Инна Криксунова - Миражи в городе любви (сборник)
Они ехали в машине по сияющей морем огней вечерней Москве. Юрий Борисович вез Марину на Ленинградский вокзал, чтобы посадить ее на поезд «Красная стрела», который отходил за несколько минут до полуночи. «Боже мой», – думала Марина, когда они шли по зданию вокзала. – «Люди смотрят на нас и, наверное, полагают, что это заботливый отец провожает свою дочь на поезд. А знали бы они, что мы с ним вытворяли в постели все эти дни!» – усмехнулась она в душе.
Марина и ее спутник зашли в мягкий вагон, положили вещи и затем вышли на перрон. Там они стояли и тихо разговаривали, пока, наконец, проводница не попросила всех отъезжающих войти в вагон.
Марина подошла к окну напротив своего купе и глядела на Юрия Борисовича, который, стоя на перроне, не отрываясь, смотрел на нее сквозь разделяющее их оконное стекло. Почудилось ли ей, или это было на самом деле, но его глаза в луче фонарного отблеска показались ей чуть влажными. Впрочем, может быть, они заслезились от ветра? Хотя в этот августовский вечер никакого ветра на улице, вроде бы, не было.
Поезд медленно тронулся. Марина помахала Юрию Борисовичу рукой, пока тот не скрылся из виду, и пошла в свое купе.
* * *Марина уже второй месяц ездила к Юрию Борисовичу из Питера в Москву на выходные. В течение недели он постоянно звонил ей, говорил, с каким нетерпением ее ждет. Один раз она не смогла приехать: на работе была «запарка», и шеф попросил ее и еще двоих сотрудниц поработать в субботу. Когда Марина в телефонном разговоре сообщила об этом Юрию Борисовичу, то его голос сразу стал глухим, как будто потухшим. «Юра, ну, нельзя же так. Ведь не мальчик уже, на самом деле!», – подумала про себя Марина, но вслух ничего не сказала. Чувствовалось, что Юрий Борисович очень расстроен тем, что невозможно будет увидеть любимую и желанную женщину еще целую неделю.
Прошло два месяца таких поездок. Выходные, проведенные вместе, встречи и проводы на вокзале стали неотъемлемой частью их жизни.
Юрий Борисович все более отчетливо ощущал, что с каждым разом ему все труднее отпускать Марину обратно в Питер. Каждый раз, когда субботним утром он встречал ее на вокзале, у него начинало заранее щемить сердце. Он знал, что поздним воскресным вечером, когда так хорошо было бы уснуть вместе, тесно обнявшись, ему придется опять, в который раз, везти ее на вокзал и снова смотреть на нее через оконное стекло уходящего поезда.
Он начинал понимать, что не хочет жить без Марины, что не может без нее. Почему он должен быть один, когда у него есть привлекательная молодая женщина? Много ли ему осталось, в конце-то концов? Бог знает!
В середине октября, в один из приездов Юрий Борисович повез Марину на дачу. Они ехали по шоссе, по обеим сторонам которого стояли покрытые осенней листвой деревья. Некоторые деревья и кусты до сих пор сохраняли пышный, великолепный золотой убор, другие же из них уже сбросили почти всю листву, и их стволы и ветки стояли почти обнаженными. Земля была усыпана толстым слоем желтых, темно-красных и каштаново-коричневых листьев. В приоткрытое окно машины тянуло легким запахом опавшей, прелой листвы, влажноватой земли, осеннего леса.
Наконец, они приехали на дачу. Выйдя из машины, Марина в полной мере ощутила, как хорошо за городом. Под ногами чуть шуршали сухие листья, чистый воздух был до краев наполнен кислородом. Покой и тишина, казалось, пронизывали все вокруг. Слышался только отдаленный лай собак, да редкие птичьи голоса, отчетливо звучащие в прохладном осеннем воздухе.
Дом оказался весьма крепким и добротным. Видно было, что хозяева тщательно продумывали проект строительства дачи, и сделали все, чтобы она стала для них удобным и комфортным пристанищем, причем, как для летнего, так и для зимнего времени года. Все было обустроено солидно, основательно.
В большой комнате на первом этаже даже стояло пианино. «Ксюшенька играет на нем, когда приезжает сюда», – пояснил Юрий Борисович. На втором, мансардном этаже тоже имелись две небольшие, но уютные комнатки со скошенным потолком. В общем, при желании на этой даче вполне можно было жить не только летом, но и зимой. Судя по всему, хозяева так и намеревались сделать, когда они вступят в преклонный возраст, отстранятся от дел, от работы, от активной жизни. Однако жизнь распорядилась иначе.
В доме было по-осеннему прохладно. Юрий Борисович не захотел возиться с запуском системы отопления всего дома. Для этого надо было нагревать воду в большом котле, ждать, пока она как следует прогреется и поступит в батареи, установленные во всех комнатах. Это заняло бы какое-то время. Запускать систему отопления имело смысл лишь тогда, когда необходимо было прожить на даче, как минимум, неделю. А появившись здесь всего на пару дней, например, в такой приезд как сегодня, удобнее было воспользоваться электрообогревателями. Юрий Борисович так и сделал. Довольно скоро комната, в которой расположились хозяин и его гостья, наполнилась уютным теплом.
Поздним вечером этого субботнего дня, когда они, обнявшись, лежали в постели, тихие, спокойные и обессиленные после бурных ласк, Юрий Борисович предложил Марине выйти за него замуж. Она согласилась. Честно говоря, она не слишком-то удивилась. По тому, как относился к ней Юрий Борисович, она интуитивно чувствовала, что все к этому идет.
В понедельник утром она позвонила в Питер, к себе на работу, и предупредила, что сегодня ее не будет. Мол, она не смогла вчера выехать из Москвы потому, что не достала билет на поезд, в конце выходных это бывает. А завтра она обязательно выйдет на работу, у нее уже куплен билет на сегодня.
В этот же день Юрий Борисович и Марина подали заявление в ЗАГС. Когда инспектор ЗАГСа, дама средних лет с тщательно уложенной прической, подняла глаза и увидела стоящую перед нею пару: солидного, представительного мужчину в возрасте, держащего под руку привлекательную молодую женщину, то она невольно поджала губы и на ее лице промелькнуло некое подобие холодной, все понимающей ухмылки. Выражение ее лица прямо-таки говорило: «Ну, вот, еще одна нашла себе состоятельного дядю!». Тем не менее, лицо инспекторши быстро приняло деловитое выражение человека, на своей работе повидавшего всякое.
После того, как все данные жениха и невесты были записаны, им был назначен срок регистрации брака через полтора месяца. Но Юрию Борисовичу удалось убедить инспекторшу назначить им срок регистрации через две недели. Он объяснил это тем, что невеста иногородняя, и ему хотелось бы, чтобы она как можно быстрее уладила свои дела в Питере и перебралась к нему в Москву. Еще одним неоспоримым аргументом убеждения послужила заранее купленная Юрием Борисовичем большая коробка шоколадных конфет ассорти. Последний аргумент возымел свое действие и, в конце концов, инспектор пошла им навстречу. Регистрация брака была назначена на третье ноября.
* * *Когда Юрий Борисович сообщил своим родственникам о том, что собирается жениться, и рассказал, на ком, среди них началось нешуточное волнение, точнее, настоящий переполох.
Сначала позвонила двоюродная сестра.
– Юра, ты что, с ума сошел? – агрессивно начала разговор она, видимо, на правах старшей сестры. – Неужели ты не понимаешь, что женщине, которая моложе тебя на тридцать два года, нужен не ты, а московская прописка! – возбужденным голосом продолжала она. – Юра, ты ведь все-таки юрист, и, судя по всему, должен неплохо знать жизнь. Скажи на милость, какая муха тебя укусила? С чего это ты вдруг, как мальчишка, побежал за юбкой этой твоей пассии?
– Во-первых, насчет прописки, – спокойно возразил Юрий Борисович. – Хочу обратить твое внимание, Дина, что Марина живет не в глухой деревне, а в городе Санкт-Петербурге. Культурная столица нашего государства, между прочим, – с холодной иронией сказал он. – И, во-вторых, должен тебе сказать, что никаких алчных поползновений со стороны моей молодой пассии, как ты ее называешь, я не замечал. Так что твои утверждения совершенно беспочвенны.
– Да брось ты! – не унималась двоюродная сестра. – Если я тебе не скажу правду в глаза, никто не скажет, – темпераментно продолжала она. – Ну, и что, что она из Петербурга? Там что, разве нет молодых авантюристок, жаждущих отхватить себе какого-нибудь старого дурака с шикарной московской квартирой, дачей, машиной, гаражом и всем остальным в придачу?
– Она не авантюристка, – потемнев лицом, ответил Юрий Борисович. Эти бесцеремонные поучения уже начинали ему надоедать.
– Ну, прямо, не авантюристка! – продолжала наступать на брата Дина. – Знаешь, кто она? Сказать тебе? – ее уже несло, она жаждала выговориться, высказать, как ей казалось, праведное возмущение. – Охмурилка несчастная, вот кто она такая!
