Наталия Экономцева - Мастер иллюзий
Я положила телефон на маленький столик, поплотнее закуталась с мягкий плед из верблюжей шерсти и сделала глоток горячего сладкого чая.
Мне шесть раз приходилось разыскивать по миру жену преуспевающего бизнесмена, которая имела весьма неприятную привычку исчезать после каждой серьезной ссоры со своим благоверным. С помощью моделей, услуги которых прекрасно оплачивались, я в течение трех лет с успехом помогала ведущему популярной телевизионной передачи скрывать его принадлежность к мужчинам нетрадиционной сексуальной ориентации. С кандидатом в губернаторы, репутация которого оставляла желать лучшего, мне дважды посчастливилось ускользнуть от демонстрантов конкурирующих партий. И видит Бог, ни в одном из этих случаев я не теряла присутствия духа.
Но когда я смотрела в погасшие глаза мистика, который отказывался выходить из дома и даже слышать ничего не хотел о сроках сдачи рукописи, у меня попросту опускались руки. Чем такая, как я, могла помочь такому, как он?
И если женщина, рожденная привлекать, наверняка сочла бы, что я сама и стала причиной мрачного настроения Козакова, то мне было понятно, что все как раз наоборот: в тот злополучный вечер после семинара автор кармических теорий снизошел до меня только потому, что нечто темное и неизбежное уже приближалось к нему, как поток.
Что мне оставалось? Я допила чай, зашла в гостиную и плотно закрыла за собой дверь балкона, чтобы холодный ветер не мог ворваться в комнату. Затем включила компьютер и открыла файл, коротко названный «Контакты Козакова», после чего сделала несколько телефонных звонков.
На следующий день, 5 сентября, номер Козакова не отвечал. Мистик не пожелал снять трубку ни 6-го, ни 7-го, ни 8-го. Я услышала его голос только 9 сентября, но радоваться было нечему.
– Отвалите, Анжелика. И больше никогда не появляйтесь, – вот и все, что я услышала от автора бестселлеров.
Возможно, менее опытная помощница и последовала бы совету мистика, но я стою так дорого еще и из-за того, что мне совершенно некуда торопиться. Когда не ждешь ничего для себя, время становится на удивление скользкой субстанцией и понимаешь, что подгонять или удерживать его нет никакого смысла. Ничто не занимает меня, кроме работы, а потому мое терпение практически безгранично.
12 сентября Козаков позвонил мне сам и без всяких предисловий распорядился:
– Приезжайте, Анжелика. Я дома. Меньше чем через час я была у него.
Он сидел передо мной в светлом кресле своей просторной гостиной – в том самом кресле. Его лицо было бледным и измученным, а свитер неопределенного серого оттенка – откровенно мятым. На ноги он надел шерстяные носки грубой вязки, но, по всей видимости, даже это не спасало Козакова от холода.
В то ледяное утро он даже не был красив. А в его покрасневших глазах читалась такая бесконечная тоска, что, будь у меня чуть меньше здравого смысла, я опустилась бы на колени у его ног, чтобы собственным дыханием согреть его замерзшие ступни совершенной формы. Не знаю, правда, как бы он к этому отнесся.
Конечно же я не сделала ничего подобного, а скромно села в уголок его мягкого дивана и достала из сумки блокнот.
– Выкладывайте, что у вас есть, Анжелика, и проваливайте, – хмуро проговорил он. – Можете обижаться, но мне сейчас совершенно не до вас.
Я могла бы напомнить Козакову, что он сам звонил и потребовал, чтобы я приехала, но вряд ли это что-нибудь изменило бы. А потому просто приняла его правила игры.
– Катя из издательства… – начало было я, но Козаков меня перебил.
– И уж тем более не до Кати из издательства, так ей и передайте. Так что у вас там? Давайте быстрее, Анжелика, я не собираюсь тут торчать с вами целый день.
После этого он прикрыл покрасневшие веки и положил руки на колени – ладонями вверх.
– Хорошо, – отозвалась я. – Борис готовит новый семинар, и на него уже записалось почти сто человек.
– Так это же прекрасно. Просто праздник какой-то. А вы с Борисом подружились, да? Перезваниваетесь? Не теряете связи? Голубки… – хмуро пробурчал Козаков, и при этом его глаза превратились в две узкие жесткие щелочки.
Я заглянула в мой блокнот и решила оставить вторую часть его высказывания без комментариев.
– Конечно, сто человек – это очень хорошо. Но если вы действительно хотите избежать возможных проблем и готовы выслушать мои наблюдения…
– Я готов выслушать ваши наблюдения, но прямо сейчас! – рявкнул мистик и резко поднялся с кресла. – И уберите ваш дурацкий блокнот, Анжелика! Если бы вы только знали, как он меня бесит!
Терпение мистика было на пределе, и вряд ли такой, как я, стоило его испытывать, а потому я перешла прямо к делу. В сущности, блокнот был мне не нужен: все пометки я помнила наизусть.
– Я считаю, что неписаные правила ваших тренингов нужно превратить в договор, который должны подписать все участники.
– А именно? – устало осведомился мистик и повернулся лицом к окну, за которым медленно ползли сквозь пробки машины.
– А именно: никаких участников младше восемнадцати лет, даже если они приедут вместе с родителями. Никакого алкоголя и наркотических веществ. Никаких физических контактов между участниками, кроме тех, что будут предложены ведущим. А вы уж потрудитесь не предлагать ничего сомнительного.
– Разве я предлагал что-то сомнительное? – недовольно отозвался Козаков, но я не стала ему отвечать.
– И конечно, Алексей, не стоит показательно раздеваться во время занятий.
– По-вашему, я раздевался показательно?
– При всем уважении, по-моему, именно так и было. В правилах нужно написать, что все практики проводятся в комфортной спортивной одежде, и тот, кто не привезет ее с собой, не будет допущен к занятиям. Каждый участник должен лично прочитать договор и подписать его не позднее чем за три дня до начала тренинга. Нарушители отстраняются от занятий без объяснения причин и возврата денег.
– Так вот и без объяснения? – пожал плечами Козаков. – То, что вы здесь несете, больше похоже на пионерский лагерь, чем на мистический опыт. Но я вас услышал. Еще что-нибудь?
– Еще женский журнал предлагает вам съемку и интервью. И по-моему, это отличная возможность анонсировать новую книгу.
– Да что вы? И что же они обо мне напишут? Что я один из десяти самых перспективных холостяков Москвы? Про мою любимую марку одежды? Про то, как я планирую отпраздновать Новый год?! О чем со мной будут разговаривать эти тупицы?!
– Они хотят говорить о вашей Шакти. Козаков по-прежнему стоял лицом к окну, но я видела, как распрямились его плечи.
