Назло (СИ) - Сурмина Ольга

«Почему ты ушла?» — Хоффман прикрыл глаза. Это был самый риторический вопрос из всех возможных. Сейчас, в соседней комнате, где так любила отдыхать его любимая, лежит какая-то школьница-бомжиха, раскидывая свое старье направо и налево. Там даже сохранялся ее запах, но, кажется, еще пару дней и его полностью вытиснит парфюмерная композиция старой одежды и нестиранных носок. Что ж. Она хотя бы хиккан. Да уж, повезло… Райт перевернулся на другой бок. В соседней комнате было тихо. Видимо, Хелл слушала музыку, или сидела в телефоне.

Мужчина проклинал свою жизни. Он беззвучно посмеялся в подушку и накрылся пледом. Весь день он пробыл в кровати, а ночью смокнуть глаз так и не смог. За окном слышался шум проезжающих мимо автомобилей. Их колеса разбрызгивали лужи, и этот звук въедался в душу, ассоциировался с болью. Утратой.

День 3

Тишина. Но то была не та тишина, к которой он привык: не теплая, не спокойная, не нежная. Холодная, тяжелая, мерзкая. Тело сковывали спазмы, отчего он часто вставал, нервно сглатывал, упрямо ходил из стороны в сторону, а, вновь ложившись, чувствовал себя еще хуже. Виделся в темных тенях знакомый силуэт, от которого сжималось сердце. Эти тени были подвижны, но не это заставляло раз за разом вглядываться во тьму. Воспоминания. Воспоминания в такие минуты становились материальны.

Рассвет раздражал. Нужно было вставать, но сейчас он не видел в этом смысла. По коридору его дома гуляет странная, неприятная особа, вспомнив об этом, врач все-таки поднял усталое тело с кровати, посмотрел сквозь щель занавесок — в окно. Небо белело, вновь собирался дождь, и он, встряхивая головой, распахнул шторы.

Накинув халат, Хоффман вышел из комнаты, направившись прямиком в душ. Гостья, что уже сидела на кухне, слегка напряглась, но продолжила сидеть за столом, гипнотизируя взглядом полоски на красивых, свежих обоях. Шум воды ее слегка смущал, она сама не могла объяснить, почему. В общежитиях все так живут. Просто голый, взрослый мужчина, на которого льются струи холодной воды. Встрепенувшись, Идл покачала головой и искренне засмеялась сама себе. Она что, мужчин не видела? С чего такая мелочь вообще должна смущать? У него своя жизнь, у нее — своя.

Вновь шорох. И воды больше не слышно.

— Ты почему не на учебе? — Райт сузил глаза, проходя на кухню. Коричневый, хлопковый халат слегка прилипал к телу, а мокрые, длинные волосы лежали за спиной, с них иногда стекали холодные капли.

— О. Доброе утро, дядя. А ты чего не на работе? — Хелл по-доброму улыбнулась, и протянула мужчине хлеб с маслом. От странного, агрессивного лица после их стычки не осталось и следа. Он, было, хотел отказаться, но чтоб немного свести мосты взял, и неуверенно стал живать. — думаешь, я тебя отравить хочу? — девушка засмеялась. Хоффман вздохнул.

— Я в отпуске. Смотрю, ты закупилась?

— О, я рано встаю. Забей вообще, если тебе лень выходить, я могу покупать продукты. Если денег на них дашь, конечно. Ну и посуду мой, да.

— Мм. — Врач сконфузился. Настолько, что даже не смог подобрать ответ. В прошлом Тина отлично готовила, как и распоряжалась финансами. Не то что бы он сравнивал свою любовь со школьницей, нет. Он просто скучал.

— Ну и хрен с тобой. Живи как хочешь. — Она не обиделась, просто удивилась.

— Я сказал не выражаться здесь. Не при мне. Это мерзко.

— Ты зануда. Мало того, что дед, так еще и зануда. — Хелл отпила сок из стакана и жестом пригласила Хоффмана за стол. Тот скептически сморщился и остался стоять. — Я еще не поступила. В пятницу только результаты вступительных.

— Не волнуешься?

— Не-а. А что? Провалюсь так провалюсь. Пофиг. — Довольно типично для девочки-троечницы было так рассуждать. Они проще относились к жизни и не возлагали ни на кого больших надежд.

— Вот это отношение. — Райт горько ухмыльнулся. Вновь нахлынули воспоминания.

Тина еще в школе хорошо училась. Она искренне старалась, чтобы поступить в одно из лучших заведений столицы. И старания окупаются. Яркая, веселая, спортивная… И ее умный, холодный друг. Райт Хоффман.

— Э, ты что завис? — девушка подняла одну бровь. Тот хмыкнул, и выбросил остатки бутерброда в мусорное ведро.

«Так, ну все понятно с тобой». — Грустно улыбнулась про себя Хелен. Он ходит мрачнее тучи. Отпуск, хотя и не отдыхает ни капли, внезапно освободившаяся комната в просторной квартире, неадекватная вспыльчивость и печаль… «Кажется кого-то бросила девушка» — как итог, решила для себя Хелл. Она медленно встала, потянулась, и положила грязную посуду в раковину, после чего вытерла руки о домашнюю майку-алкоголичку. Мыть посуду явно не было ее приоритетом, и, если сосед откажется, придется перейти на одноразовые тарелки. Как и раньше.

В общем-то, никто из ее братьев и сестер не тяготел к домашним делам, и максимально упрощать бытовой труд было для нее и ее семьи чем-то обыденным. Дешевая лапша быстрого приготовления, консервы, простые овощи, которые не нужно готовить… все это составляло большую часть рациона, но, как ни странно, с пищеварением у девушки было все в порядке. Более того, она была совершенно уверенна, что выжила бы на диете из автомобильных болтов и воды из лужи. Выжила бы везде, как таракан, и гордилась этим. Больше, как-то, гордиться было нечем. Такая себе учеба, посредственная внешность, а еще она не умела ничего необычного. Разве что, жонглировать тремя апельсинами, рассказывая при этом анекдот. Самый большой талант, но Хелен, не лишенная чувства юмора и самоиронии все время над этим шутила. Не все рождаются особенными, кому-то нужно побыть обывателем.

День 4

Райт сидел у себя в комнате. Мысли о настоящем печально переплетались с мыслями о прошлом, и он никак не мог их отделить. Все это навивало у него ассоциации с тем, что было, с молодостью, радостью и печалью. И, конечно, Тина. Тинни, как ее обычно звали.

Не заметно для него самого в комнату просунулась светлая, но только цветом волос голова и неловко постучала о дверной проем:

— Кажется… Ты забыл запереть дверь.

— Какая досада. Что тебе здесь нужно? — На лице врача вновь возникла гримаса недовольства и, вероятно, ярости. Девушка довольно заскользнула в комнату и, усевшись в позе лотоса рядом с соседом, дружелюбно спросила:

— Расскажи о ней. Какой она была? — после слов последовала тихая улыбка. Такой наглости Хоффман стерпеть не смог. Он вскочил с кровати, отчего новоявленная соседка потеряла равновесие, и рявкнул на всю квартиру:

— Пошла вон!! — он итак старался быть с ней дружелюбен, но так упрямо лезть в душу… Райт терпеть этого явно не собирался.

— Ладно, ладно… Тебе нервы лечить надо, а не людей, сосед. — медленно сказала девушка, после чего скрылась за дверью, захлопнув ее на этот раз. Мужчина же отдышался и медленно сел на кровать. До этого момента он не замечал за собой такой вспыльчивости, но он никому не позволит лезть в его жизнь, да еще и сыпать на рану соль, так мерзко, беспардонно и бестактно.

Через пару минут он поднялся, накинул куртку, запер комнату и вышел, сперва из квартиры, в душный, серый подъезд, а затем на улицу. Как никогда ему нужно было освежиться.

Его жизнь стала несносной слишком быстро, и это вызывало то смех, то отчуждение, то снова смех, и так по кругу. Внезапно доктор понял, насколько нестрессоустойчив, понял, что никогда не был готов к предательству, цинично игнорируя информацию о гипотетическом ноже, который в любой момент мог прилететь в спину. Признаться себе, что он ошибся в выборе, означало признаться в том, что он облажался. А как можно ошибиться, доверяя столь святой, милой девушке? Нет, он сам явно что-то сделал не так.

Тяжелые, низкие облака висели над вечереющим городом. Почти весь день провести на зябких, осенних улицах было странно, но врач даже не чувствовал голода или жажды. Лишь обиду, раздражение, в какой-то мере презрение, но уже к самому себе. Такой уважаемый человек, как он, не должен падать столь низко, не должен поддаваться эмоциям. Не должен сожалеть или тратить время на злость. Лишь работать, работать, и работать, как робот. Работать, и только тогда он снова сможет начать себя уважать.