший вечер оказался еще более тягостным. Стоило залаять какой-нибудь собаке, и сердце Светы замирало, а щеки бледнели. Потом она успокаивалась, но ненадолго. Ее пугала мысль, что Яша не придет.
— Да что с тобой сегодня? — не выдержала Полина Яковлевна. — Уже по второму кругу чашки моешь, да стол вместо тряпки полотенцем вытерла.
Света посмотрела на руки.
— Действительно, — пробормотала она растерянно, отжимая в жирных ополосках полотенце.
— Весь день будто потерянная, — ворчала мать, — сначала чайник без воды включила, потом корове вылила свиные помои, затем помыла помидоры, а в салат-таки немытые покрошила, теперь полотенце вот вымочила в жирном. Ты не заболела, а?
Она посмотрела в лицо дочери. У той лихорадочно блестели глаза, а сама она была такой бледной, что даже веснушек не видать.
— Иди-ка, приляг, — сказала мать уже более ласково, — без тебя управлюсь.
— Но…
— Никаких «но»! Ступай, тебе сказано.
И Света покорно побрела в свою комнату. Спустя некоторое время мать заглянула к ней, но девушка притворилась
