Пропала, или Как влюбить в себя жену (СИ) - Юнина Наталья

Ну да, сам вспомнил про «пятницу», сам обиделся, сам все испортил. Знаю. Умею. Практикую.

- Конечно, я знаю отличия, - уже более мягко произношу я. - Раньше я увлекался конным спортом. И стек придуман именно для тренировки лошадей. Для дрессировки собак, кстати, тоже. А то, во что превратила эти атрибуты часть людей из современного общества – не мои проблемы. Хотя да, я безусловно в чем-то извращенец. Кнопка сделана так, чтобы ты с легкостью могла дотянуться, и когда захочешь сама посетить эту комнату без посторонних лиц. Надеюсь, сама ты будешь ее посещать ежедневно.

Нажимаю кнопку, двери расходятся в стороны, на что Соня испуганно озирается по сторонам, но увидев краем глаза то, что находится в помещении – быстро меняется в лице.

- И все-таки какой же ты гад, - переводит на меня взгляд. - Вот зачем ты всегда так делаешь?

- Как?

- Ты прекрасно знаешь как. Комната, блин. Комната – это комната. А это… это вообще… нет слов, - запинается Соня, проезжая внутрь. - И ведь сиреневая, - бурчит себе под нос. - Сколько здесь квадратных метров?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Точно не знаю. Разве это имеет значение? Главное, чтобы все, что здесь есть, ты использовала. Эта штука – самая новейшая модель, я не помню, как она правильно называется, все, на что меня хватило это прочитать принцип работы. Хотя, честно говоря, мне трудно это понять. Я никогда не был силен в физике. Но она действительно работает, - хватаюсь за пульт. - Инструктор настроит как надо, но суть в том, что.., - договорить я не успел, Соня меня прервала, схватив за руку.

- Я знаю этот тренажер, пусть и не такой модели. И принцип его работы я изучала на себе. Может показаться, что это легко и за тебя все делает тренажер, но это не так. Что-то похожее было у нас в центре.

- Этот лучше, - вероятнее всего, со стороны это звучит так, как будто ребенок хвастается игрушкой покруче, чем у других, но это не так. - Вот увидишь. Уже завтра опробуешь. Инструктор приедет в половину одиннадцатого.

- Завтра же выходной.

- Нет. Для тебя не должно существовать выходных в плане занятий. Ты и так пропустила полгода из-за нежелания проверить голову. Я много читал, в твоем случае это критично, поэтому никаких «давай позже» и «мне лень». Это не обсуждается.

- Не надо так со мной разговаривать.

- Как так?

- Как с ребенком, которого надо всему обучать.

- Я бы сказал, как с котенком. Который не знает где его лоток и миска. Пока не знает. Я не желаю с тобой спорить и ругаться. Просто хочу, чтобы ты поняла, что в вопросе занятий никаких послаблений не будет. Не хочешь – заставят. Как говорил один известный мне преподаватель – единственным оправданием может быть только смерть. Все остальное незначительно. Не надо сейчас ничего говорить. Просто прими это как должное. Пойдем дальше, покажу кое-что еще. И давай без обид. Ты всегда можешь покидать дротики, повесив мою фотографию, если уж нет сил. Пойдем.

Понимаю, что сейчас, рассматривая очередной тренажер, Соня воспринимает все не в самом лучшем свете, однако, лучше так, чем амебное состояние.

- Да, масштабы поражают. Здесь можно провести весь день и на всем не позаниматься.

- Будешь чередовать. Впрочем, инструктор все сам решит. Очень грамотная женщина. Кстати, я общался с твоим бывшим инструктором и в курсе того, что ты симулировала для своей семьи лень, а сама на самом деле занималась. Мне сложно понять для чего ты это делала, ну да ладно. Забывай об этом, здесь так делать не надо.

Вместо какого-либо ответа, Соня хмыкает и переводит взгляд на свою сумочку, в которой вибрирует мобильник.

- Папа, - с усмешкой произносит она. - Я возьму?

- Меня не нужно об этом спрашивать. Я сказал заставлю заниматься, а не ставлю на все запрет. Бери, конечно, если хочешь.

Хочет. Что только подтверждает то, как быстро она берет трубку. Впрочем, мне не на что злиться. Дети алкоголиков все равно выберут отца-алкаша вместо детдома. В Сонином случае мудака-папашу, чтобы он ни сделал. А впрочем и не сделает.

Отхожу на несколько шагов и, облокотившись о стену, как помешанный начинаю наблюдать за Соней. Слушать ее разговор нет никакого смысла. Псевдозаботливый папаша сыграет свою роль, там и так весь сценарий известен наперед. А вот смотреть на нее хочется, хоть и делал это тысячи раз, но все равно мало. Да, красивая, только не в этом дело. Десятки, нет, сотни красивых женщин встречались мне по жизни. Многие из них были красивее и ярче Сони. Я ведь могу объективно это оценить. Однозначно могу. Только как бы ни старался дать адекватное объяснение тому, почему во мне живет эта ненасытная потребность в ней – не могу. Не получается.

Сейчас, всматриваясь более детально в ее лицо, на душе становится паршиво от осознания, что за приличной порцией макияжа – все те же синяки под глазами. Нет, не эстетическая сторона меня коробит, а факт того, что это яркое напоминание о том, что она не здорова. И неспособность ходить тут ни при чем. Неважно, что анализы и обследования, несмотря на все, в норме. Где-то глубоко внутри я понимаю, что одних лекарств от мигрени недостаточно. Лечить голову и нездоровые мысли – это сложнее, чем вырезать болячку. Буду с ней мягким – значит получу нулевые изменения. Жестить и заставлять ее делать то, чего она так не хочет – прямой путь к ненависти. И что остается? Что-то среднее неопределённого рода? Нет уж, это еще хуже. Как дерьмо в проруби – ни туда, ни сюда. Это не по мне.

- Я все, - улыбаясь, произносит Соня. Вот же сукин сын, что там наплел, что она светится от радости?

- Хорошо, что все. Пойдем в спальню.

- Подожди. А мы что одни в доме? Почему никого нет? - вдруг произносит она. Потому что я маньяк. Сама же сказала.

- Потому что я не люблю посторонних людей в своем доме. Охрана, как ты видела, на въезде. Достаточно и так того, что здесь будут ежедневно находиться инструкторы. Ночевать в доме, кроме тебя и меня никто не будет. Ну и Варя, к сожалению. Хотя об изменениях касательно нее и твоих обязанностей по дому я расскажу позже, дабы не перегружать тебя сейчас информацией.

- Обязанностей по дому?!

- Оставим этот разговор на вечер, когда я подпою тебя шампанским.

- Шутишь?

- Нет, - вполне серьезно произношу я. - Я первый раз женился, это надо отметить. Шампанское – то, что нужно. Не бойся, много не дам. Все, пойдем.

- Да.., - улыбаясь, произносит Соня, как только мы выходим из лифта. - Я, конечно, понимаю, что такое богатые люди. Плавала, так сказать. Но иметь в доме лифт, это прям за гранью. Чувствую себя вип-персоной. У тебя вообще сколько денег?

- Достаточно. Нам хватит, - распахиваю приоткрытую дверь в спальню и пропускаю Соню вперед.

Въехать она толком не успела, ошарашенно застыла на пороге комнаты, уставившись на кровать.

- О, Боже! Какая прелесть! - восклицает, подъезжая ближе. - Ты живая и реально существуешь. Господи, какая красивая, - переводит взгляд с развалившейся на кровати четвероногой на меня и обратно. - И реально толстенькая. Все как я люблю, - меня б ты так встречала и любила. - Иди сюда, киса, - подъезжает аккурат к кровати и тянется к кошке рукой. А вот это охренеть как зря…

Глава 3

Никогда не жаловался на плохую реакцию, однако сейчас она меня подвела. Я не успел даже протянуть руку, чтобы одернуть Сонину ладонь. Громкое характерное шипение и резкий выпад лапой в сторону ее запястья. В принципе вполне закономерный исход, зная характер собственной кошки. Меня поразило отнюдь не это и даже не Сонино громкое «Ай», а по истине детское «За что?!». Хоть стой, хоть падай.

- Я же тебя предупреждал, что она далеко не ласковая кошка. Не трогай ее, пока она сама к тебе не подойдет. Давай обработаем, - беру Соню за руку, на что она одергивает ее.

- Нечего тут обрабатывать. Я не хрустальная, - обиженно бросает она. Хрустальная или нет, но жуть какая обидчивая. Кажется, еще немного и в ход пойдут слезы. Сдержит ее разве что мое присутствие. - Как так?! Меня же любят животные, у нас с ними взаимное притяжение, - смотрит на меня глазами полными слез. - Что с тобой не так? - переводит взгляд на машущую хвостом невозмутимую Марию. - Бесстыжая. Она даже не признает своей вины. Ты посмотри на нее, она даже с места не сдвинулась. Как лежала, так и лежит. Другая бы уже сиганула под кровать. Вся в папашу, невозмутимость – наше все, - зло произносит Соня, потирая запястье, на котором уже выступила капля крови. - Видимо, не наказывали тебя, а стоило бы. И стоит, между прочим, - вновь переводит на меня вполне говорящий взгляд.