Он - монстр (СИ) - Маркс Катерина

У самого входа стояла толпа из каких-то отморозков. Их было человек десять, все уже изрядно пьяные.

— Ты посмотри, какие киски! — в нашу сторону доносились какие-то пошловатые шутки и знаки внимания, а также свист и что-то еще.

Такие компании встречались у общежития на каждом шагу, поэтому мы даже носом не повели и просто прошли дальше, не обращая никакого внимания.

В клубе было очень громко. Искусственный дым уже застилал пол, музыка заставляла дрожжать стены, блики и десятки ламп не позволяли нормально сфокусироваться. Так всегда бывает, когда ты попадаешь сюда с улицы. Тебя сначала оглушает, а потом привыкаешь и начинаешь получать удовольствие.

Свободных столиков уже не оказалось, поэтому мы присели у бара. Наш стандартный заказ бармен уже знал, поэтому просто кивнул нам и через пару минут все было готово. Этот парень уже не раз оказывал мне знаки внимания, но он интересовал меня только как первоклассный бармен, делающий лучшие коктейли.

Цены здесь весьма бюджетные, ведь клуб находится рядом с общагой. Студенты народ в большинстве отнюдь не богатый. Девчонки уже, скорее всего, в голове подсчитывали, сколько коктейлей они могут себе позволить.

— Сегодня, я угощаю! — я попыталась успокоить подруг.

Я довольно часто покупала им что-то за свой счет. Да в общем-то и себе мало в чем отказывала. Я родилась в богатой семье и, если бы не ушла из дома, то загорала бы сейчас где-нибудь на Мальдивах.

У меня были собственные акции в бизнесе моей матери, поэтому на карту приходили постоянные поступления. Особо хвастаться своим благополучием не хотелось, поэтому я просто говорила, что это наследство от бабушки.

— Ты нас в прошлый раз угощала! — девчонки пытались упираться, но я-то знала, что сдадутся они очень скоро.

Диджей продолжал включать ритмичные треки. Три коктейля на каждую из нас сделали свое дело. Мы завалились на танцпол и зажигали.

Во время танца я чувствовала себя максимально расслабленной. Я двигалась в такт музыке и наслаждалась процессом.

Один трек заканчивался, а другой тут же начинался. Мое состояние приближалось к эйфории. Алкоголь и танцы делали свое дело.

На очередном треке я почувствовала, как чьи-то руки легли мне на бедра. Кто-то сзади прижался ко мне и двигался вместе со мной. Я не открыла глаза, чтобы посмотреть, кто это. Хотелось просто наслаждаться моментом, просто получать кайф от синхронных движений наших тел.

— Ты очень красивая, когда молчишь, — донесся до меня шепот моего партнера по танцу.

Я тут же остановилась и повернувшись с размаху ударила нахала кулаком в живот. Чертов идиот! Ненавижу!

— Ненавижу тебя, урод! — мне было так хорошо, а тут он взял и все испортил. Вот и получил от меня! Появление Соколова и осознание того, что я только что во время танца терлась об него своей пятой точкой и извивалась, как кошка, взбесили меня. Было бы мое желание, убила бы гаденыша!

— И я тебя рад видеть, — я вложила в этот удар всю свою силу, но Влад лишь немного согнулся и засмеялся.

— Отправляйся в ад, козел! — он выводил меня из себя все сильнее.

Я развернулась и зашагала в сторону туалета. Нужно было срочно умыться холодной водой. Плевать на макияж, моему телу нужно остыть. Пока я не поняла, кто со мной танцует, я даже успела возбудиться и теперь тело немного горело, а внизу живота приятно ныло. Что ж, мы снова сравняли счет.

Уже у самой двери туалета меня схватили за локоть.

— Я же сказала тебе, отвали! — подумав, что это снова Соколов крикнула я.

Повернувшись, я поняла, что ошиблась. Антон смотрел на меня, его оскал не предвещал ничего хорошего.

— Пусти, говорю! — я вновь попыталась освободить руку, но Воробьев не ослабил захват.

Молча он втолкнул меня в туалет и стал спиной к двери, перекрывая мне путь к отступлению.

Я видела, как он что-то ищет рукой за спиной. А потом услышала звук защелки. Я оглянулась, в надежде увидеть кого-то внутри. Но туалет, как и прежде, был одноместным. Дверь в кабинку распахнута, а значит мы здесь только вдвоем.

— Что тебе нужно, Антоша? Поговорить? Я тебе уже все сказала сегодня в институте… — я начала разговор первой, пытаясь говорить, как можно уверенней.

— Поговорить? — Воробьев наклонил голову набок и снова оскалился, — я сыт разговорами. Ты три недели парила мне мозг и играла в девочку- целочку! А, что я вижу сегодня? А? Как ты трешься об того старшекурсника, как заправская шлюха! — Антон явно был не в себе. Его бешеный взгляд скользил по моему телу.

Он сделал два шага в мою сторону. Я шаг назад, пытаясь сохранить хрупкую дистанцию.

— Ты три недели вливала мне в уши, что не хочешь торопиться, а я как последний задрот ждал! Ты знаешь, сколько раз в день я дрочил, чтобы сдерживаться? А? — он снова сделал шаг вперед и снял куртку. Кожанка полетела на пол позади Антона.

Я сглотнула, подступающий к горлу комок. Внутри нарастало острое чувство приближающихся неприятностей. Раньше я никогда не видела Антона в таком состоянии. Видимо я все-таки переборщила с воздержанием, нужно было раньше прекращать наше общение. В голове лихорадочно носились мысли, но ни одна из них не казалась подходящей для этого момента. Если ошибиться с выбором слов сейчас, то можно раззадорить Воробьева еще больше. А мне этого ой, как не хотелось.

— Сейчас ты мне за все ответишь! — с этими словами он схватил меня и швырнул к стене.

Я тут же попыталась кинуться к двери, но не успела. Антон прижал меня к стене своим накачанным телом и больно схватил за лицо, впиваясь пальцами в щеки. Это заставило меня поморщиться.

В следующую секунду Антон набросился на мои губы с жадным поцелуем. Когда мы целовались раньше, ощущения были поприятнее. Сейчас его губы и язык не ласкали и не пытались быть нежными, он кусал и сминал мои губы, его язык как сумасшедший трахал мой рот. Парень явно был на грани и выбраться отсюда будет очень непросто. Я прикусила его язык, когда он очередной раз проник в меня.

— Ах ты, сука! — пощечина хлестнула по лицу и кожу в месте удара засаднило.

— Артем, не надо! Давай успокоимся и все обсудим! Ты же не такой, Артем! — я пыталась образумить его и привести в чувство.

Мои слова похоже плохо действовали на Антона. Он снова набросился на меня с поцелуем, но теперь его язык был уже более осторожным. Воробьев отпустил мое лицо и зафиксировал свободной рукой мои запястья у меня за спиной. Теперь мои попытки отодвинуть его от себя руками были пресечены. Я все же пыталась сопротивляться ногами. Но уже через мгновение он навалился на меня еще больше. Коленом он заставил меня развести ноги. В это время его вторая рука жадно лапала мое тело. Он впивался пальцами в мою талию, сжимал бедра до синяков и выкручивал мне соски, торчащие из-под ткани платья. Я упиралась и вскрикивала, когда его движения в очередной раз приносили боль. Сопротивляться и дышать становилось все сложнее. Парень вошел в раж и прижимал меня к стене с огромной силой.

Я отчаянно вырывалась, но мой противник явно был сильнее. Антон попытался спустить мое платье вниз и оголить грудь. Но мое сопротивление и неподдающийся наряд привели к тому, что он просто дернул за вырез и разорвал платье. Лямка теперь бессмысленно болталась на плече, а красная ткань не прикрывала верхнюю часть тела.

Антон плотоядно облизнулся, когда моя грудь предстала перед ним во всей красе. Я закричала, но рука тут же заткнула мой рот. Я скулила как можно громче, надеясь, что хоть кто-то меня услышит и поможет мне. Но никто так и не появлялся. Тем временем Воробьев уже во всю наслаждался моей грудью. Он развлекался по полной. Лизал ее, засасывал кожу, доставляя болезненные ощущения и оставляя ярко фиолетовые следы. Кусал соски, причем делал это со всей силы, намеренно стискивая зубы. Я отчаянно стонала и сопротивлялась из последних сил.

Слезы уже ручьем текли по моему лицу, размазывая весь мой старательно растушеванный смоки-айс.

Воробьев одним рывком перевернул меня и прижал лицом к стене. Холодная кафельная плитка соприкасалась с саднящей кожей моего тела. Антон уперся рукой мне в затылок, намотав часть волос так, что я не могла оторвать лицо от стены. Второй рукой он еще сильнее вывернул мне руки назад. В плечах неприятно хрустнуло, и я почувствовала резкую боль справа. Скорее всего мне вывихнули плечо. Но эта боль была не так страшна, как осознание того, что со мной сейчас сделают.