Хочу тебя, девочка (СИ) - Борн Амелия

И не заметила, как тоже задремала.

Он пришел следующим вечером, как и обещал.

Уже привычно, но на этот раз без лишних слов, распахнул дверцу машины и молча ждал, когда я сяду внутрь. Как хозяин жизни, привыкший, что все его указания исполняются быстро и покорно.

Но я стояла, не в состоянии сдвинуться с места. И, наверно, впервые за все время, позволила себе прямо взглянуть на того, кому себя продала.

Жесткий, волевой подбородок. Острый взгляд, который пугает до чертиков. Виски уже тронуты сединой, но пряди все еще темных волос, зачесанных назад, создают с ними упрямый контраст. На изящном, красивом носу — неожиданная горбинка. Вероятно, последствия перелома. Губы тонкие, властные… Я вздрогнула, представив, как они меня касаются.

Весь он, Камиль Исаев, был словно сталь. Холодный и несгибаемый.

— Налюбовалась? — поинтересовался он прохладным тоном.

— Я не… — пробормотала, пойманная с поличным, но ему, похоже, были неинтересны мои оправдания, потому что он перебил:

— Может, сядешь наконец в машину или все-таки предпочитаешь, когда тебя силой запихивают?

Представив это, я быстро юркнула на переднее сиденье, куда он указал. Хотя хотелось забраться назад и, потерявшись в объемном пространстве джипа, сделать вид, что меня здесь вообще нет.

Он тронулся с места мгновенно. Я невольно уперлась взглядом в его руки, уверенно ведшие автомобиль. Пробежалась глазами по длинным, тонким пальцам и, к своему ужасу, обнаружила, что на меня наползает странный жар. Поспешно отведя взгляд к окну, отважилась спросить:

— Куда мы едем?

— Ко мне, — последовал короткий ответ.

Больше вопросов я не задавала. Просто смежила веки и попыталась раствориться в мерном гуле мотора и шелесте колес.

Кто-то нес меня на руках. Кто-то большой, высокий и сильный. Я покрепче ухватилась руками за шею мужчины, почувствовав вдруг себя как в детстве — в безопасности. Как тогда, когда папа еще не пил и, приходя с работы, первым делом брал меня на руки и катал…

— Папа… — сорвалось как-то с губ само собой.

Меня тут же поставили на землю — грубо, резко, и я испуганно распахнула глаза и покачнулась, осознав, где нахожусь и с кем.

— Простите, Камиль Назарович… — пробормотала неловко, не зная, куда деть глаза. — Я кажется уснула…

Он лишь мимолетом полоснул меня своим серо-стальным взглядом, от которого стало холодно, и сказал:

— Идем.

Я покорно пошла за ним следом. Мы поднялись по ступенькам к дверям дома, показавшегося мне просто гигантским. В сознании невольно мелькнул вопрос — неужели он живет здесь один?

— Комната для тебя уже готова, — сообщил мне Исаев, небрежно бросив пальто на кушетку в огромной прихожей. — Идем, покажу.

Я снова поплелась за ним, как послушная собачка. Впрочем, таковой, наверно, я для него и являлась, если не хуже. В конце концов, меня ведь купили, как вещь.

— Нравится? — спросил он, распахивая дверь.

— Нравится, Камиль Назарович… — откликнулась скорее автоматически.

— Я же просил звать меня по имени, — заметил он хмуро.

— Простите… Камиль.

Мой взгляд уперся в огромную кровать, стоявшую посреди комнаты, и я тут же его отвела, ощущая, как вновь вспыхнули щеки.

— Отдыхай, — сказал он, и хрипотца, зазвучавшая в его голосе, царапнула по коже, как физическое прикосновение. — Я приду к тебе завтра… сам.

С этими словами он вышел, а я зябко поежилась. В просторной комнате было неуютно, а от одной мысли о том, чтобы залезть на широкую кровать, становилось не по себе. Хотелось лишь забиться куда-то в угол и стать невидимкой. Но это было невозможно.

Кое-как взяв себя в руки, я подошла к высокому шкафу, чтобы разложить там немногие вещи, которые прихватила с собой. И замерла, потому что взгляд уперся в аккуратно сложенную шелковую ткань — единственную вещь, что лежала в шкафу.

Трясущимися руками я расправила ее и обнаружила, что это ночная сорочка. Длинная, но с откровенным разрезом у бедра, а лиф был и вовсе весь из такого тонкого и прозрачного кружева, что оставлял мало простора для фантазии.

Я инстинктивно прижала к себе строчку, словно хотела ею укрыться. Не было сомнений — это оставлено для меня. Он хотел, чтобы я надела ее, когда… когда…

Теперь у меня затряслись даже ноги. Нет! Я просто сойду с ума, если проведу здесь ночь, гадая о том, что будет дальше. Пытаясь представить, что он станет со мной делать. Пытаясь предугадать, каким он будет — таким же холодным и резким, как в жизни, или все же смягчится ненадолго?

Нет, я не смогу все это вынести. Не смогу сидеть здесь как в ожидании пытки и сходить с ума от собственных мыслей и страхов. С этим нужно было покончить… и немедленно.

Все также, предательски трясущимися руками, я стянула с себя одежду и пошла в душ. Вернувшись, натянула оставленную мне сорочку, каждый раз вздрагивая от прикосновения прохладного шелка к телу. Невольно представляя при этом, что это тот мужчина касается меня своими холодными пальцами…

У двери я остановилась, засомневавшись в том, что мне хватит духу сделать это. Но, оглянувшись на пугающе большую кровать, решительно шагнула вперед, за порог, в коридор.

Я знала, что Исаев в соседней комнате. Слышала, как он хлопнул дверью, входя, слышала его голос, с кем-то говоривший по телефону. Вобрав побольше воздуха в легкие, подошла к двери и постучала.

Он открыл сразу же. При виде меня его брови взлетели вверх, а я уперлась взглядом в его обнаженную грудь, открывавшуюся из-за расстегнутой рубашки. От этого зрелища все тело снова бросило в дрожь и желание бежать панически запульсировало в висках. Но было поздно.

— Марина? — вопросительно произнес он, отступая от двери и я, как робот, шагнула внутрь, в комнату.

Здесь пахло табаком и тяжелой парфюмной дымкой. На мгновение мне стало тяжело дышать, к горлу подкатила тошнота. Я оглянулась на дверь, но она уже была закрыта.

Не оставалось ничего иного, как повернуться лицом к Исаеву и, дрожащими пальцами потянув за лямку сорочки, сказать то, за чем пришла:

— Я хочу с вами расплатиться за все… Камиль. Сейчас.

Часть 4. Камиль

«Расплатиться за все. Сейчас».  

— Да, — тихо ответила она.    

— Скажи, если бы на моем месте был кто-то другой, ты бы тоже с радостью бросилась отдавать «долги»?    

Я намеренно провоцировал ее на ответ, а себя — на ту самую злость, которая могла удержать от поступка, что обязательно приведет к неминуемым последствиям.      

Потому что помимо «расплатиться сейчас» я буквально до сих пор слышал Маринино «папа». Я не хотел быть для нее стариком. Черт побери, я вообще пока не понимал, кем хочу стать для этой женщины… Все происходило слишком поспешно, слишком необдуманно. Я так не привык. Не привык быть инициатором того, что не мог контролировать.   

— А если бы на моем месте была другая? — выдохнула Марина, и я вновь увидел тот самый огонь в ее глазах.   

Подойдя к застывшей девушке, я прикоснулся пальцами к обнаженному плечу. Провел по гладкой коже сверху-вниз и обратно, наклонился и как чертов маньяк повел вдоль шеи Марины носом. Идеальный аромат. 

Марина вздрогнула, инстинктивно потянулась к лямке сорочки, чтобы вернуть ее на место, но я задержал ее руку, крепко, но осторожно обхватив за запястье.     

— На твоем месте не могло быть другой, Марина, — проговорил я тихо, после чего скользнул губами по скуле к уголку рта. — Я не имею обыкновения хотеть всех подряд. И жду того же от женщин, с которыми сплю.   

Зайдя Марине за спину, я стянул и вторую лямку сорочки, обнажая небольшую, идеальной формы грудь. Член встал колом, особенно когда поймал в отражении зеркала на стене, ответный потемневший взгляд, в  котором контрастом плескалась неуверенность.      

— Давай обговорим методы расплаты, Марина, — сказал, опуская глаза ниже. — Что для тебя приемлемо? Что нет? Чему я мог бы тебя научить, или ты уже умеешь все? Ты же не думаешь, что все обойдется одним разом, девочка?