Двойня для Цербера - Джулс Пленти
Упирает ладошку мне в грудь и пытается оттолкнуть. Это сопротивление настолько робкое, что мне удается подавить его, просто покрепче вжав ее поясницей в перила.
Веду себя почти как примерный мальчик, хотя уже хочется одной рукой скользнуть под платье, а второй — обхватить шею, на которой зазывно дрожит голубоватая венка.
Борется. Пытается отстраниться от меня, легонько стуча кулачком по моему корпусу. И губы плотно сжала. Заводит малышка. Если бы покорилась, то, возможно, я бы и потерял интерес. Теперь вцеплюсь хваткой питбуля.
Перехватываю ее руку, тяну вниз и прижимаю к нагревшимся перилам. Ее сердце стучит отчаянно как у маленького зверька, а глазки все же прикрыты. Укладываю ладонь на затылок, чтобы рыпнуться совсем не могла, и кончиком языка раскрываю губы. Сильно давлю на идеально ровные зубы и, справившись с этой преградой, оказываюсь в гладком, мокром плену. Говорят, внутренняя поверхность щеки идентична стенкам влагалища. Как по мне, так все же нежнее. Но, может, Асечка докажет мне обратное, когда мы станем близки.
Чуть натянув волосы на затылке, заставляю ее запрокинуть голову, и делаю поцелуй максимально глубоким и интимным. Ее тело, которое я сквозь тонкую ткань познаю свободной рукой, мелко дрожит от моей такой внезапной и наглой близости.
— Агния, — раздается громкий окрик ее мамаши где-то за спиной. — Доченька, ты где?
Не стоит портить красоту и тонкий эротизм момента. Раз — отрываюсь от губ, которые припухли по краю и стали еще более пухленькими. Два — выпускаю тонкое запястье из железной хватки. Три — отхожу шагов на пять.
Смотрит на меня ошарашенно. Глаза в пол-лица, а реснички блестят от слез. Ого, какая нежная крошка. Раньше меня скромницы не заводили, теперь же, когда блядство опостылело, еще как встает на «ромашек».
Оборачиваюсь и вижу, что к нам спешит обеспокоенная за чадо клуша. Несется-спотыкается. Подмигиваю Агнии и засовываю в рот сигарету. Даже как-то жалко перебивать никотином ее сладковатый вкус.
Агния на мамашу посмотреть не решается и украдкой стирает с губ остатки моей слюны.
— Привет, Олег, — здоровается Алевтина, натянув на вечно скорбное лицо приветливую улыбку.
Детей она родила на старости лет и, вероятно, смертельно устала поднимать их без мужа. Ладно хоть братец помогает. Дети, кстати, получаются от случая к случаю: после идеальной по всем фронтам Агнии она произвела на свет Артурчика, который такой глубокий аутист, что вообще не одупляет в каком из миров живет.
— Привет, Аль, — сбиваю ее с толку обаятельной улыбкой пирата-гада и закуриваю. — Мы тут с Агнией обсуждали цветы в саду.
— Вот как, — усмехается она, проведя ладонью по волосам, в которых ярко серебрится не закрашенная седина. — Ася терпеть не может цветы, и даже загород ее вывести сложно. Правда, дорогая?
— Я больше люблю город, — блеет Ася, боясь посмотреть на мать, словно та может догадаться о том, что между нами происходило пару минут назад.
«Это ты так думаешь, пока я не разложил тебя на травке», — думаю я и затягиваюсь, прощаясь с ее вкусом и запахом.
— Мы там накрыли стол к чаю. Не хочешь присоединиться? — спрашивает Алевтина, явно надеясь на мой отказ.
Продолжаю бросать жадные взгляды на оробевшую Асечку. Так мнется и жмется, словно я ее не просто поцеловал, а оттрахал по-быстрому. Что ж, чем больше она смущается и делает вид, что как мужик я не для нее, тем сильнее я Агнию хочу.
— Да, нет, девчонки. Вы идите чаи гонять, а я пойду погреюсь, — улыбаюсь и поворачиваюсь к Асе: — Увидимся, Агния. Мне очень понравился твой рассказ о цветах.
Кидаю окурок прямо на пол веранды и хорошенько тушу его каблуком ботинка, показывая Агнии, что будет, если она вдруг переборщит с игрой в недотрогу. Смотрит на стремительно угасающий огонек и все понимает. Она никогда не была дурочкой.
Делаю дамам ручкой и бодрой походкой направляюсь в сторону большой срубовой русской бани. Захожу в предбанник и скидываю шмотки, которые пахнут очень странно: смесью сигаретного дыма, сладких духов и конфетного аромата Аси.
Нутро словно ложкой перемешивают. В голове беда, а в сердце словно кулаком долбанули со всей дури. Ничего, очистительный пар приведет меня в порядок.
Опоясываюсь простынею и вхожу в парную. Сегодня просто вечер закономерных случайностей. На лавке сидит и потеет в нелепой шапке из войлока Ильдар. Сажусь напротив и принимаюсь прощупывать его взглядом.
— Может, парку подбавить? — спрашиваю я, уже взявшись за ковш.
— Давай, — кивает он, почесывая брюхо, которое такое огромное, что переваливается через простыню.
Плещу воду на раскаленные камни, и парилка полностью заполняется густым ароматным паром.
— Перетереть кое-что нужно, — кидаю я затравочку.
— Если надо, то давай, — старается он скрыть испуганный бегающий взгляд.
— Я хочу твою племянницу, — выдаю без прикрас.
Закашливается от горячего влажного пара. И не может остановиться. Я жду, теряя терпение. Наконец, стерев с рожи слюни-сопли, не моргая пялится на меня красными глазами.
— В смысле? — переспрашивает Ильдар, в момент став мордой как вареный рак.
— В прямом, — ухмыляюсь я. — Даешь свое благословение?
— Зачем она тебе? Агния маленькая еще. И твоим женщинам конкуренцию не составит. У тебя же и модели, и актрисы, — несет он чушь, которая только добавляет мне бронебойной решительности.
— Сказал же, что хочу и все. А будешь мне палки в колеса вставлять, я тебя в порошок сотру.
Молчит. Думает, наморщив лоб. И отдавать мне, прожженному ловеласу, девочку не хочет, и отказать все равно, что подписать смертный приговор.
— Олег, ты ведь старше Аси на двадцать лет почти, — заикаясь, рожает он и тут же затыкается, поняв, что зацепил меня.
— И что с того? — оскаливаюсь я, готовый рвать глотки. — Твоя племянница внакладе не останется. Ты бы подумал. Если женюсь на ней, то твоя семейка ой как выиграет. Или
