Горькие ягодки (СИ) - Вайз Мариэлла

Нет, одёргиваю себя. С ним была вовсе не я. Она. А меня просто нет. Я никто для него.

Я вынимаю линзы из глаз, надеваю простой спортивный костюм, забираю волосы в скучный хвост. Я опять скучная заучка, ботанка, как называют таких, как я.

Я сижу по-турецки на своей кровати и в свете начинающегося дня тупо смотрю в учебник, не понимая ни строчки. Мой взгляд то и дело возвращается к Андрею. Элечка… Дашка предполагает, что именно эта история превратила сердце Андрея в камень.

«Твоё счастье разлетится на куски…

Ты с ума сойдёшь от горя и тоски…

Не ходи к нему на встречу, не ходи…

У него гранитный камушек в груди…» – это про меня. И про него…

Это так невероятно и невозможно, я и Андрей наедине. Часы и минуты, нежданно подаренные мне судьбой, убегают на глазах и больше никогда не повторятся. Я чувствую каждую секунду, что, смеясь надо мной, пропадает в потоке безжалостного времени. Андрей спит в шаге от меня, и я могу напоследок представить себе, что мы живём вместе, и… что у нас семья. Вот сейчас он проснётся и скажет: «Привет, моя милая… Иди ко мне…»

Солнечный луч заглядывает в комнату, зажигая искорки в волосах Андрея. Красиво. Андрей шевелится и распахивает глаза. Рывком садится на кровати, спустив ноги на пол.

– Ты кто? – недоумённо смотрит на меня, – а, ты Маруся, точно, – вспоминает он.

Потом неспешно встаёт, потягивается. На нём ничего нет и… ох, я чувствую, как начинает пылать моё лицо.

– Может, хочешь отсосать? – поймав мой взгляд, радушно предлагает Андрей и хохочет, увидев моё вытянувшееся лицо.

– Может, чаю? – на автомате выдвигаю альтернативу я.

– Можно и чаю, – взгляд Андрея падает на простыню. С огромным кровавым пятном. Он трёт виски, морща лоб.

– Слушай, а давно ты здесь? – спрашивает он. У ме-ня.

– Гм… Где-то с час…

– Ааа, ты не знаешь, случайно, кто здесь ещё был?

– Знаю, конечно, здесь всю ночь стояла очередь, даже, кажется, записывались загодя.

– Хм. Острим… Ну-ну.

Он не торопясь одевается, нисколько не стесняясь. Уходя, кидает визитку прямо на кровавое пятно: «Если кто-то из, гм, очереди, будет иметь повод позвонить, будь добра, передай, Маруся…»

– Меня зовут Марианна.

– Это неважно. Пока…

– Как, даже чаю не попьёте… – бормочу я вслед…

Я в прострации смотрю на закрывшуюся за ним дверь. Дашка переехала, и он больше никогда не придёт сюда. Наверное, мы ещё увидимся с ним на каких-нибудь праздниках Дашкиной новой семьи. И он опять не будет помнить, как меня зовут.

Опускаю глаза на учебник, только сейчас понимая, что держу его вверх ногами. Аккуратно ставлю книжку на полку, закрываю на ключ дверь. У нас не особо принято дожидаться приглашения войти. Так, стукнут разок и сразу распахивают дверь.

Потом ложусь на Дашкину кровать, утыкаюсь лицом в подушку. Подушка пахнет Андреем. И всё бельё тоже пахнет Андреем. Я долго беззвучно плачу, жадно вдыхая запах. Такой… мужской, такой выворачивающий насквозь мою душу. Потом незаметно засыпаю. Мне снятся кошмары. Наверное, я кричу во сне. Я просыпаюсь всякий раз и тут же погружаюсь в тёмное марево сна опять.

Сон всегда один. Я бегу за Андреем, который уходит от меня. Я бегу очень быстро, изо всех сил, а Андрей идёт медленно, но, тем не менее, догнать я его не могу. Всякий раз, к концу кошмара, я откуда-то точно знаю, что в следующий миг он навсегда скроется из вида. Я зову его, кричу отчаянно… И просыпаюсь. И радуюсь всякий раз, что успела проснуться.

Потом, к вечеру, я всё-таки встаю с чугунной головой, бреду на кухню, ставлю чайник, подхожу к окну и прижимаюсь лбом к ледяному стеклу. Рядом Элька Ронтиди из нашей группы жарит картошку и рассказывает последние новости. Про то, что Светка Бастрыкина вчера напилась и всю ночь ревела в коридоре.

Про то, что девчонки видели, как из нашего блока вышел Андрей, и полдня все гадали, в какой же комнате он конкретно был, в моей или в соседней. Но девчонки из соседней комнаты внесли ясность, и теперь весь этаж в афиге, что я смогла раскрутить Андрея на пересып.

Но сама Элька ни в какой пересып не верит, потому что, когда Андрей уходил с нашей импровизированной вечеринки, он был абсолютно никакой, какой уж тут пересып.

Потом на нашу обшарпанную кухню наносит визит Светка Бастрыкина в сопровождении своей лучшей подружки Инги Камышкиной. Светка смотрит на меня с видом оскорблённой законной жены, негодующей на распутную любовницу. Мне становится смешно. Но это горький смех. Как полынь.

– Да ладно тебе, Свет, у Маринки абсолютно не трахнутый вид, – утешает Светку Инга.

– Действительно, Свет, Маринка вообще не радостная, так что забей, – поддерживает Ингу Элька.

Ну да, в психологии наши девчонки разбираются, это один из наших основных предметов. Потом мы все вместе пьём чай с Элькиной картошкой, болтаем о том о сём и ни о чём. Ночь с Андреем потихоньку отодвигается, отпуская меня, покрываясь дымкой нереальности. Ничего, Марианна, время лечит. Всё проходит, и эта боль пройдёт тоже, куда денется…

глава 4

Марианна

Следующую неделю я досдаю сессию, как всегда, на отлично. А потом наступают каникулы, и мы с Элькой Ронтиди отправляемся в зимний лагерь от нашего универа. Обычно я не любитель таких вещей, каникулы я предпочитаю проводить дома, в нашем тихом подмосковном городке, вместе с мамой. Дома я отсыпаюсь, отъедаюсь мамиными вкусняшками, много читаю и разговариваю, разговариваю с мамой обо всём на свете.

Мы любим сесть вечером на кухне, зажечь свечи и вести такие неспешные задушевные беседы. Мама мой самый лучший друг. Я могу рассказать ей что угодно. Могла до последнего времени. Но не сейчас. Мама сразу поймёт, что что-то случилось с её хорошей правильной дочкой. Что что-то обожгло мою душу. А я не смогу ей рассказать. Просто не смогу.

Я очень надеюсь, что студенческий лагерь хоть чуть-чуть поможет мне. Не забыть, нет. Но сгладить остроту боли, что ли. Смена обстановки лучший доктор при душевных травмах, это известный метод. Вот и попробуем…

– Слушай, Маринка, а ты чё так мало берёшь-то?

– А куда мне там наряжаться-то?

– Здраасте, приехали! А дискачи?

– А чё дискачи-то? Там наши одни. Кого я там не видела…

– Да при чём тут наши-то? А из технического универа ребята? А?

– Из какого ещё технического?

– Так там же их лагерь-то рядом! А чё ж ты думала, почему все едут-то? На лыжах, что ли, кататься?

– Ну, гм, вообще, в основном, да.

– Ой, ну ты, Маринка, даёшь. Ради шикарного клеежа умные девочки-то едут. У технарей ведь девчонок мало, а у нас завались. И куда они на дискачи ходить будут, как думаешь? К нам, естественно. И вообще, нам уже по девятнадцать лет, между прочим. Сейчас парня не найдём, можно и в старых девах остаться, вообще-то.

Мне смешно слушать Элькины рассуждения. Хотя раньше, до того, как я увидела Андрея, я тоже хотела найти себе хорошего парня, создать с ним семью. Хотя… есть же пословица «клин клином вышибают». Может, и правда, попробовать найти себе парня? И… даже… даже переспать с ним! От собственных мыслей у меня захватывает дух. Я ли это, эта… эта куртизанка Марианна?

– Элька! Давно хотела сказать, моё настоящее имя Марианна!

– Да что ты? Прикольно. Но к твоему луку, Маринка, прости, конечно, это имя не очень подходит.

– А что не так с моим луком?

– Здрасте. А очки? А эти вечные джинсы с широкими свитерами? А этот хвостик, всегда один и тот же? А волосы, первозданным цветом не очень? А, наконец, походка? Ты же ходишь, как заслуженная крестьянка. А ходить нужно вот так, от бедра. Ха-ха-ха! Да не виляй бёдрами как женщина с низкой социальной ответственностью! Ха-ха-ха! А от бедра, от бедра. И тогда, Маринка, ты действительно будешь соответствовать гордому и красивому имени Марианна!

Оставшиеся до лагеря дни я с ответственностью первой отличницы леплю из себя Марианну. Привыкаю носить линзы, оттеняю волосы красивым медовым оттенком, на удивление быстро перенимаю летящую Элькину походку. Правда, расстаться с джинсами выше моих сил, но я меняю свои привычные удобные на стрейч, они вполне красиво облегают мою фигуру.