Любовь взаймы-2 (СИ) - Риз Лаванда

— Уверен, мы не найдём её в реке, — попивая горячий чай, подходит инспектор Томас Ридс, задумчиво глядя на воду. — Это не самоубийство.

— С чего такие выводы? — устало интересуюсь в ответ, а про себя злюсь, что его компания мешает моей агонии.

— Девушка ведь ирландка, верно? Никакой ирландец не полез бы топиться в полнолуние. Даже самый последний псих. У них это в крови. Если бы она действительно захотела умереть, она бы нашла другие способы, но только не утопленница в полнолуние. Тем более, что она пишет встретимся в следующей жизни.

— Что за бред вы несёте, инспектор?! Какое на хрен полнолуние, причём здесь оно?! — медленно закипая, выхожу из себя и уже понимаю, что эту чёрную дыру, которая начала разрастаться внутри уже не остановить и ничем не заткнуть.

— Ирландцы, выросшие на острове, почитают древние обычаи и верят в приметы. По их поверьям, если утонуть на полную луну, душа никогда не найдёт покоя, она навеки останется в воде, утаскивая на дно купающихся и моряков. Нужно учитывать даже такие моменты, эти мелочи важны. А ещё она не оставила белья.

— Ирландцы топятся исключительно голышом? — зло цежу сквозь зубы, возвращая ему записку.

— Нет, это уже статистика, исходя из которой 78 % снимают одежду и нижнее бельё и 22 % лезут туда полностью одетыми. Я склонен думать, что Даяна Макграт переоделась и ушла. И скорее всего она покинула Лондон.

— Где же мне её искать?

— Там, где, по её мнению, найти её будет сложно. Мир большой. Мы, конечно, исследуем реку ниже по течению, но поверьте моему слову — эта девушка жива.

Она может и жива, а я вот не совсем. Оказавшись в каком-то зачуханном пабе, ловлю себя на мысли, что дошёл до крайней точки. И тут же эту мысль отпускаю, отталкиваю её от себя. Мне всё равно, что обо мне подумают, что это как-то повлияет на мою репутацию, плевать! Я хочу нажраться, может быть, даже впервые в жизни. …Она знала, как я хотел этого ребёнка. Как она могла отнять его у меня? За что она меня так возненавидела? …Я ведь влюбился в неё с первого взгляда… или думал, что влюбился.

— Виски! Неразбавленный! — бросаю бармену, усаживаясь на табурет. Сейчас даже не важно качество напитка. Обжигаю нутро этим пойлом, чтобы перестать чувствовать, как в моей чёрной дыре, которая уже разорвала мне грудь, воет ветер абсолютного разочарования.

…Не помню сколько я выпил, сбился со счёта, но когда ко мне поближе подсаживается эта девица, я даже рад её обществу несмотря на то, что это подстилка не первой свежести. Меня зацепило то, что она светленькая, как Даяна. Сколько бы я ни пил, у меня всё ещё не получается выбросить эту ирландку из головы.

— Как дела, красавчик? Не скучаешь? — пропела она томным голосом, видимо, оценивая сколько можно с меня содрать. Я так зол на тебя, Даяна! Как же я на тебя зол! Я хочу возненавидеть себя так же, как сейчас ненавижу тебя.

— Сколько берёшь за час? — хриплю ей в ответ.

— Двести фунтов, — оживилась шлюха.

— Не дороговато? — опрокидываю в себя очередные пятьдесят грам.

— Я смотрю ты мальчик не бедный. Бонусом сделаю минет.

— Обойдусь. Пойдём! Надеюсь, здесь рядом? — встать оказалось не так просто, но в двери попал с первого раза.

— Тут за углом, — подхватила она меня под руку, притащив в какую-то конуру на втором этаже, пропитанную табачным дымом и дешевым парфюмом. Шлюх я тоже ни разу не снимал. Как много нового я сегодня узнал, кроме главного. Где же ты, Даяна, чёрт тебя дери?!!

— Не трогай меня, нет, не прикасайся, — отмахиваюсь от обнажённой потаскухи. — Повернись задом, не хочу видеть твоего лица.

— Любишь по-собачьи? Я готова на всё, только прикажи, — мне тошнит от её приторного голоса, от вида её голой задницы, отворачиваюсь и меня выворачивает прямо на дешёвый ковёр. То, что нужно, наконец-то, меня тошнит от этой жизни.

— Перехотелось, — бросаю ей на кровать двести фунтов. — За неудобство, — и пошатываюсь выхожу за свежий воздух.

Нет, ты не убила себя, Даяна. Ты убила меня.

— Ты что уснул одетым? — в моё сознание врывается полный ужаса и отвращения голос Линды. Мало того, что мой мозг сейчас месит молот и десятки маленьких молоточков, которые вот-вот пробьют мою черепную коробку. Так мне и надо. Я это заслужил. Начинаю шевелиться, меня снова накрывает тошнота и я еле успеваю добежать до унитаза, натыкаясь по пути на мебель и углы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какая мерзость! Дамир, ты что напился? — это чудовище всё ещё в моей спальне. Дождавшись моего возвращения, она сканирует меня осуждающим и разочарованным взглядом.

— Какого чёрта ты здесь делаешь, Линда?

— Это мой дом…

— Я спросил, что ты о меня хочешь, мать твою?!! — вдруг заорал я невзирая на дикую головную боль.

— Звонил инспектор, у полиции возникла новая версия. Они считают, что эта дрянь сбежала, чтобы потом потребовать с нас за нашего малыша ещё больше денег. Скорее всего так и есть. Это ничтожество его выносит, прячась в какой-нибудь норе, будет жрать какую-нибудь гадость, запихиваться сахаром, глютеном, возможно, наркотиками, курить и вести аморальный образ жизни, а затем потребует с нас не двести тысяч, а полмиллиона! Мы, конечно, засадим её за решётку, но зачем мне такой испорченный ребёнок? Это ведь как некачественный товар. Мы ведь можем тоже от него отказаться. …Я не поняла, что ты делаешь? …Дамир? — уточняет она, глядя как я, выкатив из гардеробной чемодан, начинаю собирать вещи.

— Я ухожу от тебя и подаю на развод.

— Что? К чему эти крайности и нервы? Оставь чемодан в покое! Никуда ты не пойдёшь! Ты мне слово давал! — взвизгнула она.

— Это нужно было сделать намного раньше. Я сам виноват в своих проблемах. Даже не ты. Уйди с дороги! …Не заставляй меня применять силу, Линда. Сейчас я очень зол, поэтому скажу тебе правду. Я проклинаю тот день, когда я сделал тебе предложение и день, когда ты выжила в той аварии. Мои адвокаты с тобой свяжутся!

— Ты никогда не получишь развод! Никогда!!! — семеня за мной следом, завывает Линда. — Ты останешься без пенса! В нашем обществе тебя больше даже на порог не пустят! Ты не имеешь права меня вот так бросать!

— Имею. Рабство, если ты не знала, давно отменили. Никто не заставит меня жить с тобой силой. Я знаю законы и не совсем идиот. Так что нечего запугивать меня бедностью и отверженностью. Нищим я никогда не буду, а чужое мнение в моём состоянии мне сейчас до задницы. Как и ты.

— Не смеши меня! Тебе некуда податься! Ты ничего не умеешь, кроме как считать мои деньги!!!

— Не переживай за меня. Я найду чем заняться. Для начала найду Даяну и ребёнка.

— Которого я потом у тебя отберу! Упеку эту ирландскую сучку в тюрьму и получу опеку над ребёнком, потому что я его биологическая мать. Так и знай, ты его не получишь!!!

Вопли Линды были слышны даже в гараже. Но чем дальше я отъезжал от этого дома, приняв окончательное решение, тем легче мне становилось на душе. Оказывается, чтобы изменить свою жизнь мне потребовалось потерять в ней самое важное.

Даяна

Куин пытается заделать трещину рядом с окном, но чем дольше я стою у него над душой, тем резче и неуверенней его движения.

— Может, пойдёшь почитаешь? — раздражительно интересуется он.

— Уже начиталась.

— Тогда, может, вздремнёшь?

— Уже дремала.

— Тогда, может, пойдёшь и выложишь из камней послание в космос?!

— Боюсь, что заметят не те, кто надо. Мало ли какие там разумные формы жизни шастают, мне и тебя хватает. Я смотрю, ты у нас на все руки мастер. Может, ты сможешь смастерить какой-нибудь лежак, чтобы мы не ютились на одной кровати?

— У меня не хватит инструментов, чтобы смастерить лежак, — передразнив меня, бросил в ответ Куин, но что-то мне подсказывает, что он врёт так как в его планы не входит спать отдельно.

— Тогда мы можем принести заднее сидение из машины, я точно знаю, что оно вынимается! — упрямо стою на своём, поставив цель добиться своего. — Или ты можешь ночевать в машине.