Не моя девочка (СИ) - Каретникова Ксения

Артем

Бэлла. Если не ошибаюсь, то имя переводится как "красивая". И ей имя это идет. Хотя, может оно не настоящее, может псевдоним, и жгучую брюнетку на самом деле Катей или той же Наташей зовут.

Молча усмехаюсь своим мыслям. Почему я вспомнил такое имя как Наташа? А после имени обладательницу его одну вспоминаю. Девчонку, что сердце мне разбила. В первый и единственный раз.

Бэлла отходит от нашего столика и к бару идет. А меня так и тянет на нее смотреть. Как магнитом.

Все дело в ее яркой внешности, да. Любуешься, как дорогой игрушкой. Смотреть же можно? И понимаю, что у меня такой не будет. Да и не нужна она, по сути.

И не потому что чужая, ее купили уже и вовсю играют, а потому что она сама продалась. И была бы Бэлла эта женой Йонаса — вот тут я бы ему белой завистью позавидовал. А она любовница. А она разрушительница семей. Мне такие противны.

Но я все равно смотрю.

— Ну что, давай расскажу тебе, что тут у нас и как, — отвлекает мое внимание от девушки Леха, перевожу на него взгляд. — Значит так, в этом огромном развлекательном комплексе несколько заведений. Наверху караоке, там есть общий зал и закрытые комнаты, внизу ночной клуб, рядом боулинг и бильярдная, ну и этот ресторан, с которого, собственно, все и началось, — он продолжает рассказывать про особенность каждого места, я слушаю и киваю.

— Я где работать буду? — уточняю в конце Лехиного рассказа.

— Пока везде. Посмотрим где приживешься. График у нас ненормированный, работа сложная, но платят больше, чем хорошо.

— А что в обязанности входит?

— За порядком следить. Все наши заведения посещают далеко не бедные люди, элита города. Большинство из них — люди своеобразные. И иногда между гостями непонятки случаются, и их, разумеется, разрулить надо, и кулаками этого делать нельзя. Выдержка нужна, терпение и… толерантность, — вот последнее слово Лехи меня усмехнуться заставляет. Непривычно подобное слышать от человека, который десяток лет назад считал себя чуть ли не скинхедом. Надо же, как люди, твою мать, меняются. Или деньги их меняют. — Взаимопомощь опять же, всем сотрудникам комплекса. Мы друг за друга горой. Козел тут один, из богатеньких, на нашу Лизку, администратора, глаз положил, — он указывает мне на девушку, что к одному из столиков подошла — высокая и стройная блондинка в синем платье. — Сначала высокоуважаемый гость культурно знаки внимания ей проявлял, а потом борзеть начал. Пришлось усмирить. Аккуратненько, на словах. По-другому хозяин наш не велит.

Не могу ехидную улыбку сдержать. Потому что знаю больше, чем Леха думает.

Лейтович в свое время и мордобоем и даже убийствами не брезговал. Руки у него даже не по локоть, по подмышки в крови. Там и рэкет, и реальный бандитизм. Каждый в те, не такие уж и далёкие времена, поднимался как мог. И все на совести каждого. Хотя "совесть" о выходцах из того лихого времени, как по мне, понятие чуждое. Вот мой отец как-то смог без этого. Да, икру мы ложками не жрали, но холодильник пустым никогда не был.

Эпоха вроде бы канула в Лету, как и малиновые пиджаки и сами бандиты. Но это на первый взгляд. На второй — сильные все равно остались. Всплыли со дна, по земле уверенно шастают. Как и Йонас. Бизнесменами теперь называются.

И за последние несколько лет этот прибалт с российским паспортом, очень высоко поднялся. Знаю я, что с мэром он нашим дружит, да и с депутатами городскими на короткой ноге. Менты местные у него прикормленные. Они все поголовно свои праздники в его развлекательном комлексе отмечают. И ресторан, как Леха сказал, с которого все началось — первое заведение, которое Лейтович с братками отжал. Памятное место Йонаса.

Только теперь здесь не бандюги сидят. А элита, бля. И я ее нанялся охранять.

— А ты непосредственно Йонаса охраняешь и сопровождаешь? — уточняю я у Лешки.

— Я нет. Мое рабочее место здесь. Но если надо, то делаю все, о чем попросят. Было пару раз, что я дочек хозяина сопровождал, когда в городе, мягко говоря, была сложная обстановка. Иногда хозяина и семью по воскресеньям в костёл вожу…

— Куда? — перебиваю я его удивленно.

— Костёл. Это их католическая церковь, у нас, на Белой улице…

— Откуда в нашем городе костёл? — еще больше удивляюсь.

— Так хозяин построил, еще год назад.

Не знал об этом, в тех краях не был. Усмехаюсь:

— Лейтович сильно верующий?

— Это да. И детей своих верить учит, и нас приобщает. Я в костёле пару раз был, там орган стоит — музыкальный инструмент такой, на нем когда играть начинают, у меня мурашки по коже, в голове что-то проясняется, а на душе теплее становится.

Хочу головой качнуть, но сдерживаюсь. Хотя видеть Леху таким, слышать от него подобное — странно. Другим я его знал. И не скажу, что изменения в друге детства мне не нравятся.

У Лехи телефон, лежащий на столе, пищит — сообщение пришло. Друг читает послание и чертыхается.

— Ну вот, — говорит, — и сегодня без форс-мажоров не обойдёмся.

— Что такое?

— Мэровский сынок опять в караоке быкует, с диджеем рамсит. Пойду, разберусь, я к нему подход уже знаю, — он поднимается с места и, допив одним глотком пиво, уходит.

Я в руках свой бокал верчу. Пиво вкусное, явно не дешевое, крафтовое. Но мне не идет. Просто не хочется.

Над сценой опять загорается свет, Бэлла у микрофона стоит. На этот раз она песню повеселее поет. И я смотрю на нее, как завороженный, — на фигуру, напоминающиюую песочные часы, на алый рот, который девушка слишком уж сексуально открывает, когда высокие ноты берет, на глаза блестящие даже в полумраке.

Но почему?

Почему она любовница Лейтовича? Неужели такая как она, себе нормального, свободного мужика найти не могла?

Деньги, товарищ капитан, деньги. Сейчас все купить можно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бэлла

Как Томас Йонасович и просил — выходя опять на сцену, я исполняю современную песню. Пою, под музыку плавно двигаюсь, и на сыночка хозяина моей жизни смотрю. А тот мне улыбается, довольный. Как на отца похож, даже ухмылки у них одинаковые.

Парнишка на моих глазах из несуразного подростка превратился в симпатичного юношу. Про похождения его я уже наслышана, весь в папку, которым был Йонас лет пять-десять назад. Мне рассказывали, что ни одной короткой юбки на красивом женском теле он не пропускал. Но ни одной из них не обещал места рядом с собой, жену менять ни на кого он не хотел.

Пою следующую песню, уже из списка Лизы. Так-то мы с ней ладим, можно сказать, что дружим. Она нормальная, хорошая. Помню, что Лиза была первой, которая узнала про нас с Йонасом. И молчала, никому не сказала. Слухи в этом злачном месте распространяются со скоростью света. Как только они до Анны еще не дошли? Хотя чувства своей жены Йонас бережёт. Если ей хоть кто-то намекнет — не сносить тому головы.

А что Лизка про должность свою напомнила, так это не в первый раз. Только вот она меня не уволит, ей Йонас не позволит. Как и мне уйти по своему желанию. Пробовала я уже. И уйти не только с работы, но и из жизни Йонаса. Что было потом даже вспоминать больно.

Мой песенный сет подходит к концу. Пою уже заключительную песню, о большой и светлой любви. Веду взглядом по залу, наблюдая привычную картину: как люди жрут и бухают. Да, некоторые смотрят и слушают. Как например наш новенький. Артем вроде — так его Лёшка представил.

Его взгляд вызывает у меня странные ощущения и дело не только в мурашках, которые бегут по коже. Не могу объяснить, сама не понимаю. Волнует меня этот взгляд, тушуюсь. Но я при этом упорно смотрю в его тёмные глаза.

Беру последнюю высокую ноту. Музыка замолкает, гости начинают аплодировать, кричать "браво". Я делаю лёгкий поклон и собираюсь покинуть сцену, но вдруг вижу, как Йонас поднимается с места, а Лиза дает ему микрофон.