Она будет жить с нами - Амелия Борн
«Он слушает и слышит только себя, - упрямо твердил дедуля, вплоть до самой своей смерти, что случилась от инсульта год назад. - К тому же, это ему следовало сменить свою босяцкую фамилию на профессорскую. Негоже девочке из такой уважаемой интеллигентной семьи становиться Каблуковой. Ульяна, какая ты Каблукова?!»
Иногда дедушка так расходился, что у него даже подскакивало давление. Я, как могла, старалась успокоить его, в глубине души считая, что это в нем говорит банальная стариковская ревность. Много лет мы прожили с ним вдвоем. Не слишком устроенно и временами откровенно бедно, но все же дружно и по-своему счастливо. В каком-то смысле, друг для друга мы были центром существования. Единственные родные люди. К тому же, я всегда была его идеальной профессорской внучкой, как он сам любил говорить, посмеиваясь. Училась хорошо. Вела себя примерно. Помогала по дому и все свободное время посвящала занятиям бальными танцами.
Этот спорт был, конечно, очень дорогой, но у той танцевальной студии, которую я посещала, были хорошие спонсоры, щедро оплачивающие места наиболее перспективным танцорам. К ним посчастливилось относиться и мне. Жаль только ближе к выпускному классу в студии что-то стряслось, какой-то конфликт совладельцев, и спонсорские дотации закончились. Танцы пришлось бросить.
Я очень скучала по регулярным тренировкам и гладкому сиянию паркета. Мне даже часто снилось, как я выхожу на тур вальса, вся окутанная знакомыми с детства трепетом, звуками и ароматами.
В первый год после свадьбы, едва Эдик выдал мне пластиковую карту с весьма солидной сумой на домашние расходы, я даже подумала о том, чтобы возобновить тренировки. Конечно, теперь уже о профессиональной карьере не стоило даже и мечтать, но мне ничто не мешало вернуть в свою жизнь любимое дело хотя бы в качестве хобби. Да и для фигуры это было полезно.
К сожалению, Эдика перспектива иметь жену-танцовщицу привела в ярость. Тогда мы с ним ужасно поругались. Это была наша первая серьезная ссора. И последняя. Больше никакими сомнительными предложениями я его не беспокоила, четко усвоив, какого поведения он от меня ожидает. В институте тоже пришлось перевестись на заочный.
Конечно, соответствовать требованиям состоявшегося мужчины почти в два раза старше, непросто. Но у меня, кажется, получалось и я искренне считала, что благодаря своим стараниями и любви нашла рецепт стабильного семейного счастья.
Будучи довольным, Эдик превращался в самого щедрого и понимающего мужа. Он даже разрешил мне выйти на работу, устроив по знакомству флористом в цветочную лавку жены какого-то его друга юности. Очень кстати пришлись курсы, которые я закончила, однажды внезапно для самой себя увлекшись флористикой и всем, что с ней связано.
Я вообще отличалась любознательностью и вечно свербящим в одном месте шилом. Видимо, сказывались гены потомственных ученых и многолетние занятия спортом, приучившие к постоянной физической активности. В роли статусной идеальной домохозяйки я чувствовала себя странно неловко. Словно слона обрядили в крохотную балетную пачку и просили делать вид, что он прима Большого театра.
С другой стороны, я так сильно любила мужа, так была благодарна ему за то, что появившись однажды в моей жизни, он щедрым жестом вытащил нас с дедушкой из уже казавшейся бездонной долговой ямы, что уже только за это была готова на столь незначительные жертвы, лишь бы Эд был счастлив и не пожалел о своем выборе.
Наверно, если бы у нас появился малыш, он бы окончательно изгнал из моей головы все глупые и тревожные мысли, наполнив дни каким-то высшим смыслом и приятными заботами.
Если бы я только могла предположить, что скорое отцовство Эдика обернется для меня вовсе не счастьем, а настоящим чистилищем, куда любимый мужчина собственноручно швырнет меня на глазах своей беременной любовницы…
- Умойся, - отчеканил муж полным безразличия голосом. - Или тебя умою я.
Скосив взгляд, наткнулась глазами на маячившую в дверях ванной любовницу Эда. Она стояла с совершенно умиротворенным выражением на лице и рукой на своем дурацком животе.
Кивнув, я открыла кран и начала плескать себе в лицо пригоршни ледяной воды. Мне действительно это требовалось, чтобы хоть немного прийти в себя. А потом… Что делать потом, я пока не представляла.
- Молодец, - муж протянул мне полотенце и я наскоро промокнула лицо.
Хорошо, что косметики на нем было по минимуму - Эдик не разрешал мне ярко краситься, да я особо к этому никогда и не стремилась. Хотя, конечно, на лицо яркий макияж я наносила. Во время выступлений. Впрочем, сейчас это было далеко в прошлом.
- Идем, обговорим все спокойно, - мягким тоном, в котором теперь мне чудилось притворство, сказал муж.
Как… как я могла быть спокойной, когда меня уничтожили? Унизили? Растоптали? И за что? За то, что старалась быть идеальной женой?
- Можно это сделать без Карины? - спросила я, ненавидя себя за то, что пока подчиняюсь.
Вынуждена это сделать, ведь несмотря на оторопь и ужас, что я испытывала сейчас, в голове вспышками появлялись мысли о том, что меня может ждать впереди.
Что будет ждать, точнее.
Быстро мазнув взглядом по беременной любовнице, которая отступила и опустила голову (очень не хотелось думать в этот момент, что она словно бы разрешает ему говорить с женой наедине), Эд кивнул. Я направилась на кухню, по пути закладывая руки в карманы джинсов. Пальцы дрожали, а я совсем не хотела, чтобы это видел муж, или, не дай бог, его Карина.
- Я хочу все знать, - сказала дрожащим голосом, отходя к окну.
Эд, как ни в чем не бывало, устроился за столом - на том месте, которое совсем недавно занимала его любовница. Я с отвращением покосилась на кружку перед ним. Нужно будет ее выбросить. Сама же поймала себя на том, что чутко прислушиваюсь к звукам, доносящимся оттуда, где осталась Карина, но ответом была абсолютная тишина. Наверно, она подслушивала…
- А что тебе нужно знать? - уточнил Эдик, раздраженно поведя
