Мануэл Карлус - Во имя любви: Жертвоприношение
Элена почувствовала себя вдруг необыкновенно счастливой, и не только потому, что скоро станет бабушкой, – груз забот в самом деле упал с ее плеч, и теперь она наконец принадлежала только себе и могла делать все, что заблагорассудится!
Элена спустилась вниз и села в машину. Дорогой она засмотрелась на луну, что напоминала переспелый золотисто-розоватый плод, истекающий сладостью, негой томностью.
Засмотревшись, Элена чуть было не пропустила поворот, а потом…
– Стоп! – сказала она себе. – Нужно взять себя в руки, а то того и гляди врежусь в кого-нибудь.
Через десять минут она уже звонила в дверь. Атилиу открыл и на секунду счастливо замер.
– Ты лучший сюрприз после моего бурного дня! Проходи, и я крепко-накрепко запру дверь, чтобы ты никуда не ушла.
– Я уйду, только если ты попросишь, – кокетливо сказала Элена.
– Значит, не уйдешь никогда!
Он усадил ее в гостиной, приготовил коктейли, на которые был необыкновенный мастер, потом принялся обеспокоенно шарить в холодильнике.
– Если бы ты меня предупредила, я приготовил бы фантастический ужин.
– Я же говорила, что появлюсь неожиданно. И пришла я не ужинать, а посидеть, поговорить…
– Нет, кое-что у меня все-таки есть, и я накормлю тебя вполне пристойно, хоть и не по-королевски, а как тогда, когда мы обедали вместе с Флавией… – И, достав из холодильника зелень и помидоры, он принялся резать салат.
– Кстати, Флавия очень интересуется нашими с тобой отношениями, – заметила Элена. – Она не верит, когда я твержу, что между нами ничего нет.
Она хотела было помочь, но Атилиу усадил ее.
– И правильно делает, что не верит, – сказал он. – А наша любовь… До сих пор она была платонической, но сегодня она материализуется, и завтра ты скажешь Флавии, что у нас с тобой все хорошо, а не торопились мы, потому что наша любовь бессмертна. Куда спешить, если знаешь, что она будет длиться вечно?
Они много смеялись и шутили в этот чудесный вечер. Потом настала ночь, и Атилиу никуда, как и обещал, не отпустил ту, которая стала для него подарком судьбы.
Они были зрелыми людьми и не открывали для себя любовь, а наслаждались ею, и, наверное, никогда еще в жизни им не было так хорошо, потому что каждый был открыт для другого, и если спешил, то не взять, а отдать.
Бережно и нежно любил Элену Атилиу, и она отвечала ему страстно и благодарно. Их тела понимали друг друга так же, как души, и поэтому ночь любви казалась им радужным полетом.
– Завтра я разбужу тебя поцелуем, – шепнул Атилиу засыпающей Элене, и она в ответ утомленно и счастливо улыбнулась.
А поутру, нежно поцеловав ее и глядя в широко открытые лучистые глаза, он спросил:
– Ты всегда спишь как ангел?
– Только после ночи любви, – улыбнулась она в ответ. – Как давно я так не спала!
– Наверстаем! – с готовностью откликнулся Атилиу. – Обещаю, теперь ты у меня будешь спать только так!
Он принес ей ароматный кофе в постель и, отодвинув штору, сказал:
– Посмотри, какой чудный день я тебе дарю! Сейчас мы с тобой отправимся на прогулку, потом пообедаем в одном славном местечке, после обеда посмотрим видео, а потом… Ты называла меня соблазнителем, но я – обольститель, это совсем другое дело. Чувствуешь?
– Конечно! – рассмеялась Элена. – Но пока ты похититель. Неужели ты думаешь, что я могу остаться в том же платье! И хоть чуть-чуть не поменять прическу? Я же женщина!
– Это я заметил, – очень серьезно сообщил Атилиу. – Мы заедем к тебе, и ты захватишь все, что хочешь. Тем более что обедать мы будем в Тересополисе.
– Два часа только на дорогу! – воскликнула изумленно Элена. – Два туда, два обратно…
– А у тебя разве есть другие планы? И кто тебе сказал, что мы вернемся сегодня? Ты торопишься? Там мы переночуем, посидим у камина, а видео возьмем с собой. Завтра же воскресенье… Ну как, соблазнил?
– Соблазнил и похитил, чудеснейший обольститель!
Элена когда-то была в Тересополисе, но сейчас увидела его глазами Атилиу, который обожал эти места и часто приезжал сюда просто полюбоваться прекрасным горным пейзажем и отойти от городской суеты. Они провели незабываемый день, а вечером, когда, устав, сидели у камина и пили густое терпкое вино, Атилиу взял ее руку и тихо сказал:
– Элена! Я прошу отдать мне твою очаровательную руку! Я знаю, что такое любовь, я уже любил когда-то, любил по-настоящему и поэтому знаю, что любовь опять пришла ко мне. Еще большая, чем была когда-то прежде. Я понял, что ты можешь быть мне другом, любовницей, женой… Я собирался доживать свои дни один. Я не надеялся на такое счастье…
Как ни была счастлива Элена, она растерялась. Невольные страхи, опасения, свойственные любой женщине в ответственный для нее миг, овладели ею. Она была готова к роману, пусть даже короткому – этот риск она брала на себя. Хотя, разумеется, надеялась на долгий, очень долгий. Но замужество? К такому повороту она не была готова. Это большая ответственность. И что скажет Эдуарда? В глазах всех окружающих они покажутся смешными. Несвойственная ей робость сковала Элену.
– Давай не будем торопиться, – ответила она.
Но нужно ли говорить, что домой она вернулась счастливая. Сирлея, повстречав ее в подъезде, окинула Элену взглядом эксперта и понимающе сказала:
– Эти выходные ты провела лучше меня! Головка клонится, хочется покоя, залечь дома, послушать музыку и подумать! Потом все расскажешь!
Так оно и было, Элене было о чем подумать!
Глава 17
После визита к врачу Эдуарда поехала к Марселу в офис. Она пообещала, что приедет и все расскажет. Туда же собиралась приехать и Бранка, чтобы отправиться потом с Эдуардой по магазинам.
Эдуарда была полна своими новостями. Они с Эленой довольно долго прождали доктора Моретти, который занимался тяжелой больной, успели поговорить с Сезаром, к которому благодаря своему новому состоянию Эдуарда внезапно ощутила необыкновенное доверие. Успела и Элена рассказать дочери свои новости. В первую секунду Эдуарда была потрясена, она не была готова к тому, что мать заведет новую семью, новый дом. А она? Что же, мама оставит ее? А будущий внук? Но тут же Эдуарда поняла, что мама по-прежнему будет рядом с ней, что ей ничто не грозит, и поздравила ее.
– Я буду только рада, если тебе будет хорошо, если ты наконец найдешь свое счастье, – сказала она матери.
Дорогой она успела забыть об этом. Ей не терпелось сказать Марселу, что у нее все в порядке. Что они могут жить нормальной супружеской жизнью. В последнее время Марселу остерегался даже приближаться к ней, оберегая будущего наследника. Нельзя сказать, что Эдуарде такая заботливость пришлась по нраву. Она внушила ей новые беспокойства и подозрения.
