Татьяна Батенёва - Золотая ловушка
— Ма-ша, — услышала она у самой щеки. — Ма-ша, ты удивительная, ты добрая, нежная. Ты смелая, ты настоящая. Если ты не станешь моей женой, я умру, наверное.
— Не умрешь, — сквозь дрему проговорила Маша. — Я тебе умру, попробуй только. Заманил девушку на край света — и умрет он. Живой будешь, как миленький.
— Скажи еще, — попросил все тот же шепот.
— Чего сказать? — Ей все еще не хотелось открывать глаза.
— Как миленький. — В его устах слова звучали совсем не так, как в ее.
Маша засмеялась и открыла глаза. Она лежала, укрытая его спальником, Берг сидел рядом в неизменной белой майке и, низко склонившись, смотрел на нее.
— Отвернись, — нахмурилась Маша. — Я, наверное, как лахудра нечесаная. Отвернись, я оденусь.
Берг послушно вылез из палатки, загремел котелком. Маша быстро оделась, кое-как пригладила волосы, посмотрелась в зеркальце — лицо в него было видно частями, но глаза были счастливые, это точно.
Солнце склонилось над сопкой. Выходит, они проспали чуть не весь день. Маша подошла к ручью, умылась, пригладила волосы. Подошла к Бергу, который сидел на корточках перед костром, тоже присела и потерлась лицом о его спину. Он замер. Но Маша, как ни в чем не бывало, заглянула в котелок.
— Что у нас сегодня на ужин? Я умираю есть хочу, — объявила она. — Каша? Чудесно!
Они поели каши, запили ее крепким чаем с лимонником, погуляли по берегу. Потом залезли в море, нашли среди валунов теплые источники.
Слов не было, все заменили прикосновения, нежное покачивание волн. Они целовались, кувыркались в теплых потоках. Маша не поняла, как и когда они снова оказались в палатке. Знала только, что ни за что не хотела бы, чтобы все это кончилось.
Она заснула на руке Берга, когда уже не могла сопротивляться сну. Второй он крепко прижал ее к себе, как будто защищая от чего-то страшного.
Разбудил Машу звук мотора. Она резко села, и сразу же проснулся Берг. Он хотел что-то сказать, но Маша закрыла ему рот ладонью.
— Тихо! — шепотом сказала она. — Слышишь? Мотор. Лодка?
Они высунулись из-под полога палатки. Слоистые полосы тумана медленно колыхались над бухтой, таяли над морем. Сквозь них пробивались косые лучи восходящего солнца. За туманом чувствовалось какое-то движение, словно темная масса медленно пересекала солнечный свет.
Вдруг послышались голоса. Со стороны пещер к воде двигались едва различимые фигуры. Их силуэты обводил все тот же мутный солнечный свет. Вдруг одна фигура резко припала к земле, послышался вполне различимый мат.
Берг повернулся к Маше.
— Это они, те люди, которые оставили растяжку, — тихо проговорил он. — Надо уходить, пока они нас не заметили.
— Как уходить? Куда? — не поняла Маша. — А как же Петрович?
— Мы потом вернемся, когда они уйдут, — настойчиво сказал он. — Тут опасно остаться, Мария. — Он натянул майку, джинсы, прихватив куртку, выбрался наружу.
Маша быстро одевалась, стараясь сообразить, куда же им теперь бежать. Но в этот момент над берегом разнесся странный металлический голос.
— Всем на берегу! Оставаться на местах, поднять руки! Не вздумайте стрелять!
При первом звуке Маша вздрогнула, таким железным, нечеловеческим он показался. Потом расслышала громкие голоса на берегу — там люди что-то кричали друг другу, явно уходя в воду, исчезая из туманного полусвета.
Берг распотрошил свой кофр, быстро выхватил камеру, привинтил к ней объектив и начал снимать то, что творилось на берегу. Сначала он прятался в тени скалы, но потом, увлекшись, пошел к берегу.
Вдруг со стороны моря возник новый звук мотора — это явно был вертолет. Рев становился все ниже, быстро приближался, выписывая в воздухе звуковые дуги. Туман поднимался быстрее, и вот уже в его клочьях можно было разглядеть силуэт «мэрээски» — небольшого сейнера, который покачивался метрах в ста от берега. Как коршун из тучи на него спикировал вертолет камуфляжной расцветки и, не долетев немного до мачт, заложил резкий вираж вверх.
Показалось или нет — с берега или с судна зацокали выстрелы, которые гулко отдавались от прибрежных скал.
— На берегу! Не стрелять! Лечь на землю лицом вниз! Тем, кто хочет оказать сопро тивление, не советую! — прибавил громкости металлический голос. С моря акватория патрулируется пограничниками! Лежать всем, я сказал!
Маша во все глаза смотрела на разворачивающуюся перед ней картину. Берг, слегка приседая за большими камнями, медленно двигался к берегу, его камера выстреливала очередями. Туман уже почти исчез. Вдруг одна из темных фигур на берегу, бросив рюкзак, петляя меж камнями, побежала в сторону бухточки. Наперерез ей от скал двинулись двое, но было видно, что не успеют — они были намного дальше.
— Андреас! — полузадушенным голосом прокричала Маша. — Вернись немедленно! Ты что делаешь!?
Но он то ли не слышал, то ли проигнорировал ее вопли. Маше было видно, что темная фигура бежит прямо на камни, за которыми присел Берг. И тут он, с камерой в руках, встал во весь рост перед человеком в темной куртке и вязаной шапке, натянутой на уши. Тот резко затормозил, по инерции проскочив еще несколько шагов, и выставил перед собой руку, в которой было что-то зажато.
Пистолет, с ужасом поняла Маша. Он же сейчас выстрелит! Она вскочила, чтобы бежать туда, к нему. Но человек в куртке вдруг резко махнул рукой в сторону.
— Уйди, фриц, паскуда! — прохрипел он. — Уйди, пристрелю!
Он снял шапку, быстро провел ею по лицу. Маша узнала темное от загара длинноносое лицо: Дмитрий Пегов. Берг неподвижно стоял перед ним, не делая ни малейшей попытки посторониться. Пегов выматерился и, резко отмахивая рукой с зажатым в ней пистолетом, побежал наискось, стремясь скрыться в тени, которую отбрасывала каменная стена бухты. Маша стояла, прижав к губам кулаки, ноги не хотели слушаться.
И тут навстречу Пегову откуда-то сверху ссыпались парни в камуфляже. Матерясь на чем свет стоит и оскальзываясь на гальке сапогами, они мгновенно сбили его с ног — Пегова уже почти не было видно под несколькими крепкими телами. Потом так же быстро расступились, прохрустели вниз по гальке — от них крепко пахнуло гуталином, ружейным маслом.
Пегов остался лежать со связанными ногами и завернутыми за спину руками, зло и быстро исподлобья оглядывая все вокруг. Из разбитой губы по подбородку текла кровь. Как затравленная собака, мельком подумала Маша. Она наконец смогла шагнуть вперед, но Берг уже сам шел ей навстречу.
Вдруг внизу снова заговорил металлический голос. Они обернулись: оказалось, внизу картина уже изменилась. От лодки вели еще троих — руки у них были заведены за спину, парни в камуфляже почти волокли их на себе. Но болтавшаяся на рейде «мэрээска» затарахтела и начала разворачиваться носом в открытое море. Вертолет продолжал кружить над ней, закладывая узкие виражи, из него грохотал голос, но слов за шумом двух моторов было не разобрать. Суденышко потарахтело на месте, задрало нос и вдруг резво рвануло с места.
— От ты, елки зеленые, дурилка, куда бежать, там же погранцы проход стерегут! — проговорил за спиной Маши знакомый голос.
Маша и Берг оглянулись — Петрович собственной персоной, с отросшей щетиной на щеках, сидел у костра и с аппетитом доедал остатки вчерашней каши прямо из котелка.
Сейнер протарахтел несколько сот метров, и тут из-за дальнего мыса показалось узкое, приземистое тело морского охотника.
— А я что говорил, — засмеялся Петрович, — куда бежать, когда дорожки все известны.
— Так это все вы, Петрович! — изумленно сказала Маша. — Слава богу, а то я подумала…
— Что подумала, что я с бандюками этими заодно? — тихо засмеялся Петрович. — Так, нет?
— Ну… — Маше было совестно признаваться. — Но вы сами виноваты. Вы же знали! А нам ничего не сказали. Как будто мы дети малые. А если бы мы подорвались на той растяжке?
— Ах ты любопытная Варвара! — изумился Петрович. — А кто велел по пещерам шастать? Ваше ли это дело? Вы сюда приехали красоты снимать — вот и снимали бы.
— Это не Мария, это я… шаштал, — заявил честный Берг. — Я искал таблички от Императорских ванн. И мы случайно нашли золото.
— Ну, юные следопыты, ей-богу! — Петрович шлепнул по коленям. — Да, надо было вас с собой уводить от греха. Тут такие дела…
Маша засмеялась: если бы он знал, от какого греха не увел их! Но невинно спросила:
— А какие такие дела?
— А такие дела, что целый синдикат по золоту работал, — крякнул Петрович. — Пустые пробы породы сдавали в экспедицию, а самородки прятали. Похоже, прямиком в Японию везли, там нашей гопоты полно. А сколько всего увезли — это теперь следователи узнают, да не наши, а областные. Наши-то по самое некуда замешаны.
Военные собрали всех четверых «золотопромышленников», погрузили на вертолет золото. Из вертолета вышел седой мужик с погонами подполковника, подошел к Петровичу. По жимая руку, вопросительно оглядел Машу и Берга.
