Свои чужие - Ольга Джокер
Наши отношения с бабушкой нельзя назвать хорошими, но приятные моменты в детстве всё же были. Помню, как на картошку к ней ездили, как она учила меня готовить борщ и пела песни перед сном. Вот только бабушка никогда не жаловала мою мать, а после смерти отца и вовсе разругалась с ней в пух и прах. Были взаимные обвинения и упрёки. Я очень сильно на неё обиделась за это. Мама была для меня образцом, примером, самым близким человеком, и каждый, кто был её врагом, автоматически становился и моим врагом тоже.
Сейчас, конечно же, я так не думаю, именно поэтому пытаюсь наладить с бабулей контакт. Приезжаю по возможности в гости, помогаю и часто звоню. Две недели назад и вовсе предложила ей переехать ко мне в Москву, потому что в посёлке никого из родственников не осталось. Бабуля болеет и нуждается в помощи, хотя сама она с этим категорически не согласна. Три вызова скорой помощи за две недели для неё не в счёт.
Такси быстро довозит нас до дома. Я ужасно волнуюсь, потому что провела целых три дня за уборкой! Знаю, как бабушка умеет придираться к каждой пылинке, поэтому старалась изо всех сил.
Расплатившись по счётчику, выхожу на улицу, беру в руки чемоданы и тащу их на пятый этаж! Лифта в доме нет, поэтому приходится надрывать спину. Бабушка причитает, что мне ещё детей рожать, а я прошу её в следующий раз слушаться и не тащить с собой столько вещей, если она хочет когда-нибудь понянчить правнуков.
— Тьху! И это твои хоромы? — хмыкает бабуля, оказавшись внутри. — Да здесь развернуться негде. Спичечная коробка, а не квартира!
Она так громко разговаривает, что в ушах звенеть начинает.
— Дай сюда чемоданы, я возвращаюсь обратно!
— Ну уж нет! Зря я их на пятый этаж, что ли, тащила? — захлебываюсь от возмущения. — Снимай обувь, мой руки и осматривайся. Позже расскажу тебе, почему переехала и сменила хоромы на жильё поскромнее. Но хоромы у меня честно-честно были!
Стрелки часов переваливают за полночь, когда мы уставшие — я после работы, а бабушка после длительной поездки, — садимся ужинать. Из меня так себе хозяйка: часто не успеваю готовить еду, поэтому беру в супермаркете. Тем более сколько мне нужно? Но для родного человека, приехавшего издалека, я расстаралась от души — стол ломится от еды.
— А знаешь, чего мне не хватает? — спрашивает бабушка, ковыряя вилкой запечённую форель.
— М-м?
— Консервации!
— Да где ж её взять? — хмыкаю я.
— Так у меня с собой, Вита! Чего добру пропадать?
Ох, прощай спокойная жизнь. Бабуля открывает чемоданы, достаёт оттуда примерно с десяток литровых банок с огурцами, кабачками, помидорами и сладким перцем. Проверяет запасы в моём холодильнике и, недовольно цокнув языком, сообщает, что в воскресенье мы обязательно пойдём на рынок. Убеждения, что супермаркеты в Москве работают круглосуточно, не действуют. По словам бабушки, там сплошные пестициды и агрохимикаты. Рынок есть рынок, а воскресенье — лучший день для покупок. Спорить бесполезно!
Я отдаю бабуле свою комнату, себе стелю на диване в крошечной гостиной. Едва прислоняю голову к подушке, тут же засыпаю без сил. В этом, несомненно, есть огромный жирный плюс — за весь вечер я ни разу не вспомнила о встрече с Кириллом. Надеюсь, это был один-единственный раз, когда я его увидела. Болючий, сложный, но точно последний. Больше таких совпадений быть не может. Я всё сделаю для того, чтобы мы не встретились. Даже репутацией лучшей медсестры пожертвую.
Утром я просыпаюсь от грохота на кухне. Резко открываю глаза, учащённо дышу. Не сразу осознаю, что теперь не одна. Взглянув на часы, чувствую, как из ушей пар валит. Пять утра! Я могла спокойно поспать как минимум час или полтора! Зачем будить весь дом в такую рань? Ох и перепадёт мне от соседки снизу!
На кухне полным ходом идёт готовка. В кастрюле томится суп, на сковороде жарятся блинчики, рядышком варятся картошка и компот.
— О, наконец-то ты проснулась, соня, — довольно улыбается бабуля.
— Вообще-то на работу мне к девяти. Имею право.
— Ничего, Вита. Кто рано встаёт, тому бог даёт. Умывайся и давай завтракать, а то совсем в Москве своей отощала. Помешались девки на фитнесах и правильном питании.
— Я не хожу в зал, хотя стоило бы. А вот питаться стараюсь правильно. Хватит, я в школе пончиком была!
— Ничего не пончиком! — восклицает бабуля. — Здоровая румяная девка. Адекватные мужчины именно таких и выбирают.
Закатив глаза, стараюсь не спорить. Так у меня есть шанс поскорее уйти из-за стола «незамеченной».
Позже я провожу бабуле короткий инструктаж о том, что нельзя делать в моё отсутствие. Посторонним не открывать, в гости никого не приглашать, далеко от дома не отходить… Проще перечислить, что делать можно.
Разделавшись с половиной порции, ссылаюсь на то, что меня срочно вызвали на работу. Без макияжа и укладки пулей вылетаю из квартиры.
* * *— Римма Львовна интересовалась, куда ты пропала, — рассказывает Катя во время обеденного перерыва. — От неё целых три вызова поступило.
— Ох, чёрт. А ты что?
— Сказала, что тебя наша старшая работой загрузила.
— Спасибо большое, Катя. Буду должна!
Подруга отмахивается, мол, не придумывай. И мне бы выдохнуть, но испытываю огромное чувство вины, которое гложет каждую секунду. Глупо получается. Из-за своего бывшего, которого я не хотела бы видеть, некрасиво поступаю с пациенткой, что прикипела ко мне всей душой. Вру, избегаю её. Это неправильно.
Словно в наказание за это, старшая медсестра действительно заваливает меня работой. Подготавливаю материалы для выполнения процедур, занимаюсь стерилизацией инструментов и заполняю документацию. Отрываю голову от журнала, когда рабочее время подходит к концу.
— Ты вообще домой собираешься? — спрашивает Катя, глядя на часы. — Или на сутки решила остаться?
— Ох, чёрт! У меня же бабуля одна дома!
— Если быстренько соберёшься, то я тебя подожду и до остановки провожу. Мне сегодня по пути.
Дописав
