Мак (ЛП) - Памфилофф Мими Джин

— Да, полагаю, это и правда безумие. Но нигде ему не будет так хорошо, как здесь.

— Значит, этот мужчина не хочет, чтобы мы его лечили, и мы понятия не имеем, почему он здесь?

— Ни одной догадки. Но разве это не интересно? — доктор Уилсон выглядел крайне взволнованным этим крайне неэффективным использованием целой палаты. И я не могла понять, почему.

— Он не может оставаться здесь. Есть люди, действительно нуждающиеся в нашей помощи, а мы отказываем им в этом.

— Он заплатил нам, — напомнил мне доктор.

— Вопрос не в деньгах, а в нашем долге перед обществом. Вниз по улице стоит отличный пятизвездочный отель, где за его деньги ему с удовольствием предложат уединение.

Доктор Уилсон кивнул:

— Как скажете. Вашу точку зрения я понял.

Я встала и протянула ему руку:

— Что ж, хорошо. Была рада побеседовать с вами, доктор Уилсон.

Он поднялся с кресла и ответил мне рукопожатием:

— Я с нетерпением жду возможности поработать с вами, доктор Валентайн.

Я подумала о том, что наш диалог прошел вполне хорошо, но, только я дошла до двери, доктор сказал:

— Я надеюсь, вы не против разрешить этот вопрос непосредственно с нашим анонимом? Вторая половина моего дня чересчур загружена.

Я кивнула:

— Конечно, я сама займусь этим вопросом.

Меня не волновали чувства этого анонима, меня волновала простаивающая работа.

И, честно говоря, мне было интересно встретиться с мистером Номер двадцать пять.

Темнота была единственной вещью в этом мире, в которой я чувствовала себя неуютно, наверное, потому что я любила видимые факты. Объясню. Видеть объекты то же самое, что видеть факты. Вот пол. На нем стоит диван. Это факты. Угадывать, что где находится: «Вот вроде здесь должна быть ножка дивана. Ой, больно! Значит, она не здесь!» — бесполезная и глупая трата времени. Именно для этого люди создали лампы.

Поэтому, когда я зашла в палату мистера Доу, первым моим желанием было включить хоть какое-то освещение.

— Мистер Доу? — обратилась я к темной фигуре, сидящей в углу небольшой палаты, повернувшейся ко мне, как какое-то жуткое пугало, ожидающее момента, чтобы испугать меня до сердечного приступа. — Меня зовут доктор Валентайн. Я новый директор этого Центра. Могу я включить свет, чтобы мы могли обсудить причину, по которой вы находитесь здесь?

— Я просил меня не беспокоить! — глубокий мужской голос поразил меня, как ледяная пощечина.

Но еще он был каким-то, не знаю… гипнотическим, что ли.

Я прищурилась, чтобы разглядеть его лицо, но могла видеть только его силуэт: широкие плечи, очертания мощных рук, короткие волосы. Это, собственно, не все, что я смогла разглядеть. Открывая дверь, я заметила, что на нем были темные штаны, скорее всего джинсы, и белая футболка.

— Именно поэтому нам и нужно поговорить, — начала я. — Мне сказали, что вы находитесь здесь отнюдь не за лечением…

— Уходи.

От удивления я открыла рот.

— Простите, но вы…

— Я сказал, оставь меня! — зарычал он.

К его сожалению, меня было не запугать. Не то, чтобы я была глупа и не думала о своей безопасности. Я не знала, способен ли он причинить мне какой-то вред.

— А если я не уйду? — спросила я, прощупывая почву, ведь его ответ скажет мне все, что я хочу знать.

И я стала ждать этого ответа.

Минуту… Еще немного…

Он и не собирается отвечать мне. Прекрасно!

Это было глупое и совершенно непродуктивное использование моего времени. Мне нужно было увидеть его лицо, и тогда моя интуиция психолога довершит все остальное.

— Окей. Я включаю свет…

Я щелкнула выключателем и, обратившись взглядом к мужчине, была будто бы поражена громом.

— Черт возьми! — ахнула я.

Я выключила свет, повернулась и вышла из комнаты.

Блядь, блядь, блядь!

Что это было?

Глава 3

— Это не по-настоящему, Тед! Это нереально! — повторяла я сама себе, пока, задыхаясь, бежала через ярко освещенные коридоры к своему кабинету.

Я, пробежав мимо Шеннон, которая пыталась рассказать мне про какую-то встречу, ворвалась в кабинет и захлопнула за собой дверь.

Вот блин!

Я приложила руку к груди, чувствуя свое сердцебиение. Оно было настолько быстрым, как будто я дралась или бегала марафон. Уперев руки в колени, я наклонилась вперед, пытаясь отдышаться.

Превосходно! Первая рабочая неделя, и я уже заработала себе нервный срыв.

Это было единственным объяснением моей реакции на то, что я увидела.

Но что я увидела?

Господи! Эти глаза! Они были ярко-синими, напоминая краски с картины Моне. А его лицо было таким…

Блядь!

Я не могла вспомнить, как он выглядел. Я могла вспомнить только чувства, которые его сжирали. Ярость. Боль. Ненависть. Жажда. Опасность. Я чувствовала это практически своим нутром и дрожащими от непонятных чувств костями.

Выдохнув, я выпрямилась. Голова гудела и кружилась от нахлынувших ощущений и эмоций.

Да! Эмоции! Проклятые эмоции!

В дверь моего кабинета тихонько постучали, и я стала быстро приводить в порядок свои волосы и помятую белую блузку.

— Да? — спросила я спокойно, пытаясь скрыть дрожь в своем голосе.

— Доктор Валентайн? — Приоткрыв дверь, в кабинет заглянула Шеннон. — Я принесла отчеты.

На этот раз, увидев ее пассивно-агрессивную улыбку я почувствовала раздражение.

Вот блин! Разве мне не должно быть все равно?

— Прости? — Я понятия не имела, о чем она говорит.

В моей голове я видела только его глаза. Такие красивые.

— Отчеты, — повторила она. — Вы хотели, чтобы я принесла их прежде, чем уйду на выходные.

А! Те отчёты…

— Спасибо, Шеннон.

— С вами все в порядке? — спросила она, передавая мне папку. — У вас лицо покраснело.

Я прикоснулась к своей щеке, на самом деле чувствуя жар, и была уверенна, что щекотка, которую я ощущала вдоль своего позвоночника, вызвана капельками нервного пота.

— Все хорошо, спасибо, — ответила я девушке. — Просто немного устала от такой загруженной первой недели. Вот и все.

— По-моему вы отлично справились. Вы все схватываете на лету, несмотря на столь молодой возраст.

Я не поняла, на что именно она намекала, поэтому просто вежливо ей кивнула:

— Спасибо.

Прикрываясь напускным спокойствием, я стала собирать вещи, которые хотела забрать домой. Дом был подходящим местом для того, чтобы переварить то, что со мной случилось.

Кем бы ни был тот человек, что-то в нем было… неправильным. Совсем неправильным.

Нет! Это не имеет никакого смысла.

Если размышлять логически, то мне не стоит проецировать на него то, что происходит в моей голове, ведь это спровоцировано каким-то внешним фактором и с этим мужчиной связано совсем косвенно. Насколько я знаю, даже обычное яблоко, упавшее на голову человека, может вызвать удивительный эффект. Поэтому в том, что произошло с моим разумом, может быть виноват даже простой ветер или яблоко. Но глубоко внутри себя я понимала, что все это не случайно. Как и моя одержимость мистером Номер двадцать пять.

В тот вечер я взяла Бентли на длинную прогулку по пляжу, проигнорировав то, что сейчас февраль и на улице довольно-таки прохладно.

Обычно я бы не рисковала заболеть, и меня бы раздражал взгляд Бентли, как будто говорящий мне: «Хреновая из тебя хозяйка», — но сегодня мой разум был занят другими заботами. Мой желудок как будто бы скручивало, а в сердце поселилась тяжесть.

«Что произошло сегодня?» — размышляла я, расположившись на своем деревянном каркасном балконе с видом на Тихий океан, который сегодня был не таким уж и тихим. Его волны, сверкающие в лунном свете, ревели, да и мои мысли были подобны этому океану. Они метались просто с непреодолимой силой. Внутри меня словно распахнулась какая-то дверь. Но почему это произошло именно тогда, когда я встретилась взглядом с этим человеком?